Стихотворения М. Лермонтова (Белинский, 1840)

«Стихотворения М. Лермонтова» — анонимная статья Виссариона Белинского, написанная осенью 1840 года в связи с выходом этого сборника.

Цитаты

Несмотря на то, что г. Лермонтов начал своё поэтическое поприще ещё так недавно, <…> имя его уже громко огласилось на святой Руси, и его юный, могучий талант нашел не только ревностных почитателей и жарких поборников, но и ожесточённых врагов — честь, которая бывает уделом только истинного достоинства и несомненного дарования. Что талант Лермонтова так скоро приобрёл себе много пламенных поклонников, это нисколько не удивительно: огнистый Сириус заметен и на усеянном звёздами небе, а яркая звезда таланта Лермонтова блистает почти на пустынном небосклоне, без соперников по величине и блеску, даже без этих звездочек, которые бесчисленностию выкупают свою микроскопическую малость и своим множеством умеряют лучезарное сияние главного светила. Правда, талант Лермонтова не совсем одинок: подле него блестит в могучей красоте самородный талант Кольцова; светится и играет переливными цветами грациозно-поэтическое дарование Красова… После них можно было бы указать и ещё на два, на три имени; <…> а о многих, недавно ещё шумевших, уже не слышно, как будто бы их и совсем не было… <…> Здесь мы должны сделать оговорку, имея в виду людей, которые пробиваются век свой чужими недомолвками, как насущным хлебом: говоря о Лермонтове, мы разумеем современную русскую литературу, от смерти Пушкина до настоящей минуты, и, не находя в ней соперников таланту Лермонтова, разумеем собственно стихотворцев-поэтов, а не прозаиков-поэтов, между которыми Лермонтов опять-таки, как Сириус между звёздами, потому только, что первый и великий прозаик-поэт русской литературы, с которым Лермонтов не приобрёл ещё прав и быть сравниваемым, ничего не печатает со времени смерти Пушкина: читатели поймут, о ком мы говорим…

Чем же скорее всего может быть оскорблено самолюбие ограниченного человека, как не сознанием своего бессилия понять недоступное его разумению? <…> и «Отечественные записки» имеют так много и таких ожесточённых врагов даже между людьми, которые, браня их, всё-таки каждую книжку их прочитывают от доски до доски. Особенное неблаговоление этих господ навлекает на себя критика «Отечественных записок» и непонятные слова, встречающиеся в ней <…>. Но хотя многие из этих слов не были новыми и дикими ни в «Мнемозине», ни в «Московском вестнике», ни в «Телеграфе», ни даже в «Вестнике Европы» — журналах, как известно, издававшихся в Москве, однако здесь, в Петербурге, они приводят в ужас и становят в тупик не только обыкновенных читателей, но даже и записных словесников, теоретиков изящного, и особенно сочинителей реторик…

… его талант ещё больше имеет врагов между литераторами, <…> все вместе оскорблены тем, что стихотворения Лермонтова не встречаются на листах, выходящих под фирмою их имён… <…> Но дело таланта Лермонтова не ограничилось ни друзьями, ни врагами: оно пошло дальше, — и теперь уже явились ложные друзья, которые спекулируют на имя Лермонтова, чтобы мнимым беспристрастием (похожим на купленное пристрастие) поправить в глазах толпы свою незавидную репутацию. Так, например, недавно одна газета <…> провозгласила «Героя нашего времени» гениальным и великим созданием, упрекая в то же время какие-то субъективно-объективные журналы в пристрастии и неумеренных похвалах этому, действительно превосходному произведению Лермонтова. К довершению комедии, пустившись судить о частностях романа Лермонтова, сия газета выбрала несколько мыслей из критики «Отечественных записок», разумеется, исказив их по-своему, и нашпиговала свою статейку тупыми остротами насчёт обобранной же ею критики… <…> «Отечественные записки» <…> в других журналах привыкли находить повторение своих мнений и слов, которые теми же журналами и с таким ожесточением преследуются… Не подождать ли им было приговора публики? — Напротив: «Отечественные записки» для того и издаются, чтоб публика в них находила норму для своих приговоров; если же есть много читателей, которых вкус сходится со вкусом «Отечественных записок» без предварительного сличения, соглашения или поверки, — то тем лучше для обеих сторон, и тем больше выигрыш со стороны истины.

Толпа неповоротлива по натуре своей, и ничто так не трудно для членов её, как перейти от одного портного к другому, переменить одну кондитерскую на другую или заменить старый авторитет, старую славу — новым авторитетом и новою славою. Новое литературное имя, новая слава бич для толпы, ибо это имя, эта слава переворачивают вверх ногами бедный запас её бедных мненьиц. Толпа готова признавать примечательный талант даже в Пушкине, которого не любит по филистерскому инстинкту, и признавать не за его гениальность, которую узкие лбы не в состоянии постигнуть, но потому, что толпа, волею или неволею, прислушалась к нему в продолжение, по крайней мере, двадцати двух лет.

«Отечественные записки» всегда будут иметь в виду не толпу, а публику. Уверенные, что истина всегда возьмёт своё, они, в суждениях своих, не будут согласоваться ни с заплесневелыми литературными адрес-календарями, ни с говором полуграмотной толпы, а с собственным чувством и разумением, на основании самого судимого предмета. И потому «Отечественные записки», при сей верной оказии, ещё громче, чем прежде, объявляют во всеуслышание глубокое своё убеждение, что первые опыты Лермонтова пророчат в будущем нечто колоссально великое. <…> «Мцыри» <…>. Такой стих — булатный меч; и кто, едва взявшись за него, вертит им, как тросточкою, — тот богатырь…

Да! кроме Пушкина, никто ещё не начинал у нас такими стихами своего поэтического поприща и так хорошо не олицетворял мифического предания об Иракле, который ещё в колыбели, будучи дитятею, душил змей зависти…

См. также

• Одноимённые статью января 1841 и рецензию декабря 1842