Фрэнсис Фукуяма

Фрэнсис Фукуяма

Статья в Википедии

Медиафайлы на Викискладе

Ёсихиро Фрэ́нсис Фукуя́ма (англ. Yoshihiro Francis Fukuyama; род. 27 октября 1952) — американский политолог японского происхождения. Стал известен в мире после публикации футурологической книги «Конец истории и последний человек» (1992).

Цитаты

Мне кажется, однако, что последствия терактов 11 сентября не станут причиной новых репрессий, всплеска нетерпимости, ксенофобии и изоляционизма. Напротив, есть все основания полагать, что эта трагедия укрепит американское общество изнутри и заставит его занять более конструктивную позицию в международном сообществе. <…> Трагедия 11 сентября может привести к положительным результатам. Устойчивый национальный характер формируется в результате совместных травматических переживаний. <…> После террористических атак Соединённые Штаты станут другой страной — более единой, менее эгоцентричной, в гораздо большей степени нуждающейся в помощи друзей. Помощи, которая необходима ей для осуществления нового национального проекта по разгрому международного терроризма. В каком-то смысле Америка станет и более обыкновенной страной — страной с более конкретными интересами и своими слабыми местами, а не державой, полагающей, что может единолично определять, каким быть миру, в котором она существует. — перевод: И. Кун, 2001

— «Соединённый Штат», 2 октября 2001

	Одной из раздражающих опасностей нового мироустройства является потеря силы обобщающих закономерностей за пределами специфического региона.
	— «Будущее фундаментализма»

В каждом из случаев <цветных революций 2001-2004 годов> внешняя поддержка была решающей. При отсутствии сложной сети международных наблюдателей, которых можно оперативно мобилизовать, было бы невозможно продемонстрировать фальсификацию результатов выборов. Без независимых средств массовой информации <…> было бы невозможно осуществить мобилизацию масс, и эти информационные органы также получали существенную поддержку извне. <…> Украинские институты гражданского общества, участвовавшие в организации «оранжевой революции» <…> на протяжении многих лет пользовались грантами НДФ. Благотворительный институт «Открытое общество» Джорджа Сороса также во многом способствовал установлению демократии во всех названных странах.

— «Америка на распутье» (America at the Crossroads), 2006

… мы имеем президента, которому, как мне кажется, Путин очень нравится. Этот президент не согласен с политикой собственной страны, но он не может убедить собственное правительство занять более услужливую позицию. Поэтому налицо шизофрения: санкции и отвратительные отношения между странами (США и РФ), с одной стороны, и президент, который симпатизирует своему российскому коллеге, с другой.

Я думаю, что он [Михаил Сергеевич Горбачёв] останется в памяти как большая историческая фигура. Он был лидером, который хотел большей свободы для бывшего Советского Союза. Я не уверен, что он стремился к демократии как таковой, но он точно хотел, чтобы люди говорили честно о себе и о своём прошлом. Я думаю, важней всего то, что он не хотел применять силу, чтобы удержать весь Советский Союз. И это стало решающим моментом, который позволил странам Западной Европы освободиться от советского влияния, а для республик Советского Союза <…> стать независимыми государствами. И это вклад в человеческие свободы, подобных не делали лидеры того времени. Горбачёв во многом был отражением своего собственного общества. Его не устраивал коммунизм, но есть также основополагающие культурные тенденции в России, как великодержавный шовинизм и тому подобное. Сегодня, я думаю, Горбачёв непопулярен в России. Потому что у них совершенно другой тип лидерства…

	Возможно, каждому поколению необходимо заново усвоить урок о том, что альтернативы либеральной демократии ведут к насилию, репрессиям и, в конечном счёте, к экономическому краху. — парафраз из «Конца истории»
	— «Почему Украина победит», август 2022

О Фукуяме

Я думаю, дискуссия [о «конце истории»] <…> имела незаслуженный успех во всём мире. И суть этой теории Фукуямы состояла не в том только, что либеральная демократия лучше любого другого устройства, а что она уже бесповоротно победила во всём мире. Так вот, такая самоуверенная теория могла родиться, право, только у самодовольного чиновника. Одним трудностям и опасностям в жизни приходят на смену другие. Действительно, сейчас в мире переломный момент. Происходит смена опасностей: холодной и ядерной войне на смену приходит большая национальная, расовая, культурная раздробленность планеты и напряжённость. <…> И каждая культура будет вносить свой вклад, и, может быть, довольно неожиданный, в представления о том, как надо строить жизнь.

— Александр Солженицын, интервью «Die Weltwoche» 13 сентября 1993

	Недавно позабавили нас наивной басней о наступившем счастливом «конце истории», разливистом торжестве вседемократического блаженства, якобы, вот, достигнутой окончательной формы мирового устройства. Но мы все видим и ощущаем, что наступает нечто совсем другое — и, вероятно, по-новому суровое.
	— Александр Солженицын, «Мы перестали видеть Цель», 14 сентября 1993

Станислав Лем

	Фрэнсис Фукуяма, отличающийся всесторонней некомпетентностью, особенно в излюбленных им темах, не разочаровывается, постоянно попадая пальцем в небо. По профессии он что-то вроде самозваного футуролога, которые, как известно, страдают полной амнезией в области широкого диапазона своих ошибочных предсказаний.
	— «Продление жизни: иллюзии и факты» (Przedlużanie życia: iluzje i fakty), 2003

	Фукуяма должен тихо сидеть в углу, ибо биологии он вообще не знает, а пророчествами на тему конца истории достаточно уже себя скомпрометировал. Но он, как сотрудник редакции «Foreign Affairs», имеет право высказывать бредовые вещи.
	— «Удивительное» (Zdziwienia), 2003

В одном из последних номеров «Интернэшнл Геральд Трибюн» на второй странице я увидел фотографию Фрэнсиса Фукуямы. Она находилась в центре статьи, которую я прочитал не без улыбки, потому что Фукуяма мимолётно упомянул о своей хорошо известной книге, а именно о конце истории и конце человека. Но ни единым словом он не оценил эти свои два эссеистических залпа, которые оказались двойным промахом. Зато рассказал журналисту «Геральда», который вёл с ним беседу, что только что закончил писать очередной труд, на этот раз посвящённый подлинной стратегии супердержав. <…> Далее в разговоре выяснилось, что Фукуяма положительно относится к американским неоконсерваторам <…>. Это меня развеселило потому, что необыкновенная лёгкость, с которой американизированный японец поочерёдно меняет эсхатологические темы своих демонстрирующих эрудицию произведений — подобно бабочке, перелетающей с цветка на цветок, — на первый взгляд представилась мне эквилибристическим неуважением. Однако после размышления я пришёл к мнению, подытоживающему содержание упомянутой статьи, что именно теперь, то есть в ситуации постоянно нарастающего ускорения событий, быстрое игнорирование того, что написал автор, — даже если бы он был известный в мире эссеист, — это типичная тактика. Никто не воспринимает серьёзно, то есть со всей щепетильностью, очередное принципиальное изменение позиций, даже мировоззренческих. Скорее всего, это так, как и должно быть.

— «Сильвические размышления» CXXXV («Сплошные промахи»), 2004

— … книжка <…> про конец истории — это же одни глупости разные! Ведь ничто же не осуществилось так, как он представлял себе. Ведь не только никакого нет конца истории, но, наоборот, есть новые конфликты и новые политические напряжения <…> почти везде. Значит, он ошибся. И когда он увидел, что он ошибся, он же даже и не думал, чтобы вернуться к своим фальшивым прогнозам, а только написал следующую книгу, про конец человека, и тоже дурацкую. Мне кажется, что таким образом развивается и научная фантастика. Она цепляется за какую-то новинку и начинает делать, знаете, такой большой мыльный пузырь, а потом всё оказывается совсем не таким. <…> корр.: Получается, что Фрэнсис Фукуяма, который для всех скорее философ и учёный, пусть не очень хороший, для вас — научный фантаст? — Ну конечно, фантаст, только не научный, Боже сохрани. Он просто выдумал себе какие-то несуществующие просторы истории, в которой одна скука и капитализм действуют и никаких конфликтов нет. Вы знаете, у него есть прекрасное место, где он хранится, — он сидит в редакционной коллегии «Foreign Affairs», и нет такого закона, чтобы тех, которые пишут фальшивые прогнозы, выбрасывали из редакции. Я бы сказал, что каждый день, может, нет, но каждый месяц, каждый год внезапно показывает нам совсем неожиданные происшествия.

— «Надо привыкать к тому, что всё переменяется», 2004