Священство и Царство (Россия, начало XX века – 1918 год). Исследования и материалы

Обложка монографии
(М.: Индрик, 2011)

«Священство и Царство (Россия, начало XX века – 1918 год). Исследования и материалы» — монография российского историка, профессора Российского государственного гуманитарного университета Михаила Бабкина о взаимоотношениях в России церковной и императорской властей в период с начала XX века по 1918 год. Первое издание увидело свет в 2011 году, второе (исправленное и дополненное) — в 2021 году. В книге предлагается принципиально новая трактовка целого ряда процессов и событий отечественной истории.

Цитаты из книги

Буквально в самом начале исследования, ещё даже до того, как начать записывать мысли на бумагу, передо мной встал серьёзный выбор. Он был обусловлен выявившимся определённым противоречием. С одной стороны, исторические документы говорили, что члены Св. синода состава зимней сессии 1916/1917 гг. in corpore сыграли одну из ведущих и определяющих ролей в свержении монархии в России. С другой — к тому времени большинство членов того Св. синода было причислено к лику святых Архиерейскими соборами Русской православной церкви заграницей (1981 г.) и Русской православной церкви (1989, 1992 гг. и позже — 2000 г.). Поскольку же, по моему убеждению, «дела святости» никак никак не сочетаются с участием в «делах революции», направленной против православного императора, то встал вопрос: чем руководствоваться при анализе действий соответствующих исторических личностей? Материалами Архиерейских соборов или историческими документами? церковно-иерархическим или научно-историческим подходом?.. После долгих сомнений было выбран второе… — Из раздела монографии «От автора. (Из истории написания книги)» (с. 15).

В Рос­сии, как и в Ви­зан­тии, пра­вос­лав­ные са­мо­де­рж­цы […] сос­ре­до­та­чи­вая в сво­их ру­ках светс­кую и ду­хов­ную власть, об­ла­да­ли выс­шим сак­раль­ным ав­то­ри­те­том. Пат­ри­ар­хи же иг­ра­ли вто­рос­те­пен­ные по срав­не­нию с Ца­ря­ми ро­ли. Пат­ри­ар­хи, как и про­чие ар­хи­е­реи, яв­ля­лись под­дан­ны­ми ца­ря. То есть они бы­ли слу­га­ми Бо­га и ца­ря. Ца­ри же – слу­га­ми толь­ко Хрис­та, и бо­лее ни­ко­го. […] Основной мотив революционности духовенства заключался даже не в получении каких-либо свобод от Временного правительства, в которых отказывал Император, не в «освобождении» церкви от государственного «порабощения», или от «засилья» светской власти, а в первую очередь — в желании уничтожить, свергнуть царскую власть как харизматического «соперника». И осуществить это для того, чтобы священству быть единственной властью, обладающей Божественной природой, чтобы обеспечить себе монополию на «ведение», «обладание» и «распоряжение» «волей Божией». И вместе с тем для того, чтобы на практике доказать свой тезис: «священство выше царства»; «священство — вечно, божественно и непреложно, а царство земное — изменчиво, бренно и преходяще. […] «Двойственная» позиция епископата в отношении верховной власти в начале XX в., фактическое участие высшего духовенства в свержении монархии, а также восстановление в ноябре 1917 г. на Поместном соборе в РПЦ патриаршества дают основание для продолжения исследования церковно-государственных отношений в России со стороны проблемы «священства-царства». […] То, за что духовенство «боролось» в период с начала XX в. по 1917 г. включительно, ему удалось получить в 1990-е гг. И если судить по положению церкви в царской России и нынешнему состоянию вещей, то можно констатировать, что в XX в. на «харизматическом фронте» священство взяло верх над царством. — Три цитаты (научных вывода), сведённых воедино. Цит. по статье канд. ист. наук В. И. Карпеца, опубликованной в газете «Завтра», 17.07.2014

Стремясь увеличить свою власть за счёт умаления прав верховной власти в области церковного управления, видные представители высшего духовенства работали, по существу, на революцию. — Из «Заключения» монографии (с. 594).

Духовенство с начала XX в. постепенно становилось в оппозицию к царской власти, стремясь освободиться от государственного надзора и опеки, стремясь получить возможность самоуправления и самоустроения. — Из «Заключения» монографии (с. 595).

Наиболее яркое выражение противостояния высшего духовенства монархии (в контексте проблемы «священства-царства») приняло в первые дни и недели Февральской революции. — Из «Заключения» монографии (с. 596).

Позиция высшего духовенства свидетельствовала о том, что иерархи решили воспользоваться политической ситуацией для осуществления своего желания получить освобождение от влияния императора («светской» власти) на церковные дела и фактически избавиться от царя как своего «харизматического конкурента». — Из «Заключения» монографии (с. 597).

Члены Св. синода, приведя православную паству к присяге на верность Временному правительству и не освободив народ от от действующей присяги на верноподданство императору, сподвигли, по сути, российских граждан на клятвопреступление. — Из «Заключения» монографии (с. 598).

В 1917 г. российское духовенство в целом относилось к императорской власти не как к сакральной власти помазанника Божьего, а как к переходной форме политической системы, соответствующему определённому историческому этапу развития России. — Из «Заключения» монографии (с. 602).

Если до Октября 1917 г. церковные права императора Временное правительство и Святейший синод негласно делили между собой, то после него, — те полномочия оказались в руках высших органов церковной власти. — Из «Заключения» монографии (с. 604).

Духовенство Русской православной церкви в целом сыграло важную роль в революционном процессе, направленном на свержение монархии в России. Высшему же органу церковного управления — Святейшему правительствующему синоду состава зимней сессии 1916/1917 гг. принадлежит особая, одна из ведущих и определяющих ролей в установлении в России народовластия, в свержении института царской власти. — Из «Заключения» монографии: итоговый вывод (с. 606).

Цитаты о книге

О первом издании (2011)

Работа М. А. Бабкина […] многими воспринимается как „бомба“, подложенная под устоявшиеся представления о симфонии Церкви и монархического начала в поздней Романовской империи. […] Труды М. А. Бабкина […] буквально всколыхнули не только достаточно узкую прослойку церковных интеллектуалов, профессионально работающих в сфере гуманитарного знания, но и широкие круги православной общественности. Среди как сторонников, так и противников точки зрения исследователя оказались яркие, заметные проповедники и публицисты, в том числе, служители алтаря. […] Работы М. А. Бабкина объективно взрывают ту картину трагической истории Русской Церкви XX века, что обрела в последние два десятилетия статус канонической. […]. Оценивая книгу М. А. Бабкина с точки зрения её продуктивности для развития процесса исторического познания, следует в первую очередь отметить глубокую источниковедческую базу монографии. Автор не только проанализировал богатую подборку традиционных документальных источников, но и привлёк малоизученный и остающийся на периферии внимания светских историков пласт источников специфически церковного происхождения – текстов богослужебных, ставленнических и других чинов. Изменения в данных текстах, а также в порядке поминовения императора на проскомидии, в титуловании монарха и архиереев, в поминовении на ектениях, в календаре праздников, в церковной символике и т. п. – всё это внимательно исследуется и истолковывается автором.

— Анто́ненко С. Г., к. ист. н., редактор отдела истории религии журнала «Родина»

Работа полемична как по своему подходу, так и по композиции, формируемой массой разрабатываемых сюжетов-проблем. Она не может не побудить к дискуссии о характере и оценках изучаемых событий. И в этом неоспоримое достоинство труда М. А. Бабкина. […] Впору ставить вопрос о наличии у духовенства определённых надежд на смену государственного строя ещё накануне революции! Надо подчеркнуть: раздел монографии о роли Синода в событиях Февральской революции является одним из ключевых в исследовании и относится к числу важнейших открытий его автора.

— Каиль М. В., к. ист. н., доцент (СмолГУ)

М. Бабкин решительно порывает с представлениями, утвердившимися в историографии, относительно роли духовенства в революционных событиях начала XX века. Ранее было принято полагать, что РПЦ оставалась незыблемой основой монархии вплоть до её свержения и лишь затем была вынуждена откликнуться на происшедшие политические изменения. […] М. Бабкин не оставляет камня на камне от этих представлений. […] Порой, его эрудиция, выходящая далеко за рамки знаний, необходимых светскому историку (пусть даже и историку Церкви), оказывается просто поразительной. Чего стоят, например, суждения, построенные на скрупулёзном анализе текстов богослужебной литературы, свидетельствующие о глубоких знаниях историка в области литургики! На этом фоне тщательнейший анализ „всего лишь“ церковной периодики означенного времени кажется уже само собой разумеющимся.

— Ауров О. В., к. ист. н., доцент (ИАИ РГГУ)

Исследование М. А. Бабкина весьма неудобно для официозной церковной историографии. Спорить с ним трудно — каждое свое положение он подтверждает, как и подобает истинному ученому, ссылками на документы. Многим выводы ученого покажутся излишне жесткими. Могут удивить оценки Поместного Собора 1917—1918 гг. […] Перед читателем не только развернута панорама предреволюционных событий, но и выявлена конкретная вина РПЦ и российского епископата в той трагедии, которая разыгралась в октябре 1917 года. Печально, что эта вина до сих пор не осознана православными и не принесено покаяния за исторический грех Русской Церкви.

— Бычков С. С., д. ист. н.

Хочется надеяться, что эти авторы и все те историки, которым М. А. Бабкин бросил перчатку в своём труде, поднимут её, и мы станем свидетелями интересной, многогранной, хотя, вероятно, эмоционально окрашенной дискуссии. В конфликте священства и царства симпатии автора — на стороне царства. Но его книга будет не менее полезна и для тех читателей, кто готов принять сторону священства или смотреть на этот конфликт со стороны. Заслуга М. А. Бабкина в том, что он впервые столь полно выявил республиканскую позицию церкви в критической ситуации 1917 года. Это важно для понимания и ситуации Февраля, и всей истории церкви в XX веке.

— Шубин А. В., д. ист. н., профессор (ИВИ РАН, ИАИ РГГУ)

	Возможно, листая солидный том „Священства и Царства“, оппоненты Бабкина захотят возразить ему в своих трудах. Но для этого придётся один за другим опровергнуть достоверность бесчисленного множества фактов, которые автор собрал в своём исследовании.
	— Мальцев В. В., обозреватель «Независимой газеты»

	Монография М. А. Бабкина, будем надеяться, послужит отправной точкой для оживлённой дискуссии, как в научных кругах, так и в кругах православной общественности, о приемлемой форме соотношения „Священства“ и „Царства“.
	— Стогов Д. И., к. ист. н.

Публикации профессора Бабкина при всей их академической безупречности вполне можно назвать „скандальными“. Последнее во многом касается специфического авторского отношения к священноначалию рассматриваемого периода, лишённого традиционного для церковных историков протокольного пиетета. Именно поэтому в многочисленных работах этого исследователя мы впервые после советского периода сталкиваемся с академической критикой церковной иерархии начала XX столетия. Только, если судить в общественно-политических категориях, это — критика не „слева“, а „справа“.

— Тюренков М. А., гл. ред. портала «Pravkniga.ru»

	Соотношение священства и царства — одна из главнейших, основных тем церковной истории. […] В исследовании М. А. Бабкина драматическое столкновение идей показано на материале событий революционной катастрофы.
	— Асмус В. В., протоиерей (МДА, ПСТГУ)

	Монография М. А. Бабкина представляет интерес и для историков, и для правоведов, ибо в ней фактически осуществлено историко-правовое исследование.
	— Галу́зо В. Н., к. юр. н.

	М. А. Бабкина можно характеризовать как глубокого и разностороннего исследователя. Его труд базируется на массе источников.
	— Гуревич П. С., д. филос. н., д. филол. н. (ИФ РАН)

Я высоко ценю его [М. А. Бабкина] труды, в которых он использует весьма интересные источники, выявленные им в архивах и периодических изданиях 1917 г. […] Как и Михаил Анатольевич, я считаю, что исследователи политической истории революции явно недооценивали значение религии и церкви в политических процессах той поры. […] Вместе с тем, я не могу согласиться со всеми выводами Михаила Анатольевича. Мне кажется, что автор становится заложником своего подхода, который предполагает соединение теологии и истории.

— Колоницкий Б. И., д. ист. н., профессор (Европейский университет в Санкт-Петербурге, СПбИИ РАН)

Проблема сакрализации власти и её носителей, особенно для понимания социополитической эволюции в традиционных обществах, является одной из ключевых. […] Сакральный статус русских царей М. А. Бабкин выводит из сакрального статуса византийских василевсов, где их власть являлась не столько государственным (политическим), сколько церковным институтом: василевсы выполняли функцию по „обеспечению“ религиозного спасения душ своих подданных, обладали высшим сакральным авторитетом.

— Андреева Л. А., д. филос. н. (Институт Африки РАН)

	Монография является воплощением междисциплинарного подхода, когда используются методы не только истории, но и политической экономии, социологии, политологии, а в ряде случаев и социальной психологии. […] Особенно важен вывод автора о том, что нет основания говорить о благостном единодушии священства и царства в тот исторический период, о верности и преданности церкви и её иерархов самодержавию.
	— Тощенко Ж. Т., чл.-корр. РАН (ИС РАН)

	Исследователь М. А. Бабкин […] вообще склонен развивать теорию «антимонархического заговора с участием высшего духовенства», которое-де было движимо желанием «уничтожить, свергнуть царскую власть как „харизматического конкурента“». Принять такое объяснение мотивов высших иерархов не представляется возможным.
	— Мазырин А. В., священник, к. ист. н., доцент (ПСТГУ)

Все элементы жанра фэнтези у Бабкина налицо: безудержный полет фантазии, смешение реального и вымышленного, сверхъестественные явления, интригующий сюжет, средневековые образы и архетипические сюжеты. Можно было бы также провести сравнительное исследование на тему: „Концепция Бабкина как Новая хронология священства-царства“. Все основания для этого есть: один из авторов „Новой хронологии“ Г. Носовский, как и Бабкин, не имеет базового исторического образования и тоже является старообрядцем.

— Гайда Ф. А., к. ист. н. (научный сотрудник ПСТГУ, доцент МГУ имени М. В. Ломоносова)

[Отзыв Б. Н. Миронова на рецензию Ф. А. Гайды:] Самая негативная рецензия принадлежит Ф. А. Гайде, который утверждает, что монография написана в жанре фэнтези: «Все элементы жанра у Бабкина налицо: безудержный полет фантазии, смешение реального и вымышленного, сверхъестественные явления, интригующий сюжет, средневековые образы и архетипические сюжеты». В силу этого, считает автор рецензии, «работа Бабкина никак не приближает нас к пониманию столь важного для России вопроса о церковно-государственных отношениях в начале XX в. Наоборот, это “исследование” лишь создает дополнительные фантомы на трудном пути к осознанию трагических событий». Рецензия Ф. А. Гайды — самая пространная (более одного авторского листа). Если такой серьёзный и, как правило, глубокомысленный автор пишет столь объёмный отклик на непрофессиональное (как следует из рецензии) исследование, то у читателя есть все основания считать, что критикуемая монография содержит отнюдь не фантазии, а важные выводы, подкрепленные серьёзными аргументами (как это и есть на самом деле), которые чрезвычайно не нравятся критику. Для дискредитации выводов М. А. Бабкина критик использует большой арсенал приёмов. Например, нередко Ф. А. Гайда трактует предположения (курсив источника. — ВЦ) М. А. Бабкина как его притязания на доказанные факты, хотя последний при недостатке аргументов всегда прямо говорит, что выдвигает гипотезу, которую читатель и должен принимать как предположение. Или находит ничтожные или выдуманные фактические ошибки, которые якобы свидетельствуют о низком уровне познаний Бабкина в русской истории начала XX в. [...]. О большой заинтересованности Ф. А. Гайды в дискредитации книги говорит и его переход на личности (что обычно происходит тогда, когда рациональных аргументов недостаточно). Он вспоминает, что Бабкин не имеет базового исторического образования, как и авторы «Новой хронологии», явно намекая на дилетантизм; использует такие обороты речи, как «головокружительная концепция», «причудливая логика» и т. д., чтобы принизить значение выводов. Между тем М. А. Бабкин, насколько мне известно, имеет богословское образование, несколько лет работал чтецом в московском храме, располагавшем хорошей библиотекой богословской литературы, что позволило ему обнаружить новый важный источник для понимания отношения иерархов к императору и светской власти — богослужебные книги РПЦ. [...]. М. А. Бабкин, следуя общепринятой методике исследования текстов, профессионально проанализировал «Служебники», сделал адекватные выводы и, что важно, подтвердил их живыми голосами иерархов. Однако автору рецензии Ф. А. Гайде кажется, что выводы М. А. Бабкина не вытекают из источников, а являются фантазиями. Невольно напрашивается предположение о предвзятости подобной критики. — Речь идёт о рецензии Ф. А. Гайды на монографию М. А. Бабкина «Священство и Царство (Россия, начало XX века – 1918 год). Исследования и материалы».

— Миронов Б. Н., д. ист. н., профессор (ИИ СПбГУ)

	Самое парадоксальное открытие Бабкина — de facto пролиберальная позиция Русской православной церкви. […] Своим открытиям Бабкин обязан междисциплинарному характеру исследования. Именно сочетание теологического, или богословского, и исторического подходов привело автора к новому взгляду на деятельность православных иерархов.
	— Миронов Б. Н., д. ист. н., профессор (СПбИИ РАН; СПбГУ)

Книга посвящена исследованию взаимоотношений Императора и высшего духовенства Православной церкви с начала ХХ века до 1918 года. На очень высоком научном уровне проанализированы, в частности, положение императора в православной церкви, значение фигуры императора в системе норм церковного права, что, в свою очередь, проливает свет и на некоторые проблемы дореволюционного российского государственного права.

— Монастырёв М. М., российский юрист

Выстраивая и аргументируя свою концепцию, М. А. Бабкин систематически нарушает принцип историзма, предполагающий изучение событий и явлений прошлого и отражающих их источников в историческом контексте. Бабкин, напротив, последовательно неисторичен. Противоборствующие в его книге „священство“ и „царство“, по сути — надисторические субстанции. […] События церковной жизни систематически рассматриваются М. А. Бабкиным вне их исторического контекста, а какие-либо их интерпретации, не совпадающие со взглядами автора книги, игнорируются. […] Именно абсолютизация сакральности фигуры императора и лежит в основе всех рассуждений М. А. Бабкина, полагающего, что уверенность в сакральной значимости „царства“ относится к существенным чертам православной веры. Более того, царь сопоставляется им с Иисусом Христом. Это прямо указывает на парарелигиозный характер его авторской концепции. […] Вышла лишь имитация научного исследования, декларативные „выводы“ и гипотезы которого, по сути, оторваны от собранного автором обширного материала.

— Беглов А. Л., к. ист. н. (ИВИ РАН; доцент кафедры теологии НИЯУ МИФИ: заведующий кафедрой теологии — митрополит Волоколамский Иларион (Алфеев))

Но самое главное (и это с прискорбием я, священник, вынужден признать) — в марте-июле 1917 года практически все, за редким исключением, русские священнослужители поддержали февральскую революцию, предали своего царя и приняли распад Российской империи как неизбежную данность. Тем самым, они безответственно легитимизировали буржуазную революцию, согласились с республиканским видом правления и с навязанным „демократами“ разрушением какого-либо единства нации. Изданные недавно книги историка М. А. Бабкина […] содержат тысячи документов, подтверждающих этот печальный вывод. Я со многими прямолинейными и категоричными интерпретациями и комментариями автора не во всём могу согласиться, но документы говорят сами за себя — это одна из самых трагических страниц церковной истории.

— Вигилянский В. Н., протоиерей (настоятель храма святой мученицы Татьяны при МГУ)

	Февральский заговор возглавили генералы и епископат. Последнее приходится признать, как это ни противоречит советской (и зеркально отображающей её антисоветской) версии о „монархическом духовенстве“. Изыскания доктора исторических наук Михаила Бабкина обнажили эту проблему. И, кстати, предельно объяснили, почему идея Православной монархии далеко не популярна в сегодняшних церковных кругах.
	— Карпец В. И., к. юр. н., доцент (НИУ ВШЭ)

	М. А. Бабкин имеет весомый авторитет в науке своими исследованиями о кризисе идеи «симфонии властей» задолго до революционных событий; в монографии «Священство и царство. Россия, начало XX века – 1918 год» им сделаны обоснованные выводы, ранее не встречавшиеся в науке.
	— Красовицкая Т. Ю., д. ист. н., профессор (ИРИ РАН)

Эта книга просто переворачивает сознание людей. Мне довелось ее прочитать и понятно, что один раз прочитать эту книгу не достаточно. К ней надо возвращаться, перечитывать целые главы. А исторический материал, помещенный туда, обязательно надо использовать на благо. В частности, исторические факты этого научно-исторического труда прекрасно подходят для православных радиопередач на Радио Санкт-Петербурга. Русским людям надо знать правду о том, что же действительно произошло в 1917 году. И автору этого замечательного произведения вполне удалось донести жизненную правду, основываясь на неопровержимых документах. Чтобы опровергнуть этого серьезного историка, необходимо найти другие документы, которые опровергали бы «Ведомости», протоколы собраний духовенства того революционного времени. Но, таковых просто не существует, к радости нашей Истина может быть только одна. Если представленный документ свидетельствует, что духовенство приветствовало революцию 1917 года, то это не опровергнуть. Потому, безусловно, книга «Священство и Царство» Михаила Анатольевича Бабкина очень нужна сейчас многим нашим соотечественникам.

— Зеленский Роман, иерей (СПб)

	Стремление автора притянуть понятия XVII века («священство и царство») к веку XX-му представляется неуместным. […] Совершенно надуманным звучит мнение историка М. А. Бабкина, заявившего, что епископат умышленно стремился поскорее покончить с монархией в России, чтобы остаться единственной «установленной свыше» властью.
	— Соколов А. В., д. ист. н. (РГПУ им. А. И. Герцена, Государственный Эрмитаж)

Первое издание монографии М. А. Бабкина вызвало острые споры среди историков. Если о реакции судить по 22 зафиксированным рецензиям и откликам, то большинство рецензентов согласились с автором или по крайней мере признали его выводы конструктивными и полезными. Некоторые восприняли книгу как бомбу, подложенную под традиционную парадигму о симфонии церкви и монархии в позднеимперской России. Вместе с тем высказывались возражения против некоторых выводов, сомнения в адекватности источников и методологии. Самая негативная рецензия принадлежит Ф. А. Гайде, который утверждает, что монография написана в жанре фэнтези.

— Миронов Б. Н., д. ист. н., профессор (ИИ СПбГУ)

О втором издании (2021)

За 10 лет на монографию вышло 12 рецензий в научных «ваковских» журналах, включая пять изданий Российской академии наук. По содержанию отзывы на книгу были фактически всего спектра: от явно положительных до резко отрицательных. Последние прозвучали от историков, аффилированных с РПЦ. […] Обсуждения книги и вызванный ею «конфессиональный резонанс» свидетельствуют о плодотворности проделанной автором работы, о её научной новизне и значимости. В монографии Михаила Бабкина рассмотрен широкий спектр ранее практически не изучавшихся вопросов. Взаимоотношения церковно-иерархической и императорской властей в период с начала XX века по 1918 год анализируются с позиции историко-богословской проблемы священства-царства.

— Инородцев Я. А., журналист

В монографии есть немало дискуссионных выводов и предложений. Тем не менее, в целом рецензируемая работа производит благоприятное впечатление. Её несомненным достоинством надлежит признать глубокое знание автора монографии исследуемой темы, его научную добросовестность, выразившуюся в использовании огромного количества архивных документов, в уважительном отношении к трудам других учёных, в большом количестве процитированных на страницах монографии.

— Осавелюк А. М., д. юр. н., профессор (МГЮА)

Категории «Священство» и «Царство», казалось бы, не контекстны для модернизационного периода начала XX столетия. Они содержали в себе сакральную семантику и применительно к секулярной модели модерна не работали. Но автор представленной монографии доктор исторических наук, профессор М. А. Бабкин именно их и сделал ключевыми. И такое использование оказалось оправданным в плане выхода на новые горизонты осмысления российской исторической трансформации. Идеологически государственность в России к началу XX в. по-прежнему выстраивалась как Царство через её легитимизацию посредством Священства. Исследование М. А. Бабкина соединяет сферы истории, богословия и церковного права. Такой синтез в принципе реализуется не впервые, но ранее преимущественно применялся в отношении к средневековому континууму. В рассматриваемой монографии он реализован применительно к эпохе Нового времени, что само по себе является новационным подходом. […] Применение категорий «Священство» и «Царство» к реалиям двадцатого столетия видится для контекста Российской империи оправданным и целесообразным. […] Автор делает убедительный вывод – высшее духовенство Русской Церкви, по существу, работало на революцию. То, чего добивались иерархи, фактически совпадало с требованиями «освободительного движения». Книга М. А. Бабкина, безусловно, не закрывает поднятых проблем, а, напротив, открывает новый этап дискуссии. Следует ожидать оппонирующего ответа.

— Багдасарян В. Э., д. ист. н., проф. (МГОУ), Реснянский С. И., д. ист. н., профессор (РУДН)

Следует сказать о том, что рецензенты монографии М. А. Бабкина не вспомнили его предшественника, американского историка Г. Фриза, который ещё в 1985 г. аргументировал альтернативную точку зрения на взаимоотношения Церкви и государства […]. По сути, М. А. Бабкин на других источниках, используя богословский подход, аргументированно поддержал и развил точку зрения Г. Фриза. Можно сказать, что авторы конгениальны, и точку зрения, альтернативную традиционной, было бы правильно назвать концепцией Фриза – Бабкина. Однако все критические стрелы полетели в М. А. Бабкина. […] Следует признать, что за прошедшие десять лет книга М. А. Бабкина не устарела, не потеряла актуальности, выдержала критику. Предпринятые её автором новаторские исследования не только порождают дискуссии и двигают науку вперёд, но и живут дольше трудов, созданных в рамках существующей парадигмы.

— Миронов Б. Н., д. ист. н., профессор (ИИ СПбГУ)

Ссылки

• Файл с монографией «Священство и Царство…» (2011) в pdf-формате