Галина Николаевна Щербакова: различия между версиями
[досмотренная версия] | [досмотренная версия] |
КрапивинЮ (обсуждение | вклад) оформление, викификация |
MarkErbo (обсуждение | вклад) так-то лучше |
||
Строка 3: | Строка 3: | ||
==Цитаты== |
==Цитаты== |
||
{{Q|[[Русские|Мой народ]] впадает в [[ненависть]] поразительно легко. Это его кайф. Знаю и другое: нет силы, которая может это изменить. Мы — народ великий, мы принимаем в расчет и обращаем внимание только на революции да кровопролития крупного калибра.}} |
{{Q|[[Русские|Мой народ]] впадает в [[ненависть]] поразительно легко. Это его кайф. Знаю и другое: нет силы, которая может это изменить. Мы — народ великий, мы принимаем в расчет и обращаем внимание только на революции да кровопролития крупного калибра.}} |
||
{{Q|Литературные „тусовки“ — это прежде всего демонстрация амбиций, успеха, шляп и машин.}} |
{{Q|Литературные „тусовки“ — это прежде всего демонстрация амбиций, успеха, шляп и машин.}} |
||
== Из повестей и романов == |
|||
{{Q|Все по очереди, обстоятельно ходили в [[уборная|уборную]], бабушка последней задерживалась на крыльце и тихонько молилась на [[Большая Медведица|Большую Медведицу]], которая по вечерам как раз располагалась напротив для удобства [[молитва|молящихся]]. Я не ерничаю, я слышала эту молитву. Вообще-то [[бабушка]] молилась молча, взбрасывая для [[крест]]а руку нечасто и по-быстрому. Но иногда, иногда… Шевеление [[губы|губ]] выдавало тайный вскрик, и тогда возникали имена: дедушки, дядьки, [[мама|мамы]]… Мое… С тех самых пор с Медведицей у меня отношения личные, свойские. Я знаю место Ее на Небе, она знает мое на земле. Это укрепляет мой шаг, а [[Алькор]] и Мицар мне подмигивают.<ref>''Галина Щербакова''. «Год Алёны». — М.: Вагриус, 2002 г.</ref>|Автор=«Loveстория», 1996}} |
|||
{{Q|Нет ничего вкуснее [[жизнь|жизни]]. Но в этот миг, когда мерцает Мицар над [[старуха|старухой]]-сосной, одни люди [[убийство|убивают]] других по команде третьих, кто-то тонет, кто-то теряет [[сознание]], и так было, и есть, и будет. И нет на свете никого более беззащитного, чем [[человек]], который рождается, чтоб умереть. И мальчик заплакал, а Мицар смеялся, а девочка не могла уснуть, потому что внутри нее, не спросясь разрешения, вдруг лопнула почка, и она решила, что всю свою жизнь она будет защищать этого мальчика, хотя он ей на фиг не нужен. И [[сердце]] ее плавилось горячим соком от [[счастье|счастья]]. <...> |
|||
[[Собака]] тявкнула и слизнула мальчишечьи [[слёзы]]. Он обнял ее голову, вдыхая запах псины. Странно, но он рождал [[надежда|надежду]]. Мицар совсем опустился и подмигнул мальчику, как своему. Как бы сказала девочка? ''Рацим лацрем, а идюл илхырд''. Собака подняла голову и тихонько подвыла Мицару.<ref>''алина Щербакова''. «Мальчик и девочка». — М.: Вагриус, 2001 г.</ref>|Автор=[[Галина Николаевна Щербакова|Галина Щербакова]], «Мальчик и девочка», 2001}} |
|||
== Источники == |
|||
{{примечания}} |
|||
{{DEFAULTSORT:Щербакова, Галина Николаевна}} |
{{DEFAULTSORT:Щербакова, Галина Николаевна}} |
Версия от 22:25, 9 апреля 2019
Галина Николаевна Щербакова (наст. фамилия Режабек; 1932 — 2010) — советская и российская писательница, сценарист.
Цитаты
Литературные „тусовки“ — это прежде всего демонстрация амбиций, успеха, шляп и машин. |
Из повестей и романов
Все по очереди, обстоятельно ходили в уборную, бабушка последней задерживалась на крыльце и тихонько молилась на Большую Медведицу, которая по вечерам как раз располагалась напротив для удобства молящихся. Я не ерничаю, я слышала эту молитву. Вообще-то бабушка молилась молча, взбрасывая для креста руку нечасто и по-быстрому. Но иногда, иногда… Шевеление губ выдавало тайный вскрик, и тогда возникали имена: дедушки, дядьки, мамы… Мое… С тех самых пор с Медведицей у меня отношения личные, свойские. Я знаю место Ее на Небе, она знает мое на земле. Это укрепляет мой шаг, а Алькор и Мицар мне подмигивают.[1] | |
— «Loveстория», 1996 |
Нет ничего вкуснее жизни. Но в этот миг, когда мерцает Мицар над старухой-сосной, одни люди убивают других по команде третьих, кто-то тонет, кто-то теряет сознание, и так было, и есть, и будет. И нет на свете никого более беззащитного, чем человек, который рождается, чтоб умереть. И мальчик заплакал, а Мицар смеялся, а девочка не могла уснуть, потому что внутри нее, не спросясь разрешения, вдруг лопнула почка, и она решила, что всю свою жизнь она будет защищать этого мальчика, хотя он ей на фиг не нужен. И сердце ее плавилось горячим соком от счастья. <...> | |
— Галина Щербакова, «Мальчик и девочка», 2001 |