Перейти к содержанию

Бунчук

Материал из Викицитатника
Турецкие бунчуки

Бунчу́к (крымскотат. buncuk) или бунчугдревко с привязанным хвостом коня либо яка, служившее в XV—XVIII веках знаком власти. В Восточной Европе эта регалия получила распространение после татаро-монгольского нашествия.

В Османской империи данное изделие обозначалось словом туг, либо кутас, по какой причине русские и поляки переименовали этот предмет в бунчук, доподлинно неизвестно; также нет правдоподобной версии того, откуда вообще явилось понятие о бунчуке, как о регалии власти. Бунчук использовался у османов вместо штандарта до создания регулярной армии и флота. Тем же словом называется украшение у лошадей и особый музыкальный инструмент.

Бунчук в коротких цитатах

[править]
  •  

...Дурсан, человек больших достоинств: главное из них было то, что борода его доставала до колен и важностию походила на бунчук.

  Иван Крылов, «Каиб. Восточная повесть» 1792
  •  

Всякой Паша имеет свой штандарт, или бунчук; каждой Дервиш, или Поп, имеет свое священное знамя, обыкновенно зеленого цвета.[1]

  — «Отрывки, содержащие некоторые любопытные подробности о Турции и Египте», 1804
  •  

Мазепа <...>, явившись в Горках с 5000 Козаков, положил к стопам Карла XII булаву и бунчук, в знак подданства и верности.

  Александр Корнилович, «Жизнеописание Мазепы», 1825
  •  

Читатель вспомнит, что бунчуки, по коим различаются чины пашей, суть не иное что, как лошадиные хвосты; всякий паша имеет один, два или три хвоста, называемые в Турции туи, и носимые пред ним в парадах.[2]

  Константин Базили, «Очерки Константинополя», 1835
  •  

— Вычитай, что пишет нам ясновельможный гетман и все славное запорожское войско низовое, — сказал он, несколько преклоняя бунчук в знак почтения к посольству.[3]

  Даниил Мордовцев, «За чьи грехи?». XXIV. В куль да в воду, 1890
  •  

Бойня, настоящая бойня пошла... прямо бунчуками, — перевернет пику да бунчуком, как баранов, по голове и лупит.[4]

  Николай Гарин-Михайловский, «Детство Тёмы», 1892
  •  

...дым струился над круглыми кровлями, развевались на ветру лошадиные хвосты, привязанные к концам длинных жердей — бунчуки. Сколько бунчуков торчало над юртами, столько сотен воинов было в стане.[5]

  Александр Красницкий, «Князь Святослав», 1894
  •  

Звук победы, звук торжества любви над злобою раздался под сводом, далеко разнесся во все стороны, и бунчук покойного Азрета сам собою преклонился перед раскаявшимся, просветленным властителем.[6]

  Николай Каразин, «Литавры Магомета Тузая», 1905
  •  

Мы предлагаем избрать для гербового щита государственного герба Казакии одну булаву и два бунчука — Запорожский и Донской. Наилучшая геральдическая комбинация их будет такая: бунчуки поставлены крестообразно и связаны булавой.[7]

  — «Флаг и герб Казакии», 1930
  •  

...четвёртый сводный, отправляясь на работу, подносит Буруну булаву и бунчук. Булава сделана из тыквы, а бунчук из мочалы, но Бурун обязан принять все эти «клейноды» с почтением и кланяться на четыре стороны.[8]

  Антон Макаренко, «Педагогическая поэма» (16. Запорожье), 1935
  •  

И бунчук из жемчужно-кольчатых червей
На могилу мою водрузите.

  Станислав Лем, «Больница Преображения», 1948
  •  

Как бунчуки казачьи, каждым летом
Соцветья он подъемлет, и в наезд![9]

  Аркадий Штейнберг, «Кипрей», 1953

Бунчук в публицистике и документальной прозе

[править]
  •  

Всякой Паша имеет свой штандарт, или бунчук; каждой Дервиш, или Поп, имеет свое священное знамя, обыкновенно зеленого цвета. В каждой роте, из тридцати человек состоящей, есть особливое знамя, или значек. У Арнаутов оных еще более. Необходимое следствие такого множества знамен есть то, что в шеренгах находится очень много людей, которые не сражаются, и только что мешают манёврам.[1]

  — «Отрывки, содержащие некоторые любопытные подробности о Турции и Египте», 1804
  •  

Пётр повелел гетману следовать к Киеву и с той стороны напасть на неприятельский обоз; но Мазепа не двигался из Борзны; притворные страдания его час от часу усиливались; 22 октября 1708 г. писал он еще к графу Головкину, что он не может ворочаться без пособия своих слуг, более 10 дней не употребляет пищи, лишен сна и, готовясь умереть, уже соборовался маслом, а 29, явившись в Горках с 5000 Козаков, положил к стопам Карла XII булаву и бунчук, в знак подданства и верности. Что побудило Мазепу к измене? Ненависть ли его к русским, полученная им еще в детстве, во время его пребывания при польском дворе?

  Александр Корнилович, «Жизнеописание Мазепы», 1825
  •  

Было бы неучтиво ожидать второй трубки у такого важного лица, каков в Турции Паша, имеющий знаком своего сана три лошадиные хвоста (Читатель вспомнит, что бунчуки, по коим различаются чины пашей, суть не иное что, как лошадиные хвосты; всякий паша имеет один, два или три хвоста, называемые в Турции туи, и носимые пред ним в парадах); чтобы не прослыть невеждами в мусульманском этикете, мы раскланялись, получив позволение осмотреть батареи Чана-кале.[2]

  Константин Базили, «Очерки Константинополя», 1835
  •  

В Китае государственные чины полагали, что хуннов, при настоящей их слабости, можно склонить в подданство. Ян Синь был человек твердый, прямой; и как он имел средний чин, то Шаньюй не ласково обошелся с ним. Шаньюй хотел принять его в юрте, но Синь не согласился оставить бунчук за дверью; почему Шаньюй принял его сидя вне юрты.[10]

  Никита Бичурин (Иакинф), «Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена», 1851
  •  

Начальник или гетман всего казацкого сословия утверждался в своем сане королем, знаками его достоинства были: войсковое знамя, бунчук, булава и печать.[11]

  Дмитрий Иловайский, «Краткие очерки русской истории», 1860
  •  

После небольшой стычки под Чигирином, Дорошенко вышел с духовенством, старшиною и народом из Чигирина, и в трех верстах от города, на реке Янчарке сложил булаву, знамя и бунчук и принес присягу московскому царю.[12]

  Николай Костомаров, «Русская история в жизнеописаниях её главнейших деятелей», 1875
  •  

Это речь албанская, речь знаменитых арнаутов, которых так любил лорд Байрон, которых и я, признаюсь, крепко люблю; речь безграмотных героев, жестоких разбойников и верных до самопожертвования слуг: в Христианстве — дававших самую лучшую военную стихию прежним греческим восстаниям, в мусульманстве — свершающих под турецкими бунчуками самые страшные зверства. Странный народ!.. Полный поэзии и бескорыстного рыцарства, продажности и злобы, простодушия почти смешного и самой коварной хитрости.[13]

  Константин Леонтьев, «Пасха на Афонской горе», 1882
  •  

Для выражения вторых, духовных качеств Казачества, как носителя принципов свободы, равенства, братства, народоправства и других видов своего исторического быта, могут быть взяты, как гербовый знак лишь атрибуты. Из таких атрибутов, бесспорно, первое место принадлежит булаве и бунчукам, ибо оне одни наиболее полно отображают все указанные выше духовные качества у Казачества. Под булавой и бунчуками прошла вся историческая жизнь Казачества. С ними всегда и наиболее полно и тесно связывается в Казачестве представление о свободе, равенстве, народоправстве (булава) и о славном боевом прошлом (бунчук). Из критической оценки всех упомянутых здесь и рассмотренных символических выражений характера и свойств Казачества, мы находим, что наиболее их полное и выразительное изображение принадлежит безусловно булаве и бунчуку. Потому мы и предлагаем их в своем проекте государственного герба Казакии принять за главные символы, за главные знаки гербовые. Мы предлагаем избрать для гербового щита государственного герба Казакии одну булаву и два бунчука — Запорожский и Донской. Наилучшая геральдическая комбинация их будет такая: бунчуки поставлены крестообразно и связаны булавой.[7]

  — «Флаг и герб Казакии», 1930

Бунчук в мемуарах, письмах и дневниковой прозе

[править]
  •  

В крепости Измаильской найдено двести сорок пять пушек, в числе коих девять мортир, да на берегу двадцать, всего двести сорок пять; большой пороховой погреб и разные снаряды. В трофеи взято триста Сорок пять знамен, кроме тех, кои в сражениях изорваны, бунчуков семь и санжаков два, лансонов восемь.

  — Рапорт генерал-аншефа А. В. Суворова князю Г. А. Потемкину о штурме Измаила 21 декабря 1790 г.
  •  

...Луначарский, к которому Верещагин сразу обратился с толковой и достаточно строгой речью, сразу сдал позиции, указывая, впрочем, что притязания Рады имеют в виду малоинтересные предметы («всего пару бунчуков и одну пушку»), не имеющие никакого художественного значения. С другой стороны, политическая польза, которая проистекла бы от такой уступки, была бы велика. Но вот не успел Анатолий Златоуст нас успокоить, как вваливается сам представитель Украинской рады — черномазый, довольно уже пожилой хохол, который тут же выдает Луначарского в том смысле, что, с его слов, требования Рады оказываются не только более значительными, но и в некотором отношении «беспредельными»: целая серия бунчуков, знамен; «историческая булава», сабля Мазепы и вообще всё, что найдется в петербуржских и московских хранилищах, имеющее отношение к Украине. <...> Я даже покинул Зимний дворец «с сызнова созревшим» убеждением, что «надо уходить», и, разумеется, не из-за бунчуков и пушек, а из-за самого Анатолия и его непозволительного легкомыслия.[14]

  Александр Бенуа, Дневник, 1923

Бунчук в беллетристике и художественной прозе

[править]
Захват знамени (Павлишак, 1899)
  •  

...Дурсан, человек больших достоинств: главное из них было то, что борода его доставала до колен и важностию походила на бунчук. Калиф сам хотя не имел большой бороды, но он знал, что такие осанистые бороды придают важность дивану, и потому-то возвышал Дурсана по мере, как вырастала его борода; а когда, наконец, достала она до пояса, тогда допустил он его в свой диван.

  Иван Крылов, «Каиб. Восточная повесть» 1792
  •  

— Иной помыслит, батька, лета отшибли у тебя память. Чем похвалится наша старина? Этот бунчук, отче Григорий, — тут он указал на стену, — эта сбруя добыты мною у турского паши в поход Чигиринский, когда мы карали бусурман за Малую Россию; эта кольчуга принадлежала мурзе татарскому, которого полчища мы иссекли у порогов днепровски...[15]

  Александр Корнилович, «Андрей Безыменный» (Старинная повесть), 1832
  •  

— Ты говоришь, пане ясневельможный, что выправилъ полки съ Вуяхевичемъ?
— Съ моимъ генеральнымъ писаремъ.
— Знаю я, знаю, только я не далъ бы ему гетманскаго бунчука въ такую минуту.
— Э, батько мой! ты уже слишкомъ недовѣрчивъ къ людямъ.[16]

  Пантелеймон Кулиш, «Чёрная рада», до 1857
  •  

— Гетмана! — вскричалъ Сомко такъ громко, что покрылъ вокругъ себя говоръ толпы. — Развѣ у тебя есть еще гетманъ, кромѣ меня? Такь ступай же ты къ нему и служи ему вѣрою и правдою, если хочешь, такъ же какъ и онъ, погулять верхомъ на свиньѣ!
И вырвалъ у него изъ рукъ бунчукъ гетманскій.[16]

  Пантелеймон Кулиш, «Чёрная рада», до 1857
  •  

— А что, пане гетмане! сказалъ Шрамъ послѣ сцены съ Вуяхевичемъ. Можетъ быть, и теперь еще твой генеральный писарь добрый тебѣ слуга?
Сомко только махнулъ рукою и ушелъ въ свою палатку.
— Дай лишь мнѣ, сыну, своего бунчука. Я лучше какого нибудь недоляшка досмотрю у тебя порядку.
Сомко отдалъ ему молча бунчукъ. <...>
Такъ размышляя, обошелъ Шрамъ съ гетманскимъ бунчукомъ въ рукѣ весь лагерь, и вездѣ разставилъ стражу, чтобъ ни въ лагерь, ни изъ лагеря никого не пропускали.[16]

  Пантелеймон Кулиш, «Чёрная рада», до 1857
  •  

Разин тотчас же собрал «круг». В кругу стояли: Разин с своим есаулом и три гетманских посла. В руках у Разина была богатая атаманская «насека» или бунчук.
Гарасим Яковенко несколько отступил от товарищей вперед и подал Разину «лист» от гетмана Ивана Мартыновича Брюховецкого и всего войска запорожского низового к господину атаману Степану Тимофеевичу Разину и всему вольному войску донскому. Разин взял «лист» — пакет, поцеловал печать, бережно разломал ее и, вынув из пакета бумагу, подал ее есаулу.
— Вычитай, что пишет нам ясновельможный гетман и все славное запорожское войско низовое, — сказал он, несколько преклоняя бунчук в знак почтения к посольству.[3]

  Даниил Мордовцев, «За чьи грехи?». XXIV. В куль да в воду, 1890
  •  

— И батюшку и сынка в один куль! — добавляли другие, «Майдан» долго волновался, пока Разин не махнул бунчуком. Все утихло. <...>
Глухой ропот пронесся как ветер по майдану. Разин страшно побледнел и пошатнулся, словно бы от удара. Слезы и судороги сдавили ему горло…
— Он прав… он прав, братцы! — рыдая говорил он. — Вяжите меня в куль… я не отец вам… я не жилец на этом свете… Ох, смерть моя!.. вяжите меня!..
Разин упал на колени и положил бунчук на землю.
— Простите меня, братцы! — И он кланялся в землю. — А теперь вяжите… вот мои руки… в куль да в воду!..[3]

  Даниил Мордовцев, «За чьи грехи?». XXIV. В куль да в воду, 1890
  •  

— Уж и не помню... Так, вихрь какой-то... Весь эскадрон за мной, как один человек: врезались, опрокинули, смяли... Бойня, настоящая бойня пошла... прямо бунчуками, — перевернет пику да бунчуком, как баранов, по голове и лупит. Люди... Что люди?! Лошади остервенели; вот где настоящий ужас был: прижмет уши, оскалит зубы, изовьет шею, вопьется в тело и рванет под себя. <...> Смотрю: а уж Бондарчук, унтер-офицер — пьяница, шельма, а молодец, в плечах сажень косая — бунчуком по башке его... и не пикнул... И что значит страх?![4]

  Николай Гарин-Михайловский, «Детство Тёмы», 1892
  •  

Печенежский стан находился в низине и открылся взглядам послов неожиданно, когда они поднялись на гряду холмов. За составленными кругом повозками теснилось множество юрт из бурого войлока, а среди них большой белый шатер — жилище вождя. Едкий кизячный дым струился над круглыми кровлями, развевались на ветру лошадиные хвосты, привязанные к концам длинных жердей — бунчуки. Сколько бунчуков торчало над юртами, столько сотен воинов было в стане.[5]

  Александр Красницкий, «Князь Святослав», 1894
  •  

Стеньку Разина ожидала почетная стража. Ивашка Волдырь в новом кунтуше, расшитом золотом, в высокой лохматой шапке сидел на коне перед отрядом лихих казаков; атаманский бунчук развевался грозным красным хвостом над ними, и тут же стояли музыканты с литаврами, трубами и тулумбасами.[17]

  Андрей Зарин, «Кровавый пир», 1901
  •  

Поник головою смущенный деспот, с миром отпустил посланников, заперся в своем дворце и долго думал великую думу.
Затем приказал отнести литавры на высокий курган, за городом, поставить их там, на самой вершине, а над ними соорудить мазар с куполом и священный бунчук Азрета покойного над входом мазара поставить. <...>
И свершилося чудо.
Едва только хан склонил на пороге колена, как сами собою заиграли литавры Магомета-Тузая. Звук победы, звук торжества любви над злобою раздался под сводом, далеко разнесся во все стороны, и бунчук покойного Азрета сам собою преклонился перед раскаявшимся, просветленным властителем.[6]

  Николай Каразин, «Литавры Магомета Тузая», 1905
  •  

...разыгрывается на дворе страшная казнь запорожца, обвинённого всей громадой в краже. При этом в особенности стараются сохранить в неприкосновенности такую легендарную деталь: казнь совершается при помощи киёв, но право на удар кием имеет только тот, кто перед этим выпьет «кухоль горилки». За неимением горилки для колонистов, приводящих казнь в исполнение, ставится огромный горшок воды, выпить который даже самые большие питухи, водохлёбы не в состоянии. То четвёртый сводный, отправляясь на работу, подносит Буруну булаву и бунчук. Булава сделана из тыквы, а бунчук из мочалы, но Бурун обязан принять все эти «клейноды» с почтением и кланяться на четыре стороны.[8].

  Антон Макаренко, «Педагогическая поэма» (16. Запорожье), 1935

Бунчук в стихах

[править]
Монгольский бунчук (2012)
  •  

С них отражал герой безумный,
Один в толпе домашних слуг,
Турецкой рати приступ шумный,
И бросил шпагу под бунчук...

  Александр Пушкин, «Полтава», 1828
  •  

Но бранного гула, обрызганный кровью,
Не слышит паша, — еле видит бунчук
В пыли, прислоненный к его изголовью,
Да стонет от ран и безжалостных рук…[18]

  Яков Полонский, «Ренегат», 1870-е
  •  

Нет, не вьются там по́ ветру чубы,
Не пестреют в степях бунчуки…
Там чернеют фабричные трубы,
Там заводские стонут гудки.[19]

  Александр Блок, «Новая Америка», 12 декабря 1913
  •  

И бунчук из жемчужно-кольчатых червей
На могилу мою водрузите. Пусть их шелест изгложет
Мой череп, как разрушенный город
Гложет отблеск кровавых огней.
Трупных бактерий белая пляска
Пусть повесть эту продолжит.

  Станислав Лем, «Больница Преображения», 1948
  •  

Как бунчуки казачьи, каждым летом
Соцветья он подъемлет, и в наезд! ―
По гарям, лесосекам и кюветам, ―
Иван Кипрей, хозяин здешних мест.[9]

  Аркадий Штейнберг, «Кипрей», 1953

Источники

[править]
  1. 1 2 Анонимный текст, Отрывки, содержащие некоторые любопытные подробности о Турции и Египте. — СПб.: «Вестник Европы», Часть 17, № 20, 1804 г.
  2. 1 2 Очерки Константинополя, сочинение Константина Базили. Часть вторая. — СПб. 1835 г.
  3. 1 2 3 Мордовцев Д. Л. Сочинения. В 2-х т. Том 2. — М.: Худож. лит., 1991 г.
  4. 1 2 Н. Г. Гарин-Михайловский. «Детство Тёмы». «Гимназисты». — Минск: «Юнацтва», 1985 г.
  5. 1 2 А. Красницкий. Русичи. — М.: Книжный дом, 2013 г.
  6. 1 2 Н. Н. Каразин. Полное собрание сочинений Н. Н. Каразина. Сказки деда бородатого. — С.-Петербург, Типография П. П. Сойкина, 1905 г.
  7. 1 2 Флаг и герб Казакии. — И. А. Билый, «Вольное казачество» № 70, 1930 г.
  8. 1 2 Антон Макаренко. Педагогическая поэма.. — Педагогика, 1981. — ISBN 1154
  9. 1 2 А. Штейнберг. «Вторая дорога». М.: Русский импульс, 2008 г.
  10. Н. Я. Бичурин (Иакинф). «Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена». — М-Л. АН СССР, Институт этнографии им. Миклухо-Маклая. 1950 г.
  11. Иловайский Д. И. Краткие очерки русской истории, приспособленные к курсу средних учебных заведений. — Москва, «Типография Грачёва», 1860 г.
  12. Николай Костомаров, «Русская история в жизнеописаниях её главнейших деятелей». Выпуск пятый: XVII столетие.
  13. Леонтьев К. Н. «Восток, Россия и Славянство.» — Москва, «Республика», 1996 г.
  14. Александр Бенуа. Дневник. 1916—1918. — М.: «Захаров», 2010 г. — 768 с.
  15. Корнилович А. О. Записки из Алексеевского равелина: Записки, письма, роман. — М.: Рос. фонд культуры: ГАФР: Гос. истор. музей: Рос. Архив, 2004 г.
  16. 1 2 3 П. А. Кулиш. Чёрная рада: Хроника 1663 года. — СПб., типографія Августа Семёна, 1857 г.
  17. А. Е. Зарин. Кровавый пир: Роман, Мордовцев Д. Л. За чьи грехи? Повесть. — М.: Современник, 1994 г.
  18. Я. П. Полонский. Полное собрание стихотворений. — СПб.: Издание А. Ф. Маркса, 1896. — Т. 2. — С. 196.
  19. А. Блок. Собрание сочинений в восьми томах. — М.: ГИХЛ, 1960-1963 гг. — Том 3. Стихотворения и поэмы. 1907—1921. — С. 269

См. также

[править]