Джордано Бруно

Материал из Викицитатника
Джордано Бруно
Статья в Википедии
Произведения в Викитеке
Медиафайлы на Викискладе

Джорда́но Бру́но (итал. Giordano Bruno; настоящее имя Филиппо, прозвище — Бруно Но́ланец; 1548 — 1600) — итальянский монах-доминиканец, философ и поэт, представитель герметизма. Сожжён на костре инквизицией.

Цитаты[править]

  •  

Капля дробит камень не силой, но частым падением, так и человек делается мудрым не силою, но часто повторяющимся чтением.

  — «Подсвечник», комедия (1582)
  •  

Невежество — лучшая в мире наука, ибо даётся без труда и не печалит душу.

  — «Изгнание торжествующего зверя», трактат (1584)
  •  

Но от чего я вовсе отчаиваюсь, это когда вижу неких бессмысленных и глупых кумиропоклонников, которые… подражают изысканности культа Египта; и ищут божество, о котором не имеют никоею понятия, в извержениях, мертвых и неодухотворенных телах; тем самым они глумятся не только над теми божественными, прозорливыми блюстителями, но также и над нами; и что еще хуже, при этом торжествуют, видя, что их безумные обычаи уважаются… Пусть не гнетет это тебя, Мом, сказала Изида, потому что суждена роком превратность сумерек и света. Однако худо то, ответил Мом, что они убеждены, что свет там, где они. — Цитата позже была использована как эпиграф к 120 главе романа Умберто Эко «Маятник Фуко» (1988).

  — «Изгнание торжествующего зверя», трактат (1584)
  •  

Разве ты не знаешь, о Асклепий, что Египет — подобие неба? ...Воистину наша земля — храм мира! Но, увы, придет время, когда станут думать, будто Египет тщетно был верным поклонником божества... О, Египет, Египет! Только сказки останутся от твоей религии... Тьма возобладает над светом, смерть станут считать полезнее жизни, никто не поднимет очей своих к небу, на религиозного человека будут смотреть как на безумца, неблагочестивого станут считать благоразумным, необузданного — сильным, злейшего — добрым. И — поверишь ли мне? — даже смертную казнь определят тому, кто будет исповедовать религию разума; ибо явится новая правда, новые законы, не останется ничего святого, ничего религиозного, не раздастся ни одного слова, достойного неба или небожителей. Одни только ангелы погибели пребудут, и, смешавшись с людьми, толкнут несчастных на дерзость ко всякому злу, якобы к справедливости, и дадут тем самым предлог для войн, для грабительства, обмана и всего прочего, противного душе и естественной справедливости: и то будет старость и безверие мира! Но не сомневайся, Асклепий, ибо, после того как исполнится все это, Господь и Отец Бог, управитель мира, всемогущий промыслитель... несомненно, положит конец этому позору и воззовет мир к древнему виду. — Предсказание о возвращении магической религии египтян.

  — «Изгнание торжествующего зверя», трактат (1584)
  • «Умственная сила никогда не успокоится, никогда не остановится на познанной истине, а все время будет идти вперед и дальше к непознанной истине»
  •  

Смерть в одном веке дает <...> жизнь во всех последующих веках.

  — «О героическом энтузиазме», трактат (1585)
  •  

Если это и неправда, то хорошо придумано.

 

Se non e vero, e ben trovato.

  — «О героическом энтузиазме», трактат (1585)
  •  

Я верю … в существование бесконечной вселенной, как в результат беспредельной Божественной мощи, ибо я счёл бы недостойным Божественной добродетели и силы, чтобы она, будучи в состоянии создать, кроме этого мира, другой и бесконечные другие миры, — стала бы создавать конечное мироздание. Таким образом, я заявляю, что существуют бесчисленные отдельные миры, подобные нашей Земле, которые, как учил Пифагор и как я понимаю, являются звёздами, подобными по своему естеству Луне, другим планетам и другим звёздам, которые бесчисленны; все эти небесные тела являются мирами, и числа им нет, и все они образуют бесконечную Вселенную в беспредельном пространстве; и это называется беспредельной вселенной с бесчисленными мирами; и в этом — двойное величие: величие вселенной и заключенного в ней множества миров… — На третьем допросе 2 июня 1592 г.

  •  

В этой вселенной я нахожу вселенское Провидение, благодаря которому всё живет, растёт и двигается в своем совершенствовании; и я понимаю это двояко: одно — в том виде, в котором целая душа присутствует в целом и в каждой частице целого, и это я называю природою и отпечатком божественной стопы, другое — в несказуемом виде, в котором Бог, как сущность, присутствие и сила находится везде, во всём и над всем не как часть, не как душа, но как несказуемое… — На третьем допросе 2 июня 1592 г.

  •  

Возможно, вы с бо́льшим страхом произносите приговор, чем я выслушиваю его. — Так будто бы сказал Бруно при оглашении приговора инквизиции в Риме (фев. 1600). Эта фраза появилась, по-видимому, в английской печати (не позднее 1832 г.)

  •  

Сжечь — не значит опровергнуть.

  — приписывается ему, а также Камилю Демулену, Жану Кальвину, Жан-Жаку Руссо[1][2]

Цитаты о Бруно[править]

  •  

Когда этот итальянский Непоседа, величающий себя Philotheus Iordanus Brunus Nolanus, magis elaborata Theologia Doctor, & с[3], с именем длиннее, чем его тело, в свите Аласко, Герцога Польского, посетил наш Университет в году 1583, сердце его горело прославиться посредством какого-то достойного подвига, чтобы стать знаменитым в этом славном месте. Вскоре после нового возвращения, когда он скорее отважно, чем разумно, встал на высочайшем месте нашей лучшей и самой известной школы, засучив рукава, будто какой-то Жонглер, и говоря нам много о чентре и чиркулусе и чиркумференчии (согласно произношению языка своей Страны), он решил среди очень многих других вопросов изложить мнение Коперника, что земля ходит по кругу, а небеса покоятся; хотя на самом деле это его собственная голова шла кругом и его мозги не могли успокоиться. Когда он прочел свою первую Лекцию, некий серьезный человек, и тогда и теперь на хорошем месте в этом Университете, подумал, что где-то уже читал те вещи, которые излагал Доктор: но не высказывал своей догадки, пока не услышал его во второй раз, и тогда вспомнил, и удалился к себе в кабинет, и обнаружил, что и первая и вторая Лекция взяты почти дословно из сочинений Марсилия Фичино. Когда он ознакомил с этим [наблюдением]... достопочтенного епископа Дурамского ныне, а тогда Декана Крайст-Черч... Но затем тот, кто первый догадался, сделал разумнейшее предложение, чтобы еще раз его испытать; и если он станет и в третий раз издеваться над собой и своей Аудиторией, они тогда поступят как им угодно. И, поскольку Иорданус продолжал оставаться тем же Иорданусом, они велели сообщить ему о своем долготерпении и о страданиях, которые он им доставил, и так к великой чести этого человечка положен был этому делу конец.[4]Разоблачение Бруно в плагиате.

  — Джордж Эббот, 1604 г.
  •  

Бруно <...> верил, что герметический Египет лучше христианства. ...Отвергая христианство и безоговорочно принимая герметический Египет, Бруно возвращается к более темной, более средневековой некромантии, но в то же время сохраняет и изощренную "плотинизацию" талисманов, воспринятую от Фичино.
<...>
Философию Бруно невозможно отделить от его религии. Она и была его религией, "религией космоса", которую он нашел в бесконечной вселенной и бесчисленных мирах, понятых как расширение гнозиса, как новое откровение божества в его "следах" и "тенях". Система Коперника стала для него символом нового откровения, символом возврата к естественной религии и магии египтян на основе, которой, согласно удивительным планам Бруно, мог бы стать и католицизм.
Поэтому уже невозможно верить в миф, будто Бруно преследовали как философа и сожгли за его смелые идеи о бесчисленных мирах или о движении Земли. Этот миф подорвали и публикация "Краткого изложения", из которого видно, как мало внимания уделялось на допросах философским или научным пунктам, и работы Корсано и Фирпо, где на первом плане стоит религиозная миссия Бруно. Данное исследование, я надеюсь, сделало еще яснее и наличие этой миссии, и ее природу и показало, что в эту же миссию входила и философия Бруно, включая его внешне коперниковский гелиоцентризм. С головой погруженный в герметизм, Бруно не мог и помыслить о философии природы, о числе, о геометрии, о чертеже, чтобы не ввести туда какой-нибудь божественный смысл. Поэтому он меньше кого бы то ни было годится в представители философии, порвавшей с божеством.
Поэтому Церковь, включая философские пункты в осуждение ересей Бруно, действовала, нисколько не выходя за пределы своих полномочий. Философские пункты были неотделимы от его ересей.[5]

  Фрэнсис Йейтс
  •  

Увлечение герметикой многих теологов и философов, как верующих христиан, так и атеистов, продолжалось почти два столетия. Энтузиазм, с которым Джордано Бруно (1548-1600) приветствовал открытия Коперника, объяснялся его уверенностью в том, что гелиоцентрическая теория таит в себе глубокий религиозный и магический смысл. Во время своего пребывания в Англии Бруно проповедовал необходимость возврата к магической религии Египта в том виде, как она изложена в трактате «Asclepius». Джордано Бруно чувствовал свое превосходство над Коперником, полагая, что последний, будучи математиком, не понимает своей собственной теории, тогда как он сам способен расшифровать схему Коперника в качестве иероглифа божественных тайн.
Однако Джордано Бруно преследовал иную цель: отождествляя герметику с египетской религией, считавшейся древнейшей из всех, он исповедовал религиозной универсализм, основывающийся на египетской магии. В отличие от него, многие авторы XVI в. отвергали герметическую магию, к тому времени уже объявленную ересью.[6]Гуманизм, неоплатонизм и герметика эпохи Возрождения.

  Мирча Элиаде

Примечания[править]

  1. Boudet J. Les Mots de I'histoire — Paris, 1990, p. 153.
  2. Демулен, Камиль // Цитаты из всемирной истории. От древности до наших дней. Справочник / составитель К. В. Душенко — М.: изд-во «Эксмо», 2006.
  3. Филотео Джордано Бруно Ноланец, доктор самой изощренной теологии и т.д.
  4. Цит. по: Йейтс Ф. А. Джордано Бруно и герметическая традиция. М.: Новое литературное обозрение, 2000. С. 189-190.
  5. Йейтс Ф. А. Джордано Бруно и герметическая традиция. М.: Новое литературное обозрение, 2000. С. 180, 312.
  6. Элиаде М. История веры и религиозных идей. В 3 т. Т. 3. От Магомета до Реформации. М., Критерион, 2002. С. 231.

Ссылки[править]