Елена Юрьевна Михайлик (род. 22 апреля 1970) — русская и австралийская поэтесса, филолог, переводчица, одна из ведущих исследователей прозы Варлама Шаламова. Дочь поэта Юрия Михайлика. С 1993 года живёт в Сиднее.
Как жанр и образный ряд поэмы Багрицкого <«Смерть пионерки»> являются выдвижением на территорию христианства, конфискацией «новой земли» и «нового неба» в пользу революции, так её метр и лексика — и, возможно, сюжет — вторгаются в частный мир обэриутов, заменяя беззащитное и вполне буржуазное (при часах!) создание, «маленькую рыбку», буквально поглощённую жестоким миром, «молодостью», осмысленно и радостно жертвующей собой ради великой цели — и собственного продолжения в веках.
В определённом смысле Багрицкий тоже пытается проглотить и переварить «Карася»[1], не оставив частной жизни, частным устремлениям и частной трагедии собственного поэтического пространства — как уже не оставил его «старой» вере.[2]
Мимо острова Буяна,
мимо жареных емель
вышел месяц из тумана,
вышел в люди коростель.
— «Мимо острова Буяна…»
Осторожный, творожный
туман на ветле,
препираться с таможней,
чирикать в тепле,
порожняк до Луны
будет лязгать на стыках —
и зависнет над Тихо
среди тишины.
Ледяные иголки,
тройное окно, Допплер ходит в ермолке
и крутит кино.
По перронам снуёт
персонал полусонный
и волну патефона
привычно клюёт.
— «Осторожный, творожный…»
Полководец Блюхер обходит бельгийский лес.
У него за ухом торчит слуховой протез.
Он последние двести лет темноту баюкал —
лаял, выл, мяукал — и только вчера воскрес.
— «Полководец Блюхер…»
… у Дюрера на кухне Немига ловит Мгу,
забегает Марфа, требует молока,
у детёныша три крыла, четыре зрачка,..
Паника по всей акватории торгует адреналином.
Свежим адреналином и новостями.
— «Время бронзы и сланца…»
Ганнибал давно не идёт никуда,
У него солончак, песок,
Отпечаток волны, пучки соленой травы.
Где его города?
Летают над сферой льда,
Подставляют солнцу каменный бок,
У ворот слоны с побережья и берберские львы.
Всё слипается — снежный ком, винноцветный понт,
Остаётся в осадке прорванный горизонт,
Перейденный хребет, нарушенные законы,
И картограф, который через тысячу лет
Написал поперек девяти планет: Здесь водились драконы.
— «Шарлемань перешел Гиндукуш…»
Гесиод увидел историю всех земель,
Потому и не пишет пьес.
Что ни имя — тягучая карамель,
Ярмарка невест,
Потяни одно, за каждым бусинками родня,
Дети, чума, медный костер войны,
Каждое хочет-клекочет — возьми меня, —
Пачкает пальцы, калечит сны.
— «Гесиод увидел историю…»
Генри Морган встретил гигантских кальмаров в количестве равном Пи,
Что при его профессии не должно вызывать вопросов,
Но дело было на перешейке, практически в голой степи,
А ещё у них внизу крутились такие большие колёса…
Генри Морган сказал «Какого Уэллса?» и ушел из сюжета прочь,..
— «Генри Морган встретил…»
По бархату равнин, где полная луна,
Стремительно ползет Тамара Лямзина,
Московский акробат, исчадие арены,
На выдохе — легка, навыворот — черна,
В неровности земли вплетается она,
Её не держат стены,..
— «По бархату равнин…»
Лети, куда хочешь, лепесток,
Всё равно по-нашему не бывать —
И ветер слаб, и расклад жесток,
И немного осталось воевать
До южного моря, где край всему,
И время вываливается вперёд
В гостеприимную тьму.
— «Лети, куда хочешь, лепесток…»
стану теплокровной, мутирую в панголина, сделаюсь героиней романа, это Адама творили из красной глины, а нас из планктона и океана, из густого питательного бульона, вот мы до сих пор по краям не вполне реальны, и большей частью — электронной, бессонной, сводимы к второй сигнальной. — приведено полностью
Вы представляете, эта лиса
ходит с таким выраженьем лица,
словно танцует,
мимо сусека, печи и крыльца, <…>
вот её хвост обвивает завод,
вот её зуб твою тень достаёт,
пробует имя: <…>
ты пожалеешь ещё, колобок,
что уберегся…
Ты им про город, ты им про дом — а они тебе строят Рим,
И радужный мост, и башню до звезд, и станцию над звездой,
С прозрачным парусом-плавником и надписями на нём,
А внутри течет все та же река, края её словно нож,
И под радужной плёнкой любой язык по-прежнему глух и нем,
Ходи осторожней, промочишь ноги — до смерти не доживёшь.
— «Ты хочешь сказать…»
Небо горчит, в стёкла стучит фикус глухонемой,
Хищный рояль бродит в ночи, подменяет гармонь,..
