Ислам

Ислам

Статья в Википедии

Медиафайлы на Викискладе

Новости в Викиновостях

Ислам — авраамическая религия, основанная Мухаммадом в VII веке. Стала одной из мировых.

Ислам в прозе

	...по-видимому, только магометанство всё же до некоторой степени приближает негров к цивилизации.
	— Гегель, «Лекции по философии истории»

Ислам (т. е. «предание себя» человеком Богу) — есть, по Мухаммеду, открытое исповедание возвещенной им религии. Она требовала веры в единого всемогущего и милосердного Бога (Аллах), в божеское предопределение судеб и поступков людей, в избрание Мухаммеда, как ниспосланного всему человечеству «по определению пророков», в загробную жизнь после смерти, в воздаяние за добрые и злые дела в раю и в аду, в воскресение мертвых и «страшный суд». Мухаммед, в первое время своей деятельности называвший себя воссоздателем и преобразователем чистой религии, откровением переданной Аврааму, выводил свое учение из священных книг иудеев и христиан, о содержании которых он имел, впрочем, самые смутные и превратные представления <...> Мухаммед считал свою религию призванной быть достоянием всего человечества, всемирной религией; в себе самом он видел пророка не арабов только, а всего человечества. <...> Нравственное учение И. основано на иудейском и христианском учении и в существенных чертах ничем от них не отличается. Оно может быть оценено по достоинству только в сравнении с социальным и нравственным мировоззрением аравийского язычества. <...> Он осуждал варварские нравы арабов <...> Правовое положение женщины решительно выиграло через И.; появившееся в позднейшие времена в магометанском мире униженное положение женщины есть результат социальных влияний, основанных на сношениях с народами, обращенными в И. Гаремы и евнухи созданы не И. Источник учения И. есть прежде всего Коран (см.), в который требуется верить как в подлинное откровение Божие. <...> Очень рано проявились в И. и зачатки сект. Первоначально секты возникли из политических партий <...> В отношениях к немагометанам шииты держатся меньшей терпимости, нежели сунниты. <...> На видоизменение И. имело существенное влияние, с одной стороны, соприкосновение его с чуждыми культурными элементами, с другой — не прекращавшееся действие преданий, унаследованных покоренными народами. Магометанское юридическое учение (фикх) подверглось воздействию со стороны господствовавшего в христианско-сирийских школах римского права, а догматика И. — со стороны аристотелевой философии <...> Что касается до старинных религиозных представлений и обычаев покоренных народов, то они в измененной форме сделались важными составными элементами народного И. <...> С другой стороны, на образованные сферы магометанских народов влияет с возрастающей силой европейская культура. — Из энциклопедии

[Арабы] были, собственно, полидемонистами; они населяли всю природу, отдельные местности и дома невидимыми духами, добрыми и злыми, имели идолов, племенных и семейных, с которыми обращались очень фамильярно и чтили их больше по привычке <...> Над всеми богами и богинями доисламские арабы признавали одного Бога, под именем «всевышнего Бога» («Аллâх Теâля»). Мелкие боги назывались его детьми. Этим Богом клялись, в начале договоров писалась формула: «Во имя твое, Аллах!», злых людей называли «врагами Аллаха», но Бог этот не имел никакого культа, и сами представления арабов о нем были крайне сбивчивы... Религиозным фанатизмом арабы вообще не отличались ни до ислама, ни после ислама, и потому среди них издавна могли спокойно распространяться и другие религии: сабеизм, персидский магизм и, больше всего, христианство и иудейство. Но ни та, ни другая религия не могла вполне удовлетворить арабов: христианство было для них слишком догматично, а иудейство — слишком национально. Поэтому рядом выработалась новая... секта «ханифов» (что значит, по Велльгаузену, «аскетов»); они проповедовали практическую (этическую) религию — веру в единого Аллаха (без догматов) и учение о воздаянии. Вера в единого Аллаха была у ханифов отожествлена с «вручением» себя Его воле (по-арабски «ислам»), а так как впоследствии ханифом называл себя сам М., то Шпренгер (I, 71, 74) с известным правом говорит, что ислам проповедовался в Аравии еще до М. <...> Одно арабское племя за другим приносило покорность М. или по своему почину, или по его приказу. Сам по себе, как религия, ислам был для арабов вовсе непривлекателен: молитвы и чтение Корана казались им несносными, а отдача десятины доходов — крайней несправедливостью; однако, выгоды союза с М. и страх заставляли их кое-как примиряться с этим, и бедуины уж не убивали мусульманских миссионеров, как это иногда бывало до покорения Мекки. Отречение от старой религии было этим язычникам совсем нетяжело: мусульманский Аллах был им известен и из прежней религии, к почитанию мелких богов (идолов) они и прежде относились равнодушно, а суеверия можно было сохранить и в исламе. <...> Аравия после смерти М. почти поголовно отреклась от ислама, но Абу-Бекру и Омару вновь удалось утвердить ислам и распространить его в других странах, где он попал на плодотворную почву и получил развитие... — Из энциклопедии

— Агафангел Крымский

	Мы не знаем в истории человечества, чтобы религия распространилась бы с такой скоростью и изменила бы мир, как это сделал Ислам. Мухаммад вывел целую общину, создал условия для поклонения Аллаху на Земле и установил основы справедливости, социального равенства, а также установил порядок, согласованность, покорность и величие среди народов, не знающих ничего, кроме анархии.[источник?]
	— Хил, «Арабская цивилизация»

Я хотел знать лучшего из тех, кто сегодня, имеет бесспорную власть над сердцами миллионов людей. Я стал более чем уверен, что не меч завоевал Исламу место в жизни в те дни… Это была непреклонная простота, высшее самопожертвование Пророка, пристальное выполнение своих обязанностей, Его большая преданность своим друзьям и последователям, Его отвага, Его бесстрашие, Его абсолютная вера в Бога и свою собственную миссию. Этим, а не мечом, прокладывал Он себе дорогу. Когда я закрыл. 2-й том биографии Пророка, мне стало жаль, что больше не могу прочесть о Его великой жизни.[источник?]

— приписывается Махатме Ганди, якобы в статье газеты «Молодая Индия»город, год, №?

	Ислам яростно нетерпим. То, что я могу назвать многообразным монотеизмом, становится в сознании простых людей очень нелепым политеистическим идолопоклонством, так, европейские крестьяне не только поклоняются святым и Богородице, как богам, но и фанатично будут бороться за свою веру, олицетворённую маленькой уродливой чёрной куклой Богородицы их собственной церкви, против чёрной куклы из соседней деревни. Когда арабы впадали в такого рода крайности идолопоклонства, то они делали это без чёрных кукол и поклонялись любому камню, который выглядел смешно, Магомет же стал с риском для жизни шокирующе оскорблять камни, заявив, что есть только один Бог, Аллах, прекрасный, великий... И там не должно было быть никакого вздора о терпимости. Вы принимали Аллаха или вам перерезали горло те, кто действительно принял его, и которые отправились в рай за то, что послали вас в ад. Магомет был великой протестантской религиозной силой, наподобие Джорджа Фокса и Уэсли...
	Islam is ferociously intolerant. What I may call Manifold Monotheism becomes in the minds of very simple folk an absurdly polytheistic idolatry, just as European peasants not only worship Saints and the Virgin as Gods, but will fight fanatically for their faith in the ugly little black doll who is the Virgin of their own Church against the black doll of the next village. When the Arabs had run this sort of idolatry to such extremes <that> they did this without black dolls and worshipped any stone that looked funny, Mahomet rose up at the risk of his life and insulted the stones shockingly, declaring that there is only one God, Allah, the glorious, the great… And there was to be no nonsense about toleration. You accepted Allah or you had your throat cut by someone who did accept him, and who went to Paradise for having sent you to Hell. Mahomet was a great Protestant religious force, like George Fox or Wesley…
	— Бернард Шоу, письмо преподобному Энсору Уолтерсу, 1933

	Я всегда высоко ценил религию Мухаммада из-за её замечательной живучести. Это единственная религия, которая, как мне кажется, обладает той способностью ассимилироваться согласно изменяющейся стадии существования, может заставить себя обратиться к каждому возрасту. Мир должен несомненно придавать большую ценность для предсказаний великих людей вроде меня. Я предсказывал вере Мухаммада, что она была бы приемлема для Европы завтра, поскольку она становится приемлемой для Европы сегодня. Средневековые экклезиологи, по незнанию или фанатизму, рисовали мусульманство в самых мрачных красках. Они на самом деле учили ненавидеть и Мухаммада, и его религию. Для них Мухаммад был Антихристом. Я изучил его: замечательный человек и, по моему мнению, далёкий от того, чтобы быть Антихристом, его нужно назвать Спасителем Человечества. Я полагаю, что, если бы человек, подобный ему, взял бы на себя диктатуру современного мира, он преуспел бы в решении его проблем путём, который принёс бы ему столь необходимые мир и счастье. Но пойдём дальше, в XIX веке честные мыслители, такие как Карлейль, Гёте и Гиббон, ​​воспринимают внутреннюю ценность в религии Мухаммада, и, следовательно, было некоторое изменение к лучшему и в отношении европейцев к исламу. Но Европа настоящего века далеко продвинулись и начинает влюбляться в вероучение Мухаммада. — варианты, парафразы и фальсификации данной цитаты широко распространены в интернете
	I have always held the religion of Muhammad in high estimation because of its wonderful vitality. It is the only religion which appears to me to possess that assimilating capability to the changing phase of existence which can make itself appeal to every age. The world must doubtless attach high value to the predictions of great men like me. I have prophesied about the faith of Muhammad that it would be acceptable to the Europe of tomorrow as it is beginning to be acceptable to the Europe of today. The medieval ecclesiastics, either through ignorance or bigotry, painted Muhammadanism in the darkest colours. They were in fact trained both to hate the man Muhammad and his religion. To them Muhammad was Anti-Christ. I have studied him — the wonderful man, and in my opinion far from being an Anti-Christ he must be called the Saviour of Humanity. I believe that if a man like him were to assume the dictatorship of the modern world he would succeed in solving its problems in a way that would bring it the much-needed peace and happiness. But to proceed, it was in the 19th century that honest thinkers like Carlyle, Goethe and Gibbon perceived intrinsic worth in the religion of Muhammad, and thus there was some change for the better in the European attitude towards Islam. But the Europe of the present century is far advanced. It is beginning to be enamoured of the creed of Muhammad.
	— приписывается журналом The Genuine Islam, 1936 Бернарду Шоу как слова во время беседы с Алимом Сиддики (Момбаса, 1935 г.)

	Весь ислам — это политика.
	— Рухолла Мусави Хомейни

	Как омерзительны те заклятия, которые магометанство накладывает на своих последователей! Наряду с фанатическим безумием, которое так же опасно в человеке, как бешенство в собаке, существует эта ужасная фаталистическая апатия. Последствия этого очевидны во многих странах. Неразумные привычки, неряшливая система сельского хозяйства, отсталые методы торговли и небезопасность имущества существуют везде, где правят или живут последователи «пророка». Деградировавшая чувственность лишает эту жизнь её милости и совершенства… Тот факт, что по магометанскому закону любая женщина должна принадлежать некоторому мужчине как его абсолютная собственность — либо как ребёнок, либо как жена, либо как наложница — будет оттягивать окончательное искоренение рабства до тех пор, пока вера в ислам не перестанет быть великой силой среди людей. Тысячи стали отважным и преданными солдатами веры: все знают, как умереть, но влияние религии парализует социальное развитие тех, кто ей следует. В мире не существует более мощной силы, пытающейся повернуть развитие вспять. Но магометанство далеко ещё не пришло в упадок, это воинственная и прозелитическая вера. Она уже распространилась в Центральной Африке, выращивая бесстрашных воинов с каждым своим шагом. И если бы христианство не защищали сильные руки науки, которую (ислам) оказался не в силах одолеть, цивилизация современной Европы могла бы погибнуть, как и цивилизация древнего Рима.
	How dreadful are the curses which Mohammedanism lays on its votaries! Besides the fanatical frenzy, which is as dangerous in a man as hydrophobia in a dog, there is this fearful fatalistic apathy. The effects are apparent in many countries. Improvident habits, slovenly systems of agriculture, sluggish methods of commerce, and insecurity of property exist wherever the followers of the Prophet rule or live. A degraded sensualism deprives this life of its grace and refinement; the next of its dignity and sanctity. The fact that in Mohammedan law every woman must belong to some man as his absolute property – either as a child, a wife, or a concubine – must delay the final extinction of slavery until the faith of Islam has ceased to be a great power among men. Thousands become the brave and loyal soldiers of the faith: all know how to die but the influence of the religion paralyses the social development of those who follow it. No stronger retrograde force exists in the world. Far from being moribund, Mohammedanism is a militant and proselytizing faith. It has already spread throughout Central Africa, raising fearless warriors at every step; and were it not that Christianity is sheltered in the strong arms of science, the science against which it had vainly struggled, the civilisation of modern Europe might fall, as fell the civilisation of ancient Rome.
	— Уинстон Черчилль

	Мусульманин для спасения души копает колодезь. Хорошо, если бы каждый из нас оставлял после себя школу, колодезь или что-нибудь вроде, чтобы жизнь не проходила и не уходила в вечность бесследно.
	— Антон Чехов, «Записные книжки. Дневники», 1891—1903

Ислам в стихах

	Мужайся ж, презирай обман, Стезёю правды бодро следуй, Люби сирот, и мой Коран Дрожащей твари проповедуй.
	— Александр Пушкин, «Подражание Корану», 1824

	Не позабудь: Коран — остереженье, Он указание, куда и как идти. В его строках — всегда внушенье, И означение пути.
	— Константин Бальмонт, «Не позабудь», 1900-е