Перейти к содержанию

Палисандр и Зирфила

Материал из Викицитатника

«Палисандр и Зирфила» (фр. Acajou et Zirphile) — сказка Шарля Дюкло, сочинённая на литературное пари и впервые опубликованная в 1744 году. В 1741 году Франсуа Буше сделал иллюстрации для сказки «Фонияна, или Жёлтая инфанта» шведского посланника К. Г. Тессина, однако его вскоре назначили министром и воспитателем наследника престола, и он уехал на родину. Художник показал гравюры своим приятелям по салону Ж.-Ф. Кино, Келюс предложил литераторам сочинить на них новую сказку, что кроме него сделали Вуазенон и Дюкло, вариант последнего оказался лучшим и единственный был напечатан, правда, годом позже сказки Тессина[1]

Цитаты

[править]
  •  

Не следует переоценивать значение ума, любовь — прекрасный наставник, на провидение можно полагаться — вот мораль этой сказки. Не мешает предупредить об этом читателя, а то, чего доброго, он ещё ошибётся. Люди ограниченные никогда не понимают, что хочет сказать автор, а те, что обладают живым воображением, обычно всё преувеличивают, однако ни те, ни другие не склонны к размышлению… — начало

 

L’esprit ne vaut pas toujours autant qu’on le prise, l’amour est un bon précepteur, la providence sait bien ce qu’elle fait ; c’est le but moral de ce conte : il est bon d’en avertir le lecteur, de peur qu’il ne s’y méprenne. Les esprits bornés ne se doutent jamais de l’intention d’un auteur, ceux qui sont trop vifs l’exagerent ; mais ni les uns ni les autres n’aiment les réflexions…

  •  

Потомствомания — настоящий недуг, присущий всем великим. Они боготворят своё потомство, нимало, впрочем, не заботясь о своих детях.

 

La Postéromanie est le tic commun des grands ; ils aiment leur postérité, & ne se soucient point de leurs enfans

  •  

Взмахом волшебной палочки она построила для него волшебный замок — пусть читатель вообразит его в соответствии со своим вкусом, описывать его я не стану из боязни навести скуку;..[2][1]

 

D’un coup de baguette elle lui bâtit un palais enchanté, que je prie le Lecteur d’imaginer à son goût, & dont je lui épargne la description, de peur de l’ennuyer ;..

  •  

Фея <…> Нинетта[3][1] была общеизвестной покровительницей королевства Пустяковия. Ростом она не вышла <…>. И вообще, упрекнуть Нинетту было не в чем, разве что в излишней живости. Казалось, её уму тесно в такой маленькой голове. Она всегда была чем-то занята, всегда о чём-то думала и обладала такой силой проникновения в суть вещей, что часто её заносило куда-то в сторону. Поэтому случалось, что выводы Нинетты менее точны, чем суждения людей, которые по проницательности ей и в подмётки не годились. Острое зрение и стремительность походки маленькой феи отражали качества её ума. И совет фей, чтобы помочь ей справиться с этим избытком живости, которому глупцы так и норовили подражать, а когда им это не удавалось, презрительно называли его легкомыслием, так вот, совет фей подарил ей волшебные очки и костыль. Очки эти ослабляли зрение, а значит, и умеряли живость ума, поскольку наша духовная деятельность находится в непосредственной зависимости от телесной. Теперь вы знаете, как были впервые изобретены очки. Потом, правда, их стали употреблять с обратной целью, но удивляться тут нечему — ведь всё в конце концов приходит к своей противоположности. Однако если нужно доказывать, что очки вредят уму, то достаточно вспомнить: сколько бы почтенные старцы ни следили за нравственностью своих подопечных, молодые любовники, не имея никакого жизненного опыта, всегда обведут их вокруг пальца, чему виной, конечно же, только очки. Что касается костыля, то он замедлял движение, отчего походка маленькой феи становилась более уверенной. Впрочем, Нинетта пользовалась подарками фей только, когда ей надо было провернуть какое-нибудь сложное дело;..

 

La Fée <…> Ninette étoit la protectrice déclarée du Royaume de Minutie. Elle n’avoit pas plus <…>. On ne pouvoit lui reprocher qu’une vivacité extrême, il sembloit que son esprit se trouvoit trop resserré dans un aussi petit corps ; toujours pensante, & toujours en action, sa pénétration l’emportoit souvent au-delà des objets, & l’empêchoit de les discerner plus exactement que ceux qui n’y pouvoient atteindre. Sa vûe perçante & sa démarche vive étoient l’image des qualités de son esprit. Pour remédier à cet excès de vivacité que les sots s’efforcent d’imiter, & qu’ils appellent étourderie, pour se consoler de n’y pas réussir, le conseil des Fées avoit fait présent à Ninette d’une paire de lunettes & d’une béquille enchantées. La vertu des lunettes étoit en affoiblissant la vûe, de tempérer la vivacité de l’esprit par la relation de l’ame & du corps. Voilà la première invention des lunettes ; on les a depuis employées pour un usage tout opposé : & c’est ainsi qu’on abuse de tout. Ce qui prouve cependant combien les lunettes nuisent à l’esprit, c’est de voir que de vieux surveillans sont tous les jours trompés par de jeunes amans sans expérience, & l’on ne peut s’en prendre qu’aux lunettes. À l’égard de la bequille, elle servoit à rendre la démarche plus sûre en la rallentissant. Ninette ne se servoit du présent des Fées, que lorsqu’il étoit question de conduire une affaire délicate ;..

  •  

В замке маленькой феи собирались все самые замечательные люди королевства Пустяковия, и блеску разговоров во время приёмов мог бы позавидовать любой европейский двор. Там нельзя было услышать ни общих мест, ни избитых истин, каскадом сыпались остроты, никто не выслушивал ответы на заданные вопросы, однако это ничуть не мешало то сходиться во мнениях, то, наоборот, решительно расходиться, что, впрочем, не имеет никакого значения для блестящих умов. Всё выражалось с преувеличениями, это было очень модно и, хотя никто из придворных не испытывал больших чувств и не занимался серьёзным делом, они употребляли в разговоре только самые сильные выражения: изменение погоды приводило в ярость, про какой-нибудь жалкий помпон говорили, что он дороже всего на свете, а между оттенками одного и того же цвета для них лежала целая пропасть. Так на всякие пустяки тратились все выразительные слова, и если кто случайно переживал настоящую страсть, то не было средств её выразить, ничего не оставалось, как хранить молчание, так и возникло речение: «Большие чувства немы».[4][1]

 

La cour de la petite Fée rassembloit tout ce qu’il y avoit de gens aimables dans le Royaume de Minutie. Les jours qu’elle tenoit appartement rien n’étoit si brillant que la conversation. Ce n’étoit point de ces discours où il n’y a que du sens commun ; c’étoit un torrent de saillies ; tout le monde interrogeoit ; personne ne répondoit juste, & l’on s’entendoit à merveilles, ou l’on ne s’entendoit pas, ce qui revient au même pour les esprits brillans ; l’exagération étoit la figure favorite & à la mode ; sans avoir de sentimens vifs, sans être occupé d’objets importans, on en parloit toujours le langage ; on étoit furieux d’un changement de tems ; un ruban ou un pompon étoit la seule chose qu’on aimoit au monde ; entre les nuances d’une même couleur, on trouvoit un monde de différences ; on épuisoit les expressions outrées sur les bagatelles, de sorte que si par hazard on venoit à éprouver quelques passions violentes on ne pouvoit se faire entendre, & l’on étoit réduit à garder le silence ; ce qui donna occasion au proverbe : Les grandes passions sont muettes.

  •  

… не будь перед глазами постоянного дурного примера, [женщин] не совратить любовными играми. <…> для большего спокойствия Нинетта, оберегая честь принцессы, не позволяла ей оставаться наедине с мужчинами и даже кое с кем из женщин, опасаясь, что она утратит свою чистоту.

 

… seroient rarement séduites par les plaisirs, si elles n’étoient pas entraînées par l’exemple. Quoiqu’il <…> pour plus de sûreté, Ninette ne la laissoit approcher d’aucun homme pour son honneur, ni même de certaines femmes pour son innocence.

  •  

… фея Завистница стояла в колеснице, в которую были впряжены змеи, а вокруг сонмом витали пронзённые стрелами сердца. Это были своего рода талисманы, которые представляли тех, кто знал зависть, а стрелы были как бы знаком достоинства, ведь оно и доставляет самые ужасные страдания завистникам.

 

… la Fée Envieuse, montée sur un char tiré par des serpens & entourée d’une quantité prodigieuse de cœurs percés de traits ; c’étoient autant de Talismans qui représentoient tous ceux qui rendent hommage à l’envie ; & les fléches étoient l’image du mérite qui fait le plus cruel supplice des envieux.

  •  

Придворная новость была ещё совсем свежей, её передавали из уст в уста, хотя никто ничего толком не знал, рассказывали кучу подробностей, не имея понятия о том, что случилось, не скупились на слова именно потому, что сказать было нечего…

 

On étoit encore dans ce premier mouvement d’une nouvelle de Cour, où tout le monde parle sans rien savoir, où l’on raconte des circonstances en attendant qu’on sache le fait, & où l’on dit tant de paroles & si peu de choses…

  •  

… феи порешили, что, поскольку власть Злого Духа ослабла, он не может больше держать в плену Зирфилу целиком, а значит, надобно, не лишая принцессу жизни, отделить её голову от тела и переправить в страну Идей[5][1], где она и будет находиться до тех пор, пока кто-нибудь, пробравшись в эту страну, не расколдует принцессу и тем самым снова не соединит её голову с телом. Нинетта возразила, что в таком случае уж лучше было бы оставить Злому Духу голову принцессы, а не тело, потому что есть опасность, что, потеряв голову, она может полюбить его и они сразу же вступят в брак.

 

… Fées fut arrêté que le pouvoir du Génie étant affoibli, il ne pourroit plus garder toute la personne de Zirphile, que sans qu’elle perdît la vie, sa tête se sépareroit de son corps, & seroit transportée dans le Pays des Idées, jusqu’à ce qu’elle fût réunie au corps par celui qui pourroit parvenir dans ce Pays, & la désenchanter. Ninette représenta qu’il étoit encore plus à propos de laisser la tête que le corps de la Princesse au pouvoir du Génie, de peur qu’il ne vînt à s’en faire aimer pendant qu’elle auroit perdu la tête, & l’épouser tout de suite.

  •  

Успешные любовные похождения при дворе не мешали принцу спускаться и в буржуазный круг. Тамошние красотки с особым рвением отдавались ему ещё и потому, что, повторяя безумства первых дам королевства, они полагали себя с ними на равной ноге.

 

Les affaires que le Prince avoit à la Cour ne l’empêchoient pas de descendre dans la Bourgeoisie, où ses succès étoient d’autant plus rapides, que celles qu’il soumettoit croyoient s’associer aux femmes du monde, parce qu’elles en partagoient les sotises.

  •  

… из боязни погрязнуть в педантизме лучшие умы королевства изобрели способ становиться учёным, ничего толком не изучая. У каждой светской дамы был теперь свой геометр или философ, как прежде — левретка или там спаниель.

 

… pour éviter un certain pedantisme que donne souvent l’étude, on avoit imaginé le secret d’être savant sans étudier. Chaque femme avoit son géométre ou son bel esprit, comme elles avoient autrefois un Épagneul.

  •  

Фрукты, что там росли, были самыми прекрасными на свете, и каждый из них обладал своим особым свойством. Одни фрукты убивали дух азарта, <…> другие — дух противоречия, <…> третьи — дух властности [и т. п.] <…> Как жаль, что этот замечательный сад не открыт для всех дурных умов. Вкусив от этих плодов, люди вернулись бы назад, ничуть не став глупее, зато куда более приятными в общении. В первую очередь я отправил бы в этот сад… Здесь в рукописи не хватает тетради, куда более толстой, чем всё это сочинение. Ежели читатель сожалеет об этом, тогда он может сам взяться за составление этого списка, поставив собственное имя впереди всех.

 

Ce lieu étoit garni d’arbres chargés des plus beaux fruits du monde, qui tous avoient une vertu particuliere. Les uns faisoient perdre l’esprit du jeu ; <…> les autres l’esprit de contradiction ; <…> ceux-ci l’esprit de domination <…>. C’est bien dommage que ce Jardin délicieux ne soit pas ouvert à tous les mauvais esprits, ils en reviendroient, sans être plus sots qu’ils ne le sont, plus aimables. J’y enverrois d’abord… Il manque ici un cahier plus considérable que tout le reste de l’Ouvrage : si Le lecteur le regrette, il peut y suppléer en commençant par lui-même.

Перевод

[править]

Л. З. Лунгина, 1990

Примечания

[править]
  1. 1 2 3 4 5 А. Строев. Комментарии // Французская литературная сказка XVII — XVIII веков. — М.: Художественная литература, 1990. — С. 707-710. — 200000 экз.
  2. Авторы волшебных повестей отказываются от устойчивых мотивов сказок конца XVII века, делают их предметом литературной игры.
  3. А. Л. Б. де Бурбон, покровительница литераторов.
  4. Как принято в галантных сказочных повестях, Дюкло высмеивает манеры, речи светских щёголей (петиметров) — именно ту социальную среду, которая и породила этот жанр.
  5. Традиции аллегорического изображения волшебной страны соединяются с каламбурной «реализацией» фразеологизмов.