Свет вечный

«Свет вечный» (лат. Lux perpetua) — историко-фантастический роман Анджея Сапковского 2006 года, третья и заключительная книга саги о Рейневане.

Цитаты

	Неназванный рассказчик: Идёт, идёт Антихрист, приходит последнее время. Близится конец света и завершение существования всего… Другими словами: хреново, блин.
	Nadchodzi, nadchodzi Antychryst, nadchodzi ostatnia godzina. Zbliża się koniec świata i kres istnienia wszelakiego… Innymi słowy: nie jest, kurde, dobrze.

Неназванный рассказчик: Весь этот мир апокрифичный. Cały ten świat jest apokryficzny.

	Рассказчик: О том, как долго город оборонялся, решали обычно настроения среди городской аристократии и духовенства.
	O tym, jak długo miasto się broniło, decydowały zwykle nastroje wśród patrycjatu i kleru.

	Рейневан: Это долгая история. Ян Краловец: Обожаю такие.
	Reynevan: To długa historia. Jan Kralovec: Uwielbiam takie.

	Отто Беесс: А если бы я захотел нарисовать ничто, то взял бы его, чтобы он мне позировал.
	Otto Beess: A gdybym chciał namalować nic, jego wziąłbym, by mi pozował.

	Деньги и укрытие — две вещи, без которых не может обойтись ни один заговорщик.
	Pieniądze i kryjówkę, dwie rzeczy, bez których obyć się nie może żaden spiskowiec.

	— Что торопливо, — холодно прервал Аллердингс, — то дьяволово, как говорят поляки.
	– Co nagle – przerwał zimno Allerdings – to po diable, jak mawiają Polacy.

	Рассказчик: Доносов и наушничества становилось всё больше, конъюнктура подпитывала сама себя, разрастаясь, как снежный ком. Скоро дошло до того, что самыми подозреваемыми становились те, на кого никто не донёс. Так что, зная об этом, некоторые доносили сами на себя. И на ближайших родственников.
	Donosów i delacyj przybywało, koniunktura nakręcała się sama, rosnąc jak toczona śniegowa kula. Szybko doszło do tego, że najbardziej podejrzanymi stali się ci, na których nikt nie doniósł. Wiedząc o tym, niektórzy donosili więc sami na siebie. I na najbliższych krewnych.

	Рассказчик: Все знали, что такое mors nigra, Чёрная Смерть, все знали как следует бороться с Чёрной Смертью. Принцип был простой, правило было одно и гласило: fuge, беги.
	Wszyscy wiedzieli, czym jest mors nigra, Czarna Śmierć, wszyscy wiedzieli, jak należy się przed Czarną Śmiercią bronić. Zasada była prosta, reguła jedna, brzmiała: fuge, uciekaj.

	Урбан Горн: Это необычная война. Это война религиозная, до сих пор таких не было. Религиозная война отличается от других войн тем, что людям по обе стороны фронта часто приходится менять религию.
	Urban Horn: To nie jest zwykła wojna. To wojna religijna, nie było takich dotychczas. Wojna religijna różni się od innych wojen tym, że ludziom po obu stronach frontu często zdarza się zmieniać religie.

Шарлей: Кто хочет быть глупым, должен быть крепким. Szarlej: Jak się chce być głupim, trzeba być twardym.

	Рассказчик: Некоторые придерживались нейтралитета, то есть им было всё равно, на кого нападают и грабят, нападали и грабили всех.
	Niektórzy zachowywali neutralność, to znaczy było im wszystko jedno, kogo napadają i grabią, napadali i grabili wszystkich.

	Рассказчик: Свидетелей, недостатка в которых нет в этом мире, нашлось ещё пару.
	Świadków, jako że nigdy ich nie brak na tym świecie, znalazło się jeszcze paru.

	Что совокуплялась с дьяволом и раввином, причём одновременно. Что от этого совокупления имела выродка. То есть меня. Что травила колодцы, разнося тем самым заразу. Что на кладбище выкапывала и оскверняла останки. И, наконец, самое ужасное: что в церкви, во время Поднесения, смотрела не на облатку, но на стену.
	Że spółkowała z diabłem i rabinem, jednocześnie zresztą. Że z tego spółkowania miała bękarta. Czyli mnie. Że zatruwała studnie, szerząc tym samym zarazę. Że wykopywała na cmentarzu i bezcześciła zwłoki. I wreszcie najstraszniejsze: że w kościele, podczas Podniesienia, nie patrzyła na hostię, lecz na ścianę.

	Рейневан: Если уж во что-то верить, то лучше всего в золотые венгерские дукаты, за которые можно купить не одну лояльность.
	Reynevan: Jeśli w coś wierzyć, to najlepiej w złote węgierskie dukaty, za które można kupić niejedną lojalność.

	А ещё можно вывести, что если от 666 вычтем число рыб, которых словил в Тивериадском море Пётр, а затем умножим на число моряков на судне, которым плыл в Италию Павел, и поделим на длину ковчега в храме Божьем по книге Исход, то на каппадокийском языке прямо получится «Ioannes Hus apostate».
	A to jeszcze wywieść można, że jeśli od 666 odejmiem ilość ryb, jakie w Morzu Tyberiadzkim złowił Piotr, a zasię pomnożym przez liczbę żeglarzy na okręcie, którym żeglował do Italii Paweł, i podzielim przez długość arki w przybytku Bożym podług księgi Exodus, wyjdzie w języku kapadockim jako żywo „Ioannes Hus apostata”.

	Служащий компании Фуггеров: У компании Фуггеров есть купленная в Риме оптовая индульгенция.
	Urzędnik kompanii Fuggerów: Kompania Fuggerów ma wykupiony w Rzymie ryczałtowy odpust.

	Служащий компании Фуггеров: Бухгалтерия — основа порядка.
	Urzędnik kompanii Fuggerów: Buchalteria to podstawa ładu.

Биркарт фон Грелленорт: Любопытная таки вещь этот терроризм, о котором мы говорим. Ты так не считаешь? Он устраняет с рынка конкурентов, создаёт новые рабочие места, усиливает конъюнктуру в промышленности, ремесленничестве и торговле, подталкивает индивидуальное предпринимательство. Обосновывает смысл существования многочисленных организаций, должностей, обязанностей и массу людей, которые эти обязанности исполняют. Целые массы черпают из него доходы, тантьемы, оклады, дивиденды, пребенды, пенсии и премии. Истинно, если б терроризма не было, его надо было бы выдумать.

Birkart von Grellenort: To ciekawa rzecz, ów terroryzm, o którym mówimy. Nie uważasz? Usuwa z rynku konkurencję, tworzy nowe miejsca pracy, napędza koniunkturę w przemyśle, rzemiośle i handlu, pobudza indywidualną przedsiębiorczość. Uzasadnia rację bytu licznych organizacji, stanowisk, funkcji i całych rzesz ludzi funkcje te pełniących. Rzesze całe czerpią zeń dochody, tantiemy, gaże, dywidendy, prebendy, pensje i premie. Zaiste, gdyby terroryzmu nie było, należałoby go wymyślić.

	Кардиналы долго не церемонились, решили на него нажать. По простому принципу: отречение или костёр. Быстренько сфабриковали обвинения. Стандартные, по шаблону. Растрата, коррупция, ересь, симония, педофилия, содомия…
	Kardynałowie nie deliberowali długo, postanowili go przycisnąć. Według prostej zasady: ustąpienie albo stos. Szybciutko sfabrykowano zarzuty. Standardowe, wedle szablonu. Defraudacja, korupcja, herezja, symonia, pedofilia, sodomia…

	— Нельзя на террор отвечать террором. Пьер де Кастельно, Петр из Вероны, Конрад из Марбурга, Швенкефельд… Терроризм — это зло и ведёт в никуда. Так думаем мы, Добрые Люди, Amici Dei. Терроризм — это зло и грех. «Который лучше всего взвалить на чужую, а не на собственную совесть», — подумал инквизитор.
	– Nie można na terror odpowiadać terrorem. Piotr de Castelnau, Piotr z Werony, Konrad z Marburga, Schwenckefeld… Terroryzm jest złem i wiedzie donikąd. Tak myślimy my, Dobrzy Ludzie, Amici Dei. Terroryzm to zło i grzech. Którym najlepiej obciążyć cudze, nie własne sumienie, pomyślał inkwizytor.

	Самсон Медок: Не подговаривай к размышлениям, которые не имеют смысла. И не склоняй к выбору там, где выбирать нельзя.
	Samson Miodek: Nie namawiaj Reinmara do rozważań, które nie mają sensu. I nie nakłaniaj do wyborów tam, gdzie wybierać nie można.

	Этот литвин, воспитанный среди поляков в Вавеле, объединял в себе наихудшие черты обеих наций: отсталость, мещанство, лицемерие, болезненные амбиции, спесь, дикость, неукротимую жажду власти и совершенное отсутствие самокритичности.
	Litwin, wychowany wśród Polaków na Wawelu, łączył najgorsze cechy obydwu nacji: zacofanie, kołtuństwo, obłudę, chorobliwą ambicję, pychę, dzikość, niepohamowaną żądzę władzy i totalny brak samokrytycyzmu.

	Прокоп Голый: Мы говорим о Польше. Там ничего и никогда не является нормальным.
	Prokop Goły: Mówimy o Polsce. Tam nic i nigdy nie jest normalne.

	Они вступали в город как купцы, а среди купцов существовала мода на милостыню, пожертвования и тому подобный выпендрёж.
	Wkraczali do miasta jako kupcy, a wśród kupców istniała moda na jałmużny, darczynienie i temu podobne popisy.

	Служащий компании Фуггеров: Женщина, Рейнмар, — это пух бесполезный. Компанию Фуггеров интересуют исключительно важные вопросы.
	Urzędnik kompanii Fuggerów: Kobieta, Reinmarze, to puch marny. Kompanię Fuggerów interesują wyłącznie zagadnienia ważkie.

	Клянёмся верно стоять на стороне Табора и совместно бороться за мир и стабилизацию, то есть совместно нападать на других, стабилизации препятствующих.
	Zaprzysięgamy stać wiernie u boku Taboru i wspólnie walczyć o pokój i stabilizację, to znaczy wspólnie napadać na innych, stabilizacji przeciwnych.

	Болько Волошек: Идёт Новое, великие изменения, революция, последние станут первыми и vice versa. Невиновные пострадают наравне с виновными. Потому что идёт Новое, а что же это за Новое, которое не начинает с того, чтобы дать под зад Старому?
	Bolko Wołoszek: Idzie Nowe, wielkie zmiany, rewolucja, ostatni będą pierwszymi i vice versa. Niewinni ucierpią na równi z winnymi. Bo idzie Nowe, a co to za Nowe, co nie zaczyna od dania w dupę Staremu.

	Бедржих из Стражницы: С Польшей та же проблема, что и всегда: неизвестно, что это и кто это.
	Biedrzych ze Strażnicy: Problem z Polską ten sam, co zwykle: nie wiadomo, co to i kto to.

	Епископ Конрад Пяст: Полезная вещь терроризм. Сколько вопросов решает. Как мы бы без него обходились? Кого бы мы во всём обвиняли, на кого всё сваливали? Vero, если бы терроризма не существовало, его надо было бы выдумать.
	Biskup Konrad Piast: Pożyteczną rzeczą jest terroryzm. Ileż to spraw załatwia. Jak byśmy sobie bez niego radzili? Kogo byśmy za wszystko winili, na co wszystko zwalali? Vero, gdyby terroryzm nie istniał, należałoby go wymyślić.

	Биркарт фон Грелленорт: С ядом как с женщиной. Дважды, как с женщиной. Primo: нельзя доверять, она предаст и подведёт, когда больше всего в ней нуждаешься. Secundo: надо часто менять. На новую и свежую, ибо состарившаяся теряет всякую ценность.
	Birkart von Grellenort: Z trucizną jest jak z kobietą. Po dwakroć jak z kobietą. Primo: nie można ufać, zdradzi i zawiedzie, gdy najbardziej jej potrzebujesz. Secundo: trzeba często wymieniać. Na nową i świeżą, bo zestarzała traci wszelki walor.

	Лицо инквизитора было серьёзно, как воспаление лёгких.
	Twarz inkwizytora była poważna jak zapalenie płuc.

	Инквизитор Гжегож Гейнче: Из-за плутовства, однако, выглядывает правда, выглядывает, как говорят классики, словно жопа из крапивы.
	Inkwizytor Grzegorz Hejncze: Zza krętactw wyziera jednak prawda, wyziera, jak mówią klasycy, niczym dupa z pokrzywy.

	Всё на столе застыло, как натюрморт мясника.
	Wszystko na stole znieruchomiało w rzeźnicką martwą naturę.

	Рикса Картафила де Фонсека: Хороший еврей не предаёт.
	Rixa Cartafila de Fonseca: Dobry Żyd nie zdradza.

	Епископ был рассеян, возможно, потому, что трезв.
	Biskup był rozkojarzony, być może dlatego, że trzeźwy.

	Епископ Конрад Пяст: Всем ведь известно, что панночкам разные чудные фантасмагории видятся, когда их менструальная истерия по мозгам бьёт.
	Biskup Konrad Piast: Wszak wiadomo, że panny różne cudaczne fantasmagorie imaginują, gdy im wapory menstrualne do rozumów uderzają.

	Прокоп Голый: Сначала давайте уясним, кого вы представляете? Короля Ягеллу? Пётр Шафранец: Мы представляем… Мы представляем Польшу. Прокоп Голый: Ага. Значит, представляете себя.
	Prokop Goły: Wpierw ustalmy, kogo reprezentujecie? Króla Jagiełłę? Piotr Szafraniec: Reprezentujemy… Reprezentujemy Polskę. Prokop Goły: Aha. Znaczy, reprezentujecie siebie.

	Урбан Горн: В политике есть две альтернативные цели: первая — соглашение, вторая — конфликт. Соглашение достигается, когда одна из сторон верит в чепуху, которую говорит другая.
	Urban Horn: Polityka ma dwa alternatywne cele: jednym jest porozumienie, drugim konflikt. Porozumienie osiąga się, gdy jedna ze stron udaje, że wierzy w dyrdymały opowiadane przez drugą.

	Рикса Картафила де Фонсека: Занимается тем, что одалживает деньги под проценты. Рейневан: Ростовщик? Рикса Картафила де Фонсека: Нет. Финансист.
	Rixa Cartafila de Fonseca: Zajmuje się pożyczaniem pieniędzy na procent. Reynevan: Lichwiarz? Rixa Cartafila de Fonseca: Nie. Finansista.

	Майзл Найхман: А теперь, как говорил царь Соломон царице Савской, перейдём к делу.
	Maizl Nachman: Ale teraz, jak mawiał król Salomon do królowej Saby, przejdźmy do rzeczy.

	Майзл Найхман: Ни на чём так хорошо не зарабатывают, как на информации.
	Maizl Nachman: Na niczym się tak dobrze nie zarabia, jak na informacji.

	Кундри: Ваша Библия — это страшно запутанное чтиво. Слишком много героев, слишком много неправдоподобностей и явных выдумок. Как по мне, так уж лучше Кретьен де Труа и другие romansero. Биркарт фон Грелленорт: Любое литературное произведение, в том числе и Библия, среди моря выдумок прячет жемчужину правды.
	Kundrie: Wasza Biblia to sakramencko zagmatwana lektura. Za dużo bohaterów, za dużo nieprawdopodobieństw i jawnych zmyśleń. Wolę już Chrétiena de Troyes i innych romanceros. Birkart von Grellenort: Każde dzieło literackie, w tym i Biblia, wśród morza zmyśleń kryje perłę prawdy.

	Рикса Картафила де Фонсека: Попрошу только про две вещи. Не задавай никаких вопросов. Рейневан: А вторая? Рикса Картафила де Фонсека: Не давай никаких ответов.
	Rixa Cartafila de Fonseca: Poproszę tylko o dwie rzeczy. Nie zadawaj żadnych pytań. Reynevan: A druga? Rixa Cartafila de Fonseca: Nie udzielaj żadnych odpowiedzi.

	Среди товаров на прилавках господствовали шарлатанство, дешёвка и хлам.
	Wśród towaru na ladach królowały szarlataneria, tandeta i chłam.

	Подтвердила она голосом холодным, как святая Кинга в постели.
	Potwierdziła głosem zimnym jak święta Kinga w łóżku.

	Инквизитор Гжегож Гейнче: Недавно я встретился с точкой зрения, что терроризм является злом и ведёт в никуда. Это не подлежит сомнению. Существует, однако, одна вещь, хуже терроризма: методы борьбы с ним.
	Inkwizytor Grzegorz Hejncze: Spotkałem się ostatnio z opinią, że terroryzm jest złem i że wiedzie donikąd. To zdaje się wątpliwościom nie ulegać. Jest jednak jedna rzecz gorsza od terroryzmu: metody jego zwalczania.

	Самсон Медок: Я не дибук. И не Вечный Жид. Если б я был, я бы знал.
	Samson Miodek: Nie jestem dybukiem. Ani Wiecznym Żydem. Wiedziałbym, gdybym był.

	Crescit cum magia haeresis et cum haeresi magia, а день без костра — день, потраченный зря
	Crescit cum magia haeresis et cum haeresi magia, zaś dzień bez stosu to dzień stracony

	Шарлей: Ты поступил верно. И вероятно, тебя повесят за это, ибо такова обычно судьба тех, кто поступает верно.
	Szarlej: Postąpiłeś słusznie. I prawdopodobnie powieszą cię za to, bo taki bywa zwykle los czyniących słusznie.

	Шарлей: Притворный патриотизм это прикрытие подлецов и негодяев.
	Szarlej: Gadany patriotyzm to kamuflaż łajdaków i szuj.

	Вероника фон Эльсниц: Откровенно говоря, само занятие нравилось мне намного больше, чем кузен.
	Weronika von Elsnitz: Szczerze rzekłszy, samo zajęcie podobało mi się dużo bardziej niż kuzyn.

Игуменья монастыря в Мариенштерне: Где мы, женщины, можем быть более свободны, чем в монастыре? Где нам позволят учиться, читать книги, дискутировать, свободно выражать свои взгляды? Где нам позволят быть самой собой? Решётка, которую ты вырвала, стена, с которой ты хотела прыгать, не держат нас в заключении. Они нас охраняют, нас и нашу свободу. От мира, в котором женщины являются частью домашнего инвентаря. Стоят чуть больше, чем молочная корова, но значительно меньше, чем боевой конь.

Ksieni klasztoru w Mariensternie: Gdzie my, kobiety, możemy być bardziej wolne aniżeli w klasztorze? Gdzie pozwolą nam studiować, czytać księgi, dysputować, swobodnie wyrażać myśli? Gdzie pozwolą nam być sobą? Krata, którą wyrwałaś, mur, z którego chciałaś skakać, nie więżą nas. One nas chronią, nas i naszą wolność. Przed światem, w którym kobiety są częścią domowego inwentarza. Warte nieco więcej niż mleczna krowa, ale znacznie mniej niż bojowy koń.

Каноник Осваль фон Лангенройт: Теолог Гвилельм Осерский говорит: «Плотские сношения сопровождаются большим наслаждением, не совершает греха тот, кто не получает удовольствия». Но, к сожалению, редко случается, что не получает… Поэтому единственное, что можно посоветовать — молиться. Молиться горячо и непрерывно. Но про себя, тихо, чтобы во время сношения мужа не задеть, потому что оскорбление мужа во время сношения — это не только грех, но и хамство.

Kanonik Oswald von Langenreuth: Powiada teolog Gwilelm z Auxerre: Obcowaniu cielesnemu rozkosz wielka towarzyszy, nie popełnia wszelakoż grzechu ten, komu rozkosz ta przyjemności nie sprawia. Ale, niestety, rzadko się zdarza, by nie sprawiała… Tedy jedno, co można poradzić: modlić się. Modlić żarliwie i bez przerwy. Ale w duchu, cicho, by podczas spółkowania małżonka nie urazić, bo urażanie małżonka podczas spółkowania to nie tylko grzech, ale i chamstwo.

Шарлей: Из поколения в поколение в моём роду передавались разные житейские мудрости и изречения, короткие, длинные, даже рифмованные. Из пустого даже Соломон не нальёт. У богатого и вол отелится. Монастырь будет дольше, чем приор. Этих премудростей было несчётное множество, но особенно мне запомнилась одна. Звучит так: верность принципам — это не что иное, как выгодная отговорка для безвольных недотёп, которые пребывают в бездеятельности и маразме, ничего не делая, поскольку любая активность превышает их силы и воображение. Чтобы иметь возможность с этим жить, эти растяпы из своего растяпства сделали добродетель. И гордятся ею.

Szarlej: Z pokolenia na pokolenie przechodziły w moim rodzie różne mądrości życiowe i sentencje, krótsze, dłuższe, nawet rymowane. Z pustego i Salomon nie naleje. Bogatemu to i wół się ocieli. Dłużej klasztora niźli przeora. Był tych mądrości bezlik, spośród nich zapamiętałem zwłaszcza jedną. Brzmiała: Wierność zasadom to nic innego, jak wygodny wykręt dla bezwolnych niedorajdów, którzy trwają w bezczynności i marazmie, nie robiąc nic, albowiem jakakolwiek aktywność jest ponad ich siły i wyobrażenie. By móc z tym żyć, niedołęgi te ze swego niedołęstwa uczyniły cnotę. I szczycą się nią.

	Самсон Медок: Правда это дочь времени. Шарлей: Зачатая от стечения обстоятельств во время случайного и короткого романа.
	Samson Miodek: Prawda jest córą czasu. Szarlej: Poczętą w przypadkowym i krótkotrwałym romansie ze zbiegiem okoliczności.

	Самсон Медок: Падшие ангелы ничуть не менее опасны.
	Samson Miodek: Upadłe anioły nie są wcale mniej groźne.

	Рикса Картафила де Фонсека: Мерзкое дело, война зимой. Der böse Krieg, как на это говорят. Летом, если хибару спалят, то хотя бы в лесу можно поживиться, листва от холода укроет, с поля удастся что-то собрать… А зимой это приговор. Ведение войны зимой должно быть запрещено. Шарлей: Я за. Ненавижу срать на морозе.
	Rixa Cartafila de Fonseca: Paskudna rzecz, wojna w zimie. Der böse Krieg, jak na to mówią. Latem, jak chałupę spalą, to chociaż las pożywi, liściowie przed chłodem uchroni, z pól da się coś zebrać… A zimą to wyrok. Prowadzenia wojny zimą powinno się zakazać. Szarlej: Jestem za . Nienawidzę srać na mrozie.

	Рейневан: Я врач! Я христианин!.. Бог запрещает… Закон Божий… Самсон Медок: Закон, который приказывает мучиться? Когда можно мучения уменьшить? Ничего ты не знаешь о Боге, парень, совсем ты его не знаешь. А делаешь из него жестокого фанатика. Ты оскорбляешь его этим. Так не годится.
	Reynevan: Jestem lekarzem! Jestem chrześcijaninem… Bóg zabrania… Boskie prawo… Samson Miodek: Prawo, które każe cierpieć? Gdy można cierpienia skrócić? Nic nie wiesz o Bogu, chłopcze, nie znasz go wcale. A robisz z niego okrutnego fanatyka. Obrażasz go tym. To nie wypada.

	Священник: Не чёрная ли это магия? Не подвергнет ли она опасности мою бессмертную душу? Рейневан: Застрахуйся. Мешай наполовину с освященной водой.
	Księdz: Czy to aby nie czarna magia? Duszy mojej nieśmiertelnej aby nie narazi? Reynevan: Zabezpiecz się. Mieszaj pół na pół z wodą święconą.

	Епископ Конрад Пяст: Наибольшей угрозой для Польши являются сами поляки. Всегда так было и так будет.
	Biskup Konrad Piast: Największym zagrożeniem dla Polski są sami Polacy. Zawsze tak było i zawsze tak będzie.

	Епископ Конрад Пяст: Символ — это самое важное. Нельзя недооценивать его значения.
	Biskup Konrad Piast: Symbol jest najważniejszy. Nie można nie doceniać jego wagi.

	Шарлей: Князь ушёл в Литву. То есть, в небытие и беспамятство.
	Szarlej: Kniaź odszedł na Litwę. Czyli w niebyt i niepamięć.

	Шарлей: Революция пожрала собственных детей и опилась их кровью. Революция стала слишком революционной, до такой степени, что вдруг испугала самих революционеров. Радикалов вдруг напугал радикализм, экстремистов — экстремизм, фанатиков — фанатизм. И внезапно почти все перешли на умеренные позиции.
	Szarlej: Rewolucja nażarła się własnych dzieci i opiła krwią. Rewolucja stała się zanadto rewolucyjna, do tego stopnia, że nagle przeraziła samych rewolucjonistów. Radykałów nagle przeraził radykalizm, ekstremistów ekstremizm, fanatyków fanatyzm. I znienacka niemal wszyscy przewędrowali na pozycje umiarkowane.

	Шарлей: Мои планы конкретны до боли, они держаться за реальность так крепко, как батюшка за приход.
	Szarlej: Moje plany są konkretne do bólu, trzymają się rzeczywistości tak krzepko, jak proboszcz parafii.

	Шарлей: Миссии нет, есть политика. Нет послания, есть расчёт. Словом Божьим и апостольской верой торгуют так же, как любым другим товаром, заботясь о выгоде. А Regnum Dei можно себе посмотреть на церковных фресках. Или почитать о нём у святого Августина.
	Szarlej: Nie ma misji, jest polityka. Nie ma przesłania, jest wyrachowanie. Słowem Bożym i apostolską wiarą handluje się tak samo, jak każdym innym towarem: z perspektywą na zysk. A Regnum Dei możesz sobie obejrzeć na kościelnych freskach. Albo poczytać o nim u świętego Augustyna.

	Много знатных людей умерло, много. А во Вроцлаве умер каноник Гвиздендорф. И очень хорошо, что умер, потому что сукой был ещё той, oret pro anima sua, quis vult. Жаль, что больше таких, как он, не умерло, тогда в Силезии жилось бы лучше.
	Wielu znacznych ludzi umarło, wielu. A we Wrocławiu umarł kanonik Gwisdendorff. I bardzo dobrze, że umarł, bo skurwiel był, że hej, oret pro anima sua, quis vult. Szkoda, że takich jak on więcej nie umarło, żyłoby się na Śląsku lepiej.

Источники

• Анджей Сапковский. Свет вечный = Lux perpetua / Пер. с польск. В. Фляка. — Москва: АСТ, АСТ Москва, 2009. — ISBN 978-5-17-055953-4