Сказки для взрослых (Войнович)

«Сказки для взрослых» (также «Сказки дедушки Володи») — цикл Владимира Войновича из 7 сатирических притч об СССР, написанных в 1989—91 годах.

Цитаты

	— В прошлом наша прекрасная молодёжь представляла собой прекрасный затыкательный материал и с энтузиазмом затыкала собою все дырки. Теперь же, когда её посылают затыкать, она ответно посылает…
	— «Вторая сказка о пароходе»

Сказка о пароходе

Плавали, плавали и доплавались до того, что однажды пароход был захвачен пиратами. Но не плохими пиратами, а хорошими. Которые решили доставить пассажиров из порта А не в порт Б, а в страну Лимонию. Туда, где растут лимоны и текут молочные реки с кисельными берегами. Но поскольку пассажиров было слишком много, пароход старый, а путь неблизкий, решили для начала кое-кого скинуть за борт для облегчения. Скинули помещиков, капиталистов, попов, купцов и военных. При этом всякие там часы, кресты, цепочки, бумажники — всё это у них предварительно отобрали, чтобы плыть им было полегче. Скинули часть интеллигенции, а другую часть, попутчиков, оставили, потом, мол, скинем, подальше. Команду пираты тоже сбросили за борт, своих людей всюду расставили. Ну, перво-наперво кинулись, конечно, смотреть всякие там карты, лоции и другие морские книги, где там страна Лимония обозначена. Искали, искали — не нашли. Пиратский предводитель, теперь он стал капитаном, говорит: «Эти лоции-шмоции нам вовсе и не нужны, у нас есть капитальный труд знаменитого волшебника Карлы Марлы. По этому труду, который так и называется «Капитал», мы и продолжим наш путь». Сожгли лоции-шмоции в топке, стали изучать «Капитал». А в «Капитале» сказано, что страна Лимония находится сразу за горизонтом. Посмотрели, горизонт недалеко находится, теперь, когда корабль в результате скидывания части пассажиров за борт облегчился, доплыть до горизонта — раз плюнуть. Поставили пароход носом к горизонту — поплыли дальше. Тут первые подводные рифы обнаружились. Стали думать, как быть. Обходить рифы или переть прямо на них, авось обойдётся. Капитан был человек умный и сказал так: «Видеть рифы и идти на рифы — это архиглупость и пустейшая фраза. Каждый моряк должен уметь лавировать». Скоро сказка сказывается, да нескоро дело делается. Пока лавировали между рифами, капитан простудился и умер, уступив место на мостике своему помощнику. Тот, вставши на мостик, огляделся, заглянул в «Капитал», принял новое решение. «Ну, что ж, — сказал он, покуривая трубку, — полавировали немножко и хватит. Полный вперёд!»

Плывут, плывут, а горизонт всё впереди и, совсем близко. Земля покинутая давно удалилась, уже и сзади, и с боков ничего не видать, окромя горизонта. Уже некоторые люди стали забывать, что когда-то жили на суше, уже бабушки внукам сказки стали сказывать, что далеко за задним горизонтом есть такая штука, как земля. Лимоны, правда, там не растут, реки текут не молочные, а люди как-то всё же живут. Команде-то всё равно, она уголь шурует, пар держит, а среди пассажиров брожение намечается. Если, мол, за передним горизонтом никакой Лимонии не видно, то не лучше ли повернуть назад к заднему горизонту, там хотя и не Лимония, но всё же какая никакая земля. Пришлось и этих пассажиров скормить акулам. Так, долго ли коротко, а лет тридцать с лишним проплыли, когда вдруг помер второй капитан, хотя и считался бессмертным. Третий капитан оказался волюнтаристом. Он сказал: «Раз горизонт у нас со всех сторон, будем плавать зигзагами и так или иначе до Лимонии доберёмся».

Появился на мостике новый капитан — брови широкие, взгляд орлиный, сам из себя красавец. Этот оказался не волюнтарист. Он кукурузу на палубе не сажал и зигзагов велел никаких больше не делать. И пар приказал немного сбросить, поскольку за горизонтом, ясно, уже ничего, окромя горизонта, не будет. Его спрашивают: «Когда же будет Лимония?» Он говорит, скоро будет, а давайте, не дожидаясь её, начнём развлекаться». «А как, — спрашивают, развлекаться?» «А давайте будем праздники праздновать». «А какие, спрашивают, — праздники?» «А всякие, — говорит. — Годовщины нашего отплытия и мои дни рождения. А ещё, — говорит, — давайте, вы будете награждать меня разными орденами и хлопать в ладоши, а я буду плакать». <…> Потом решили ему присвоить звание Классика мировой литературы тоже с вручением специального ордена. И когда ему последний орден вручили, он вдруг, не выдержав всей навешанной на него тяжести, рухнул и так и остался заваленный орденами.

Тем временем пароход, хотя и медленно, но куда-то плывёт. А команда и пассажиры поют новую песню: Мы все плывём, но всё не там, Где надо по расчётам… Был умный первый капитан, Второй был идиотом. А третий был волюнтарист, Четвёртый был мемуарист. Кем были пятый и шестой, Чего они хотели, Увы, ни тот и ни другой Поведать не успели. Так как нам быть? Куда нам плыть? По-прежнему неясно. Зато об этом говорить Теперь мы можем гласно.

Мы лучше всех

А мы живём весело. На работу ходим колоннами. С песнями и знамёнами. Лозунги произносим: выполним, перевыполним, станем даже лучше самих себя. А планы у нас серьёзные, планы у нас грандиозные. Накопаем каналов, просверлим в земном шаре сквозную дыру, соединимся с Луной при помощи канатной дороги, растопим Ледовитый океан, а Антарктиду засеем овсом. И тогда уж станем настолько лучше всех, что даже страшно.

Те, которые хуже всех, зимой ещё греются на печи да детей зачинают, а мы уже на поля вышли с песнями да знамёнами. Они ждут милостей от природы, когда весна сама к ним в гости придёт, когда солнышко пригреет, и только тогда идут сеять, а мы дожидаться не стали и по снегу всё засеяли и этих, которые хуже всех, враз догнали и перегнали. Эти, которые хуже, по осени ещё на полях ковыряются, урожай собирают, а у нас уже всё готово и собирать нечего. Опять зима наступила, эти пряники жуют, а мы лапу сосём как медведи. Лапа, как известно, продукт диетический. Ни диабета, ни холестерина, ни солей, ни жировых отложений. При таком питании мозг отлично работает, всё время одну и ту же мысль вырабатывает: где бы чего поесть? А поскольку поесть в общем-то нечего, то мозг ещё лучше работает, и стала возникать в нём такая мысль, что, может быть, мы лучше всех тем, что мы хуже всех. И мысль эта уже распространяется, проникает и внедряется в наши массы. Мы лучше всех тем, что мы хуже всех. И хотя на митингах и собраниях мы всё ещё говорим, что мы лучше всех, но между митингами и собраниями думаем, что мы всех хуже. Иногда среди нас попадаются разные смутьяны, которые хотят нас принизить и оскорбить, намекая на то, что мы не лучше всех, и не хуже всех, а такие, как все. А мы до поры до времени это терпим, но долго терпеть не будем, уволокём их на мыло. Потому что мы всегда готовы быть лучше всех, в крайнем случае сойдемся на том, что мы хуже всех, а вот быть такими, как все, мы, нет, не согласны.

Новая сказка о голом короле

Начитавшись Андерсена, мальчик, конечно, воображает, что, как только он это выкрикнет, народ тоже смекнёт, что к чему, и заметит, что король, действительно, гол. И все скажут: «Спасибо тебе, мальчик, спасибо, дорогой, спасибо, умница, что подсказал, мы-то сами не видели». И даже найдётся ещё какой-нибудь Андерсен, который про него сказку напишет. Мальчик не знал, что королевство живёт по сказкам не Андерсена, а дедушки Карлы Марлы, а в этих сказках всякие глупые возгласы насчёт голости короля приравниваются… как бы это сказать… к террору.

В результате в этом королевстве развилось очень высокое искусство наоборотного понимания. <…> Нельзя не отметить того, что и литература в королевстве тоже развилась необычная. Там были писатели правоухосторонние, которые писали через правое ухо. Правоухосторонние писатели, допустим, писали так: «В нашем королевстве и далеко за его пределами, и на всём белом свете все знают, что лучшее в мире платье носит наш любимый король». Люди, читая такие слова, мысленно возмущались, мысленно говорили: «Какая ложь!» — и выкидывали эти книги немедленно на помойку. Выкидывали, впрочем, тоже, в основном, мысленно. Лево-же-ухосторонние писали то же самое, иногда слово в слово и даже с теми же точками и запятыми, но имели в виду совершенно противоположное. И люди, читая те же слова, надрывались от смеха, а потом текст передавали из рук в руки, переписывали, а то даже заучивали наизусть. Со временем разница между писателями левоухосторонними и правоухосторонними в значительной мере стёрлась. Настолько стёрлась, что многие современные специалисты, читая книги, никак не могут понять, что именно левоухосторонние сочинители отличались от правоухосторонних. Тем более что, как известно, в своё время правоухосторонние из тактических соображений иногда выдавали себя за левоухосторонних, а левоухосторонние успешно делали вид, что они правоухосторонние.

Третья сказка о пароходе

Полную и необратимую причализацию нашего парохода к берегу, который всем уже виден.

— Дураки не дураки, но ученье у нас дурацкое. А вот его как раз забросить не можем, потому как оно заколдовано и не выбрасывается.

Раньше, бывало, наша молодёжь дырки собой затыкала, а теперь то ли дырки велики, то ли молодёжь отошшала, она в эти дырки проскакивает.

— А это у нас называется песня дружбы. <…> Мы долго по морю плутали Вдали от родимой земли. Искали мы светлые дали, Но темные только нашли. А так же искали, конечно, И вшей, и шпионов в себе, И делали это успешно, Что видно по нашей судьбе. Ещё мы стремились насилья Разрушить весь мир, а затем… Мы много чего посносили, И вас собиралися тоже Совсем уничтожить, но вы, Заморские подлые рожи, Уж больно живучи, увы. Однако же славных утопий В нас дух до сих пор не зачах. И мы вас однажды утопим, Как только силёнок накопим, Отъевшись на ваших харчах. Пока ж мы остались в накладе И очень уж хочется есть. Подайте же нам, Христа ради, Чего-нибудь, что у вас есть.