У этого термина существуют и другие значения, см. Черненко.
Константи́н Усти́нович Черне́нко (24 сентября 1911, село Большая Тесь — 10 марта 1985, Москва) — советский партийный и государственный деятель. Предпоследний Генеральный секретарь ЦК КПСС с 13 февраля 1984 по 10 марта 1985, председатель Президиума Верховного Совета СССР с 11 апреля 1984 года (депутат с 1966 года) по 10 марта 1985. Член ВКП(б) с 1931 года, ЦК КПСС — с 1971 года, член Политбюро ЦК КПСС с 1978 года.
В конце брежневского правления и весь период нахождения у власти Ю. В. Андропова Черненко был самым влиятельным членом Политбюро, именно он вёл большинство заседаний Секретариата ЦК. В августе 1983 года на отдыхе Черненко тяжело отравился копчёной рыбой, которую прислал ему министр внутренних дел СССР Виталий Федорчук, и поэтому значительную часть своего правления провёл в Центральной клинической больнице, где иногда даже проводились заседания Политбюро ЦК КПСС. — К. У. Черненко правил страной всего один год и двадцать пять дней. Он же стал последним генсеком, похороненным у Кремлёвской стены.
В данной брошюре не ставилась задача раскрыть всё многообразие форм массово-политической работы, а также весь богатый опыт агитационной, работы партийных организаций, имеющийся во многих организациях республики. Сделана лишь попытка обобщить и передать опыт работы некоторых партийных организаций районов, колхозов, МТС по отдельным формам массово-политической работы, приемы и методы, работы отдельных агитаторов, обеспечивающие успех дела.[1]
— «Массово-политическая работа на селе», 1955
Наша партия руководствуется указаниями В. И. Ленина о том, что «…государство сильно сознательностью масс. Оно сильно тогда, когда массы всё знают, обо всём могут судить и идут на всё сознательно».[1]
— «Массово-политическая работа на селе», 1955
Сила нашей агитации состоит в её высокой идейности, правдивости, ясности, целеустремленности, в её боевом наступательном характере.[1]
— «Массово-политическая работа на селе», 1955
...правильные указания при любых условиях сами по себе в жизнь не претворяются. Для их осуществления нужна повседневная упорная и кропотливая организаторская и политическая работа партийных организаций в массах.[1]
— «Массово-политическая работа на селе», 1955
Правильная расстановка сил партийных и беспартийных агитаторов создала необходимые условия для активизации всей массово-политической работы, для повышения чувства ответственности за решение общенародных, общегосударственных задач не только у агитаторов, но и у всех колхозников.[1]
— «Массово-политическая работа на селе», 1955
На примере партийной организации колхоза имени Калинина видно, как при всех равных условиях, без особых затрат, при правильной расстановке сил партийной организации, повышении ответственности всех кадров за дело подъема животноводства, при целеустремленной систематической массово-политической работе с колхозниками можно не на словах, а на деле обеспечить подъем продуктивности животноводства и не только выполнить, но и перевыполнить планы.
В этом колхозе долго обсуждался вопрос о продуктивности животноводства, а между тем каждый день приносил все более тревожные итоги. Надой молока катастрофически падал и дошел до 2 литров на каждую фуражную корову в сутки. Выполнение плана по молоку было поставлено под угрозу срыва, хотя в колхозе не было недостатка в кормах и люди на ферме как будто работали много. В чем дело, где причины такого позорного явления?[1]
— «Массово-политическая работа на селе», 1955
На этих собраниях члены сельхозартели также говорили об отсутствии порядка на фермах, безответственном отношении многих работников животноводства, обезличке, отсутствии необходимого учета молока, кормов. Указывалось, что плохо готовятся корма. Чеклёж, например, не измельчается перед скармливанием. Плохо организовано соревнование, нет настоящей борьбы за каждый литр молока.[1]
— «Массово-политическая работа на селе», 1955
Теперь нет необходимости дояркам в течение всего дня находиться на скотном дворе. Они могут отдыхать между дойками, а дежурные проводят всю необходимую работу. Заведён строгий учёт надоя молока и расходования кормов. Молоко учитывается после каждой дойки и по каждой корове в отдельности. Известно, что своевременное поение коров водой комнатной температуры совершенно необходимо. Правильно этот вопрос решается при автопоилках. Но как быть, когда их нет? Колхозники внесли и по этому вопросу рационализаторское предложение, а правление колхоза реализовало его. Были закуплены вёдра и закреплены в стойлах каждой коровы металлическими кольцами. Выделены водовозы, которые подвозят воду к скотному двору, а скотники наливают ее в ведра. Теперь в любое время корова может напиться.[1]
— «Массово-политическая работа на селе», 1955
Работа с агитаторами, как и сама работа агитаторов, по существу своему предполагает инициативу, самодеятельность, находчивость. Ей вреден формализм, который губит любое живое дело.[1]
— «Массово-политическая работа на селе», 1955
...уголки агитаторов организованы не только в библиотеках партийных комитетов, но и в некоторых МТС, в колхозных клубах. Это оказывает большую помощь агитаторам.[1]
— «Массово-политическая работа на селе», 1955
Партия поручает вести массово-политическую работу наиболее подготовленным политически, авторитетным и уважаемым людям, которые не только на словах, но и на деле показывают пример коммунистического отношения к труду, беспредельно преданы нашей социалистической Родине.
Трудящиеся видят в агитаторе представителя партии, вожака. К голосу агитатора внимательно прислушиваются, его словам верят. С его помощью обеспечивается активное участие всего населения в практическом осуществлении программы строительства коммунистического общества.[1]
— «Массово-политическая работа на селе», 1955
Связь общеполитических вопросов с конкретной жизнью, с делами людей — важнейшее требование нашей политической работы.[1]
— «Массово-политическая работа на селе», 1955
Вести действенную, наступательную агитацию — это значит систематически добиваться ее злободневности, ясности, доходчивости, добиваться, чтобы она отвечала на все волнующие трудящихся вопросы, удовлетворяла их интересы и запросы.[1]
— «Массово-политическая работа на селе», 1955
...агитатор рассказала, что есть все возможности с честью выполнить решения партии по подъему животноводства, и призвала всех свинарок вести настойчивую борьбу за дальнейшее увеличение поголовья свиней и значительное повышение их продуктивности. Она посоветовала, как лучше организовать кормление и уход за животными, рассказала о необходимости строгого соблюдения зоотехнических и ветеринарных правил, о способах внедрения опыта работы передовых свинарок страны и республики. Беседа прошла живо и интересно, она воодушевила свинарок на упорный труд по выполнению своих социалистических обязательств.[1]
— «Массово-политическая работа на селе», 1955
Самая действенная агитация — это агитация, в которой слово агитатора сочетается с личным примером. Агитатору, который лишь время от времени приходит в поле, чтобы провести беседу, прочитать газету, трудно в полном смысле слова выполнить свою роль вожака и организатора масс.[1]
— «Массово-политическая работа на селе», 1955
Политическую работу среди колхозников, рабочих МТС и совхозов должны вести не только специально выделенные для этого люди, а все коммунисты, комсомольцы, сельская интеллигенция.[1]
— «Массово-политическая работа на селе», 1955
Важнейшей составной частью работы партийных организаций является задача повседневного, систематического разъяснения решений партии и правительства.[1]
— «Массово-политическая работа на селе», 1955
Одной их важнейших задач в агитационной работе на селе является ее массовость, умение доходить до всех тружеников деревни, мобилизовать их на решение задач, стоящих перед страной, перед республикой, перед районом, колхозом. Нельзя считать нормальным, когда агитационная работа на селе ведется только с отдельными группами колхозников, не охватывает всего населения.[1]
— «Массово-политическая работа на селе», 1955
У колхозника Лупашко Андрея сгорел дом. Его несколько раз навестил агитатор Ковальский, ходатайствовал перед правлением и не успокоился до тех пор, пока силами колхоза дом не был восстановлен.[1]
— «Массово-политическая работа на селе», 1955
Партия учит, что руководить сельским хозяйством — это, прежде всего, изучать, обобщать и распространять передовой опыт и достижения науки.[1]
— «Массово-политическая работа на селе», 1955
Время, прошедшее после Хельсинки, подтвердило важное значение Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе в деле нормализации обстановки на европейском континенте, создания новой, более благоприятной атмосферы равноправного и взаимовыгодного сотрудничества между государствами с различным общественным строем. Сам ход работы по подготовке Общеевропейского совещания обогатил его участников опытом коллективных поисков согласованных решений. Практика межгосударственного общения после Хельсинки подтвердила важность и плодотворность этого опыта. Она продемонстрировала взаимовыгодность политики сотрудничества и разрядки.
Договорённости, достигнутые в Хельсинки, основаны на принципах мирного сосуществования. Не стирая различий в идеологии, они намечают пути дальнейшего развития сотрудничества в области политики, экономики, науки и техники, в гуманитарных вопросах, в области охраны окружающей среды и т. д.[2]
— «Год после Хельсинки», 1976
Выступая на совещании, товарищ Л. И. Брежнев заявил, что общая важнейшая задача состоит в том, чтобы придать полную действенность достигнутым договоренностям. «Мы исходим из того, — отметил он, — что все страны, представленные на совещании, будут претворять в жизнь достигнутые договоренности. В том, что касается Советского Союза, то он будет действовать именно так». Советский Союз верен своему слову. За период, прошедший после совещания, наша партия выполняла это обязательство во всех областях. Точно так же поступают и другие социалистические государства — участники совещания. СССР и эти социалистические страны начали выполнение обязательств в прямом смысле уже на следующий день, широко опубликовав Заключительный акт.[2]
— «Год после Хельсинки», 1976
Следует сказать, что уже в вопросе публикации Заключительного акта проявились два подхода к выполнению договоренностей в Хельсинки: их безусловное и последовательное соблюдение со стороны Советского Союза и других социалистических стран и сопряженная с оговорками и встречными требованиями позиция определенных кругов западных стран. Сразу же после Хельсинки на Западе активизировались противники курса на разрядку и международное сотрудничество, одобренного Общеевропейским совещанием. Во многих органах печати Запада была развернута широкая кампания дезинформации против Советского Союза и его отношения к договоренностям в Хельсинки. Стали настойчиво повторяться обвинения по поводу того, что Советский Союз якобы отступает от духа и буквы Заключительного акта, что он не желает выполнять его решения. Из подобных суждений делали вывод: «Москва срывает разрядку».[2]
— «Год после Хельсинки», 1976
Однако было бы неверным умалчивать и о противодействии духу Хельсинки, которое наметилось после совещания со стороны некоторых влиятельных кругов Запада. Речь идет о преднамеренной и довольно активной политике, направленной на срыв разрядки. Это проявлялось и проявляется как в замалчивании положительных явлений во взаимоотношениях Восток — Запад, так и в произвольном толковании положений Заключительного акта, в попытках извратить их смысл, дезинформировать общественность западных стран в отношении позиции Советского Союза.
При этом реакционная буржуазная печать, связанная с военно-промышленным комплексом, в своих взглядах смыкается с маоистской пропагандой.[2]
— «Год после Хельсинки», 1976
Мир — это существенное условие для дальнейшего ускорения научно-технической и промышленной революции, в орбиту которой втягиваются все новые государства. Еще более быстрое развитие производительных сил — единственная возможность обеспечить материальную базу для благополучия растущего населения Земли. Поэтому выполнение положений Заключительного акта является для Советского Союза составной частью последовательного курса на расширение и углубление торговли и экономического сотрудничества со странами Запада.[2]
— «Год после Хельсинки», 1976
Сокращение, а затем и прекращение гонки вооружений, продвижение по пути, ведущему к всеобщему и полному разоружению, — важнейшее требование нашего времени. Известно, что Советский Союз давно выступает в пользу созыва Всемирной конференции по разоружению, с тем чтобы подойти к кардинальному решению этого насущного вопроса международной политики. Рассматривая перспективы прекращения гонки вооружений, мировая общественность положительно оценивает ряд мер, которые были осуществлены в последние годы СССР и США и которые направлены на предотвращение ракетно-ядерной войны, в первую очередь меры по ограничению стратегических вооружений. Новый прогресс в этом направлении, несомненно, стал бы крупнейшим вкладом в дело материализации разрядки и полностью соответствовал бы и интересам Европы.[2]
— «Год после Хельсинки», 1976
Никто, однако, не в силах, даже если бы он хотел, отменить идеологическую борьбу. Это — объективная историческая категория в мире, где существуют классы и различные социальные системы.
Каждый из нас придерживается своей системы взглядов. Но это не препятствие для совместных поисков путей мира, доверия и сотрудничества.[2]
— «Год после Хельсинки», 1976
Решения XXV съезда КПСС вносят важный элемент стабильности в международные отношения, динамизм в развитие политических, экономических, культурных связей.
Документы XXV съезда КПСС, выдвинутые им задачи в области внешней политики Советского Союза вызвали отклики во всем мире, получили одобрение и поддержку всех миролюбивых и прогрессивных сил.[2]
— «Год после Хельсинки», 1976
Вдохновленный величественной программой, начертанной съездом, советский народ уверенно идет по пути строительства коммунизма. Во имя этой великой цели он одерживает знаменательные победы на поприще мирного труда, посвящает всю свою энергию делу творческого созидания. Именно поэтому советские люди, сплоченные вокруг Коммунистической партии, полны решимости защитить мир.[2]
Прежде всего позвольте мне выразить чувства сердечной благодарности и признательности рабочим, инженерно-техническим работникам и служащим завода «Хроматрон» и швейного объединения «Сокол», выдвинувшим меня кандидатом в депутаты Верховного Совета РСФСР, а также коллективам трудящихся Куйбышевского района города Москвы, поддержавшим это выдвижение.
Я искренне признателен всем выступавшим здесь за добрые слова, которые были сказаны в мой адрес. Можете быть уверены в том, что высказанные товарищами соображения и пожелания, которые я воспринимаю как наказ избирателей, будут самым внимательным образом рассмотрены и найдут отражение в практических делах.
Для меня ваше доверие — это высокая честь и огромная ответственность.
Я прекрасно понимаю, товарищи, что доверие избирателей отражает глубокое уважение нашего народа к ленинской Коммунистической партии.[3]
Каждый советский человек на собственном опыте ежедневно убеждается, что принятая недавно новая Конституция СССР оказывает благотворное и постоянно возрастающее влияние на все стороны жизни советского общества, служит мощным средством дальнейшего развития и углубления социалистической демократии, совершенствования государственности, укрепления законности и правопорядка.[3]
— «Партия — наш рулевой», 15 февраля 1980 года
Наши завоевания неоспоримы. Однако не в традициях Коммунистической партии и советского народа успокаиваться на достигнутом. Партия учит нас самокритично относиться к работе, требовательно и объективно анализировать итоги общественного развития, оценивать их с учетом растущих возможностей. Именно в этом — один из источников силы нашей партии, социалистического строя![3]
— «Партия — наш рулевой», 15 февраля 1980 года
В речи Леонида Ильича Брежнева определены ключевые проблемы экономического роста, требующие концентрации усилий партийных, советских и хозяйственных органов, всех трудящихся. В ней глубоко и всесторонне проанализированы причины имеющихся недостатков и упущений, остро поставлен вопрос о персональной ответственности руководителей министерств, ведомств и предприятий за устранение напряженности на некоторых участках народного хозяйства. Это конкретная программа действий.
Для всех нас нет задачи более актуальной и важной, чем успешное выполнение плана текущего года. Как известно, 1980 год — не только завершающий год десятой пятилетки, но и отправной рубеж, с которого начнется пятилетка следующая.[3]
— «Партия — наш рулевой», 15 февраля 1980 года
Товарищи! Советские люди идут навстречу выборам, исполненные оптимизма, уверенные в своем будущем, с ясным пониманием своей ответственности за судьбы мира и социализма. <...>
Центральный Комитет КПСС твердо уверен, что советские люди, активно участвуя в выборах, единодушно отдадут свои голоса за кандидатов нерушимого блока коммунистов и беспартийных.[3]
— «Партия — наш рулевой», 15 февраля 1980 года
Мы собрались сегодня, чтобы торжественно отметить годовщину со дня рождения Владимира Ильича Ленина. Теперь уже — сто одиннадцатую. <...>
Необыкновенно одаренный человек, гений в полном смысле этого слова, Ленин поражает богатством своей творческой индивидуальности. Она видна во всем: в характере мышления и политической деятельности, в широте и разнообразии интересов, в неповторимом сочетании качеств мыслителя и профессионального революционера.[3]
— Доклад на торжественном заседании в Москве, посвященном 111-й годовщине со дня рождения В. И. Ленина, 22 апреля 1981 года
Ленин, созданная им партия совершили этот титанический подвиг. С именем Ленина, с его учением, с его страстной, всепоглощающей деятельностью революционера связан эпохальный перелом в истории общественных отношений — Великая Октябрьская социалистическая революция. С именем, с учением Ленина связана вся история нашей социалистической Родины. «Ленин был с нами в кипении первых пятилеток. Ленин был с нами в сражениях Великой Отечественной войны. Ленин с нами и теперь, когда народы Советского Союза вышли на новые исторические рубежи, практически решая задачи строительства коммунизма», — так сказал о Ленине товарищ Брежнев. Точные и ёмкие слова.[3]
— Доклад на торжественном заседании в Москве, посвященном 111-й годовщине со дня рождения В. И. Ленина, 22 апреля 1981 года
Необъятно наследие, которое оставил нам Ленин. Это — наше государство, Союз Советских Социалистических Республик. Это — наша закаленная в борьбе партия, Коммунистическая партия Советского Союза. Это — проверенные временем теория и методология революционного переустройства общества.
Наследие Ленина оказывало и оказывает огромное воздействие на весь тот мир, на всю эпоху, в которую мы живем. Посмотрите на нынешнюю расстановку мировых сил, на главные мировые противоречия, на основную проблематику освободительной борьбы. Своими корнями, своими истоками они уходят в те незабываемые годы, когда Ленин и ленинцы пробили первую брешь во всемирной системе империалистической эксплуатации.[3]
— Доклад на торжественном заседании в Москве, посвященном 111-й годовщине со дня рождения В. И. Ленина, 22 апреля 1981 года
Товарищи! Революционное преобразование общества невозможно без изменения самого человека. И наша партия исходит из того, что формирование нового человека — не только важнейшая цель, но и непременное условие коммунистического строительства.[3]
— «Актуальные вопросы идеологической, массово-политической работы партии», Доклад на Пленуме ЦК КПСС 14 июня 1983 года
Сегодня партия и народ решают задачи небывалых масштабов. Мы осуществляем крупнейшие комплексные социально-экономические программы, в том числе Продовольственную и Энергетическую, добиваемся интенсификации производства, ускорения научно-технического прогресса, меняем облик громадных регионов. Мы настойчиво боремся за то, чтобы колоссальные возможности нашей экономики, науки, культуры, наши природные ресурсы использовались как можно полнее и эффективнее. И понятно, что идеологическая работа должна соответствовать всем этим задачам.[3]
— «Актуальные вопросы идеологической, массово-политической работы партии», Доклад на Пленуме ЦК КПСС 14 июня 1983 года
Товарищи! Эффективность идеологической работы прямо зависит от того, насколько точно учитываются особенности периода, переживаемого страной. В общей форме этот вопрос ясен. Советское общество вступило в исторически длительный этап развитого социализма; его всестороннее совершенствование — наша стратегическая задача.[3]
— «Актуальные вопросы идеологической, массово-политической работы партии», Доклад на Пленуме ЦК КПСС 14 июня 1983 года
Неотъемлемой чертой современного экономического мышления являются подлинная деловитость, рачительное отношение к народному добру, к использованию материальных, трудовых и финансовых ресурсов.[3]
— «Актуальные вопросы идеологической, массово-политической работы партии», Доклад на Пленуме ЦК КПСС 14 июня 1983 года
Быть коммунистом сегодня очень почетно. Но и очень ответственно и далеко не просто. Вот почему, развертывая политическую пропаганду в широчайших массах трудящихся, партийные комитеты обязаны поднимать уровень идеологической работы внутри самой партии, совершенствовать ее формы и методы. Это тем более важно, что в партию ежегодно вливаются сотни тысяч молодых рабочих, колхозников, представителей интеллигенции. Сегодня в ее рядах свыше трех миллионов коммунистов в возрасте до 30 лет.[3]
— «Актуальные вопросы идеологической, массово-политической работы партии», Доклад на Пленуме ЦК КПСС 14 июня 1983 года
Позвольте от имени Политбюро выразить уверенность, что в ходе Пленума, в выступлениях товарищей будут глубоко и всесторонне рассмотрены актуальные вопросы идеологической, политико-воспитательной работы, обобщен накопленный опыт, а главное — коллективно намечены конкретные пути успешного решения стоящих перед нами задач. Это и будет тот самый настрой, к которому призывает Юрий Владимирович Андропов,— настрой на дела, а не на громкие слова.[3]
— «Актуальные вопросы идеологической, массово-политической работы партии», Доклад на Пленуме ЦК КПСС 14 июня 1983 года
Чаушеску в Москве (позади Андропов и Черненко, 1982 г.)
На эту лошадь решились поставить немногие. Семидесятидвухлетний Константин Устинович Черненко уже был назначен председателем погребальной комиссии, а корреспондент немецкого телевидения в Москве все еще толковал своим зрителям о том, что, по всей вероятности, усопшего Андропова заменит Горбачёв, а то и Романов. Последняя кандидатура казалась даже особенно подходящей для сгустившейся в последние месяцы перед сменой власти атмосферы заката империи.[5]
— Кристиан Шмидт-Хойер, «Константин Черненко — новый Генеральный секретарь КПСС», 1984
Теперь на вопрос, заданный выше, — почему Константин Черненко, с его кругозором деятеля, воспитанного на прописях провинциального агитпропа, со всеми привычками, которые он усвоил на долголетней правоверно-чиновничьей партийной службе, сумел выстоять в пику хладнокровному и деловому Андропову, — ответить будет уже легче. Андропов, даже не успев как следует развернуться, стал для аппарата чуть ли не вторым Хрущевым. Он предстал перед членами брежневской бригады с кнутом в руках.[5]
— Кристиан Шмидт-Хойер, «Константин Черненко — новый Генеральный секретарь КПСС», 1984
Результатом было то, что аппаратчики почувствовали страх за кресла и оклады, которые закрепил за ними, казалось, навсегда Брежнев, и сплотились против бывшего шефа КГБ. Их надеждой стал Константин Черненко. Правда, он никогда не руководил ни областью, ни заводом, ни совхозом. Но как политический камердинер Брежнева — некое отдаленное подобие Сталина в роли заведующего партсекретариатом при умирающем Ленине — он в совершенстве изучил искусство, не привлекая к себе внимания, манипулировать аппаратом в глубоко скрытом внутрипартийном процессе принятия решений. Неудивительно, что Андропов так и не смог избавиться от противника, который внешне был вполне лоялен.[5]
— Кристиан Шмидт-Хойер, «Константин Черненко — новый Генеральный секретарь КПСС», 1984
Первое сентября ― День знаний! Поздравляя студентов и преподавателей с этим прекрасным праздником, хотел бы высказать и некоторые пожелания. Сегодняшние читатели журнала «Студенческий меридиан» ― это те, кому придется работать уже в XXI веке. Он будет продолжением нынешней эпохи бурного развития научно-технического прогресса. «Строить производство по последнему слову науки и техники, внедрять все новое, передовое ― вот как стоит задача!» ― отмечал К. У. Черненко, обращаясь к молодежи. Молодости свойственно смело браться за большие дела, осмысливать глобальные, крупные проблемы. Это прекрасно. Но любой замысел так и останется мечтой, если к нему не будут приложены интеллектуальные и волевые усилия. Надо стараться не только замышлять, придумывать, предлагать, но всегда делать конкретное дело, уметь доводить его до конца. Труд исследователя, конструктора, проектанта ― это всегда поиск новых, ранее неизвестных закономерностей и решений, это создание новых, более эффективных средств производства и технологических процессов.[6]
— Гурий Марчук, «Смело беритесь за большие дела!», 1984
В день отъезда объявили о смерти К. У. Черненко. Уже в Костроме смотрел по ТВ, как покойного сухо и без интереса хоронили по большому ритуалу. Понравилось лицо Горбачева ― спокойное, уверенное в себе, и его речь, объясняющая какую-то спокойную истину. <...> Смотрится Горбачев преемником Ю. Андропова, о котором не забыли и вспоминают с уважением. Будет ли через год кто-нибудь помнить о Черненко?[7]
Совсем недолго, чуть больше года, продержался Черненко в Кремле. Но без понимания его сущности и характера картина современной политической жизни останется неполной, и непонятной станет суть тех драматических перемен, в которые его страна оказалась втянутой при его наследнике — Горбачеве. Многие идеи перестройки — то, что сегодня в Советском Союзе называют гласностью и новым политическим мышлением, — вызревали и откладывались в сознании Черненко, а затем переносились им на страницы его книг — он их опубликовал больше, чем все его предшественники после Сталина. <...> И чем больше проходит лет, отделяющих нас от времени Черненко — кануна перестройки, тем глубже просматривается её связь с его личностью...[8]
— Илья Земцов, «Черненко. Советский Союз в канун перестройки», 1988
Прежде чем войти в Кремль, К. У. Черненко был долгие годы рядовым партии. Это не Сталин, оставшийся на всю жизнь утонченным и жестоким революционером-конспиратором. Это не Хрущев, не пролетарий с темпераментом сангвиника, неуёмной фантазией и умением ловко лавировать в коридорах власти во времена Сталина. Черненко напоминает большевика ленинского времени. Столь же простой, сколь и решительный. Мастерски владеющий искусством превращения в лозунг теоретических концепций и сложных директив. Человек, проведший полжизни среди простых и деятельных людей. В окопах.[9]
Унизительно даже вспоминать культик нашего дорогого Никиты Сергеевича, а затем героя Великой Отечественной войны, героя целины, героя возрождения, махрового аппаратчика Леонида Ильича Брежнева, жалкую фигуру Черненко. В феврале 1984 года, когда стало известно о кончине Ю. В. Андропова, мы, сидя в маленькой комнатке в информационной службе, гадали, кто же станет нашим вождем, и гнали прочь мысль, что это место может занять бывший заведующий гаражом и бывший заведующий канцелярией Черненко. Уже через неделю на собраниях и совещаниях зазвучали льстивые слова о “лично товарище Константине Устиновиче Черненко”. Обстояло ли дело по-другому при Андропове?[10]
— Леонид Шебаршин, «Рука Москвы: записки начальника советской разведки», 1991
Брежнев был болен, фактически находился в состоянии маразма. Дни его были сочтены. Встал вопрос о его преемнике. Прочие члены Политбюро тоже старики и больные. В качестве будущих лидеров партии стали фигурировать Романов и Горбачев. Андропов и Черненко были больны, долго протянуть не могли. А Черненко вообще был неспособен руководить партией и страной. Так что главную роль так или иначе предстояло сыграть кому-то из двух ― Романову или Горбачеву. Изучив досконально качества того и другого (а возможно, уже как-то «подцепив на крючок» Горбачева ранее), в соответствующих службах Запада решили устранить Романова и расчистить путь Горбачеву. <...>
Черненко, считая Романова опасным соперником (а ему это внушали!), назначил на второй пост в партии (формально ― после своего, а фактически ― на главную роль) не Романова, как предполагалось, а Горбачева. Громыко прозондировал почву на Западе относительно Горбачева, т. е. фактически согласовал кандидатуру Горбачева с руководством США. Громыко потом и рекомендовал Горбачева на пост Генсека.[11]
Про будущего кратковременного правителя СССР Черненко было известно, что он во время войны был расстрельщиком, заочно закончил пединститут и, служа после войны в Молдавии у Брежнева, поставлял девок этому (в те времена) чернобровому слезливому красавцу, полному жизненных соков. Кроме того, выяснилось, что Черненко оказался не русским, а тофаларом, но об этом где-нибудь в другом месте или никогда. Надо признаться, что некоторые основания для подобных слухов о том, что наши руководители кретины, несомненно, имелись.[12]
— Евгений Попов, Подлинная история «Зеленых музыкантов», 1997
Нелишне напомнить, что управление нашей огромной страной и решение ее повседневных проблем и судеб находилось в руках небольшой группы членов Политбюро и генерального секретаря ЦК КПСС ― товарищей преклонного возраста. С точки зрения геронтологии ― это, несомненно, было весьма любопытно и поучительно, но среди масс начинало вызывать тревогу. Однако незыблемые законы природы стали брать свое. И первым ушел в мир иной Михаил Суслов. По этому поводу родилась мрачная острота ― «Великий почин»… И действительно, августейшие долгожители стали покидать мир один за другим. Ушел впавший в полный маразм, весь усыпанный золотыми звездами, орденами, медалями и непочтительными анекдотами Леонид Брежнев. Следующие генсеки ― Юрий Андропов и Константин Черненко ― продержались в высочайшем кресле каждый по году и тоже «почили в бозе». По логике вещей, к власти должен был прийти Виктор Гришин, соответственно переваливший за семьдесят...[13]
В 1960 году я снова вернулся в аппарат ЦК КПСС после учебы в Академии общественных наук, но теперь уже в отдел пропаганды и агитации. Ильичев предложил мне пойти в сектор агитации, который возглавлял Константин Черненко ― будущий генсек. Я отказался. И, конечно же, вовсе не потому, что там Черненко ― он был свойский парень, мы его звали просто Костя, ― а потому, что я знал все эти спектакли, «потемкинские деревни» с агитаторами и агитацией. И все об этом знали.[14]
Постепенно складывалась «горбачёвская легенда». Положение в правящей элите оставалось неопределенным. Управлял страной Константин Черненко ― неизлечимо больной человек. По моим наблюдениям, он и не стремился стать «первым лицом», публичная политика была не для него. Да и само его назначение носило в известной мере комедийный оттенок. После смерти Андропова сразу же собралось Политбюро. Расселись за столом. Председательское кресло пустое. Дмитрий Устинов запаздывал. Как только он пришел, первым делом обратился к Черненко: «Ты что, Костя, не на своем месте сидишь?» Последовали возгласы поддержки. Черненко пересел. И там остался. Черненко жил в основном на даче. На «хозяйстве» был Горбачёв, хотя действовать как полный хозяин не мог. Каждый его шаг фиксировался и часто в искаженном виде доводился до Черненко. К тому же у Михаила Сергеевича сложились явно плохие отношения с рабочим окружением Черненко, за исключением Лукьянова, который считался «человеком Горбачева».[14]
Стилистика обсуждения финансовых вопросов в середине 1980-х годов советским руководством ярко отражена во вступительном слове Министра финансов СССР В. Гарбузова, посвященном обсуждению на Верховном Совете СССР бюджета на 1985 г., с которого, собственно, начинается острая фаза финансового кризиса в стране: «С чувством глубокого удовлетворения восприняли наш народ, вся прогрессивная мировая общественность награждение товарища К. У. Черненко орденом Ленина и третьей золотой медалью «Серп и молот». (Аплодисменты). Выдающийся политический и государственный деятель ленинского типа Константин Устинович Черненко самоотверженно трудится на высших руководящих постах партии и государства, вносит огромный неоценимый личный вклад в разработку и практическое осуществление ленинской внутренней и внешней политики КПСС. Эта политика пользуется безграничным доверием всех трудящихся Советского Союза, рассматривается как свое родное кровное дело…»[15]
Важнейшие решения в стране принимались узкой группой в пять-семь человек. Даже не все члены политбюро в эту группу входили. За Юрием Владимировичем Андроповым стояла империя КГБ. Константин Устинович Черненко опирался на партийный аппарат, Дмитрий Фёдорович Устинов (секретарь ЦК, а затем министр обороны) — на армию и военно-промышленный комплекс.[16]
Воротников написал обещанную записку и вновь приехал в Москву. Кулаков прочитал все восемь страниц записки, ему понравилось. Воротников сказал:
— Раз так, Фёдор Давыдович, тогда доложите Леониду Ильичу.
Кулаков задумался, покачал головой:
— Так у нас ничего не выйдет.
Он позвонил Черненко и стал ему рассказывать суть предложения:
— Надо бы познакомить с идеей Брежнева. А еще лучше, если бы Леонид Ильич принял Воротникова.
Выслушав ответ Черненко, Кулаков сказал Воротникову:
— Иди к Черненко, он всё устроит.
Воротников сильно удивился, что член политбюро и секретарь ЦК не решается сам позвонить генеральному, а просит об этом заведующего общим отделом. Виталий Иванович еще не вник в аппаратные тонкости. Со временем он сам станет членом политбюро, и ему многое откроется. Все документы поступали к Брежневу через Черненко. Даже материалы КГБ шли через заведующего общим отделом. Только в исключительных случаях председатель Комитета госбезопасности докладывал лично генеральному.
На должности заведующего общим отделом Леонид Ильич держал человека, которому стопроцентно доверял, знал, что тот его даже в мелочах не подведёт. Зато и Черненко имел возможность влиять на решение больших вопросов. Даже член политбюро, если он был очень заинтересован в том, чтобы какое-то его предложение получило царское благословение, должен был по-товарищески зайти к Черненко:
— Костя, как дела? Тут у меня одна важная бумага, доложи Леониду Ильичу.
Брежнев доверялся Черненко и часто, ничего не спрашивая, подписывал заготовленные им резолюции. Или же Константин Устинович просто получал устное согласие и писал на документе: «Леониду Ильичу доложено. Он просит внести предложение». Все, вопрос решен…
Брежнев сидел на пятом этаже, Черненко — на шестом. Он даже не стал читать записку, а сказал Воротникову:
— Оставь, а о приеме известим.
Черненко действительно все устроил. Брежнев на следующий же день принял Воротникова.[16]
На политическом небосклоне советской эпохи его звезда горела недолго. Константин Установим Черненко на вершине власти находился чуть больше года. Его предшественниками, руководившими партией и страной, были Ленин, Сталин, Хрущев, Брежнев, Андропов. За ним пришел Горбачёв, который и замкнул этот, в общем-то, небольшой список, хотя вобрал он в себя персоналии, стоявшие на капитанском мостике корабля по имени СССР почти семьдесят лет.[9]
...думается, нахождение Константина Устиновича у власти в значительной мере предопределило дальнейшую судьбу СССР. Повлияло оно на будущее страны вовсе не в том смысле, как это принято считать. Обычно вспоминают, что уход из жизни этого человека завершил, как мрачно пытаются острить некоторые политики, «пятилетку похорон» (напомню, что в те годы один за другим ушли из жизни Суслов, Брежнев, Андропов, Устинов), что он ускорил конец затянувшегося процесса инерционного продвижения страны, эпохи «застоя». Но главное, думается, не в этом.
В этот короткий период времени основные события развивались за занавесом и были скрыты от взглядов непосвященных. Именно в это время расставлялись декорации к спектаклю по сценарию, написанному, как показал дальнейший ход событий, людьми, не испытывавшими особой любви к советскому строю. Вполне вероятно, что именно тогда наши западные противники по холодной войне подготовили свой главный удар, от которого Советский Союз, увязший в Афганистане, оправиться уже не смог. Возможно, что философ Александр Зиновьев и прав, называя завершающий акт развернувшейся в стране драмы «убийством слона иголкой», подразумевая, что с помощью замены генсека на нужного Западу человека совсем не трудно разрушить то, что на протяжении многих лет холодной войны выглядело неприступным бастионом, — всю систему власти и управления государством.[9]
На сессии Верховного Совета СССР 11 апреля 1984 года будущий генсек, а тогда еще просто член Политбюро и секре¬тарь ЦК КПСС Горбачёв, представляя кандидатуру Черненко на высший пост в государстве, восхвалял его как «испытанного и стойкого борца за коммунизм» и впервые назвал его «выдающимся руководителем».
То же самое повторилось через некоторое время, уже на по¬хоронах Черненко. Тогда из уст новоиспеченного генерального секретаря звучали с трибуны Мавзолея Ленина, по сути, такие же слова: «Ушёл из жизни верный ленинец, выдающийся деятель Коммунистической партии и государства, междуна¬родного движения, человек чуткой души и большого органи¬заторского таланта». Такую оценку нельзя отнести только на обычай говорить об ушедшем только хорошее.
Смею предположить, что в голове Михаила Сергеевича тогда роились совсем другие мысли. Ведь спустя некоторое время последовали поспешные меры по искоренению памяти о Черненко: ликвидировано название проспекта его имени, снята мемориальная доска с дома, где он жил, демонтирован памятник на родине Черненко в Красноярске, удалены из библиотек и книжных магазинов его произведения. Вот что такое «выдающийся деятель» по-горбачевски. Заметим, что на память об Андропове Горбачев не покусился: до сих пор в Москве есть проспект Андропова, да и мемориальная доска сохранилась. Наверное, сыграло свою роль то, что Андропов лично для него очень много сделал, да и спецслужбы не поз¬волили поднять руку на своего бывшего шефа.[9]
Здесь важно отметить, что по своему характеру наш герой был человеком замкнутым, несловоохотливым. За десять лет совместной работы я убедился, насколько трудно разговорить его, вызвать на откровенную беседу. С другой стороны, будучи его помощником и общаясь с ним едва ли не каждый день, я стал со временем улавливать моменты, когда он чувствовал потребность выговориться, обратиться к своим воспоминаниям. Такое с ним случалось крайне редко, и наша работа над воспоминаниями, а я помогал ему в их написании, хотя и продвигалась, но шла ни шатко ни валко. Сказывался напряженный и закрытый характер «штабной» жизни в ЦК, которая не давала возможности отвлекаться от куда более важных дел. Это обстоятельство, кстати, с годами наложило свой отпечаток на характер Черненко.[9]
Тем временем пароход, хотя и медленно, но куда-то плывёт.
А команда и пассажиры поют новую песню:
Мы все плывём, но всё не там,
Где надо по расчётам…
Был умный первый капитан, Второй был идиотом.
А третий был волюнтарист,
Четвёртый был мемуарист.
Кем были пятый и шестой,
Чего они хотели,
Увы, ни тот и ни другой
Поведать не успели.
Так как нам быть?
Куда нам плыть?
По-прежнему неясно.
Зато об этом говорить
Теперь мы можем гласно.
Анекдот. Теледиктор: Сегодня, после продолжительной, тяжелой болезни, не приходя в сознание Константин Устинович Черненко… приступил к работе. — Тема разговоров, баек, шуток сейчас одна ― пять лет во главе партии и государства стоят живые трупы.[17]
― Почему Андропов, а потом Черненко на заседаниях Политбюро были выбраны единогласно?
― Потому что у Андропова был самый плохой анализ почек, а у Черненко самая плохая кардиограмма.[18]
Возле учреждения сотрудников построили в колонну, чтобы повести на ноябрьскую демонстрацию. Рабиновичу поручают нести портрет Черненко.
― Что вы, товарищи! ― отказывается Рабинович. ― Вы ни в коем случае не должны давать мне такое поручение: я нес портрет Брежнева ― и он вскоре умер; я нес портрет Андропова ― и он тоже вскоре умер…
― Несите, товарищ Рабинович, у вас золотые руки![18]
— Из коллекции анекдотов Г. Б. Хазана, 1980-е
Умирает Черненко. Является ему перед смертью дух Брежнева и говорит:
― Твой срок на этом свете истёк, и скоро ты перейдешь в мир иной. И единственное, что я могу тебе посоветовать: возьми с собой ложку с вилкой.
― А там что, с этим плохо?
― Да нет… Вот только когда Гитлер по кухне дежурит ― серпом и молотом есть заставляет.[18]
— Из коллекции анекдотов Г. Б. Хазана, 1980-е
На экране телевизора «Лебединое озеро» сменяется диктором, одетым в строгий черный костюм. Диктор, держа перед собой текст и прикладывая титанические усилия, чтобы не рассмеяться, произносит:
― Уважаемые товарищи! Вы конечно будете смеяться, но нас опять постигла невосполнимая утрата…[18]
— Из коллекции анекдотов Г. Б. Хазана, 1980-е
Гражданин пришел на похороны Черненко.
― Ваш билет! ― требуют у него.
― На эти спектакли у меня абонемент![18]
— Из коллекции анекдотов Г. Б. Хазана, 1980-е
Брежнев и Черненко беседуют на том свете:
― Костя, а кто сейчас вместо нас правит?
― Да Миша Горбачев.
― А кто его поддерживает?
― А чего его поддерживать? Он пока сам ходит…[20]
— Из коллекции анекдотов Г. Б. Хазана, конец 1980-х
Как известно, главное отличие Политбюро эпохи застоя от шахматиста состояло в том, что шахматист ходит е-два ― е-четыре, а члены Политбюро ― е-два ― е-два. 13 февраля 1984 года высший пост в партии и, следовательно, в государстве занял Константин Устинович Черненко, вполне удовлетворявший требованиям к Генсеку, изложенным в другом анекдоте ― а именно старый и больной. Приходилось спешить: в нарушение всех канонов награждать себя третьим званием Героя Соцтруда не к юбилейной дате, а к 73-летию, которое пришлось на 24 сентября описываемого года. Как чувствовал, что до юбилея не дотянет и даст повод еще к одной шутке, на этот раз черного юмора: одиннадцатую пятилетку ― 1981 ― 1985 годы ― остряки метко назовут пятилеткой пышных похорон.[22]
...пока мы писали сценарий <«Кин-дза-дза!»> и готовились (а это было очень долго), Брежнева не стало. А дня через три после похорон в группу пришел Леван Шенгелия и сказал, что главное слово сценария — «Ку» надо срочно заменить на какое-нибудь другое! И показал газету «Правда», где на первой странице жирным шрифтом было много раз напечатано: «К.У. Черненко». <…> «Ку» на планете Плюк обозначало все слова и поэтому часто повторялось. Стали думать. Может быть, «Ка»? — не то! «Ко»? — не то! «Кы»? — может быть… Но всё равно хуже, чем привычное «Ку». Пока думали, и Черненко не стало.
↑ 1234567891011121314151617181920К. У. Черненко. Массово-политическая работа на селе: (Из опыта работы сельских партийных организаций Молдавии). — Кишинёв: Госиздат Молдавии, 1955 г. — 92 с.
↑ 123456789К. У. Черненко. Год после Хельсинки. — Москва: Издательство Агентства печати «Новости», 1976 г. — 36 с.
.jpg)
Статья в Википедии
Медиафайлы на Викискладе
Новости в Викиновостях
