Время учеников

«Время учеников» — литературный межавторский проект, задуманный редактором Андреем Чертковым в 1991 году; состоит из фантастических рассказов и повестей, развивающих темы, идеи и сюжеты произведений братьев Стругацких. Под редакцией Черткова в 1996—2009 годах вышло пять антологий.

Цитаты о цикле

1996

Должен сразу же признаться: сначала мне отнюдь не понравилась идея этой книги. Она противоречила всем моим представлениям о законченности литературного произведения. Если повесть закончена, она закончена совсем и навсегда. Ни убавить, ни прибавить. Ни переписать, ни тем более дописать. Как куриное яйцо. Нельзя «продолжить» или «развить» куриное яйцо, в лучшем случае его можно только повторить. Но какой смысл повторять даже самое великое из литературных произведений? Да, скажете вы, однако куриное яйцо можно, например, сварить или поджарить. Да, отвечу вам я, однако яичница или «яйко в шклянце» уже не есть собственно яйцо. <…> Теперь, когда этот сборник лежит передо мною, уже готовый и прочитанный, я нисколько не жалею о своей уступчивости. Эксперимент удался. Миры, выдуманные Стругацкими, получили продолжение, лишний раз этим доказав, между прочим, своё право на независимое от своих авторов существование.

— Борис Стругацкий, «К вопросу о материализации миров» (предисловие)

• см. Роман Арбитман, «Доказательство от противного»

Смерть Аркадия Натановича Стругацкого стала грандиозным потрясением для всей отечественной фантастики. Мало того, что не стало безмерно талантливого человека, которого многие из ныне работающих фантастов называют своим учителем. Ушёл из жизни тот, кого привыкли видеть в авангарде российской НФ. Он был разведчиком новых территорий, и разбалованная отечественная фантастика уже давно приучилась идти по его следам. <…> В общем и целом «Время учеников» для отечественной фантастики поистине этапная книга. С одной стороны, это действительно прощание с героическим — без иронии — прошлым нашей НФ. С другой — это именно те несколько шагов, которые авторы антологии сделали за черту, где остановились их учителя.

— Сергей Бережной, «Шаги за черту»

… восемь фантастов, считающих себя учениками Стругацких, нашли не вполне обычный способ выразить к ним уважение и любовь. <…> Однако самого главного в книге, может быть, и нет. Нет в ней духа Стругацких. Несколько известных уже фантастов использовали темы и образы наставников, но каждый написал сугубо своё, зачастую противоположное настроениям, царившим в произведениях А. Н. и Б. Н. Впрочем, скорее всего, иного и нельзя было ожидать. <…> Если бы составитель упорствовал, то, вероятно, автолы сборника сумели бы написать «продолжения» не только в стилистике, но и в духе Стругацких. И… перестали бы быть собой. Видимо, сейчас по-другому они писать не могут или не хотят. В результате получилась книжка, соответствующая кондициям «новой русской фантастики», фантастики, которая <…> со Стругацкими ничего общего не имеет. <…> «Новая русская фантастика» рисует наше настоящее и будущее в таких чёрных тонах, что для надежды и любви места в ней не остаётся. А ведь вернуть надежду в сердца сегодня так же важно, как и двадцать, и тридцать лет назад. <…> для веселия наша действительность мало оборудована, но <…> я уверен: переболев пафосом отрицания, фантастика вернётся к пониманию того, что жизнь не так уж беспросветна и что шансы выкарабкаться у нас есть. Уверенность эту поддерживает во мне хотя бы продемонстрированная в сборнике любовь к Стругацким; суметь бы передать такую же любовь в собственных книгах… Я не могу понять, как всё это у молодых фантастов совмещается, как, в частности, восемь авторов, отважившихся соревноваться с самими Стругацкими, ухитрились написать посвящённую им книгу без единой улыбки…

— Всеволод Ревич, «Мастера и их подмастерья»

2000-е

Если оставить за скобками весёлую повесть Михаила Успенского “Змеиное молоко”, вполне “игровую” статью Вадима Казакова “Полёт над гнездом лягушки”, мы обнаруживаем в остатке плохие сочинения двух разновидностей. Либо — простые графоманские попытки имитации стиля мэтров. Либо — ещё более досадные попытки надрывной полемики с повестями мэтров, в сочетании с нешуточной (и оттого особенно тяжкой) серьёзностью полемистов.

— Роман Арбитман, «Принцесса на бобах. Полемические заметки о российской фантастике на грани веков: Вымя учеников», 2000

В 1997 г. начали выходить сборники «Время учеников», на страницах которых писатели-фантасты «продолжали» сюжеты известных произведений Стругацких. В одном из них Павел Амнуэль опубликовал повесть «Лишь разумные свободны», «дописав» сюжет «Жука в муравейнике». Действия Сикорски и его коллег трактовались как кровавая расправа, роковая ошибка и однозначно осуждались. Сложнейшая нравственная проблема оказалась низведённой почти до уровня политического анекдота. Не слишком удачными были и другие попытки предложить ответ там, где Стругацкие поставили вопрос. <…> Таким образом, попытки «расшифровывать», прояснить Стругацких только подчеркнули, что нет в их произведениях такого «ключа», которым могли бы пользоваться все и каждый.

— Дмитрий Володихин, «„Время учеников“: у каждого свой ключ», 2000

	Начавшаяся в перестройку массовая переоценка ценностей породила моду на переосмысление классики — как досоветского, так и советского периода. <…> Разумеется, постперестроечные циники не могли пройти мимо столь лакомого куска и принялись открывать «подлинное лицо» мира Полудня; в их произведениях описанное у Стругацких оказывается лишь парадным фасадом…
	— Юрий Нестеренко, «Слепящий свет полудня, или Фашизм братьев Стругацких», 2005—2010