Преступление и наказание
«Преступле́ние и наказа́ние» — роман Фёдора Михайловича Достоевского, впервые опубликованный в 1866 году.
Цитаты[править]
Ко всему-то подлец-человек привыкает! — часть 1, глава 2 |
Наука же говорит: возлюби, прежде всех, одного себя, ибо все на свете на личном интересе основано. — часть 2, глава 5 |
С одной логикой нельзя через натуру перескочить! Логика предугадает три случая, а их миллион! — часть 3, глава 5 |
Я только в главную мысль мою верю. Она именно состоит в том, что люди, по закону природы, разделяются вообще на два разряда: на низший (обыкновенных), то есть, так сказать, на материал, служащий единственно для зарождения себе подобных, и собственно на людей, то есть имеющих дар или талант сказать в среде своей новое слово… Первый разряд всегда — господин настоящего, второй разряд — господин будущего. Первые сохраняют мир и приумножают его численно; вторые двигают мир и ведут его к цели. И те, и другие имеют совершенно одинаковое право существовать. Одним словом, у меня все равносильное право имеют, и — vive la guerre eternelle, — до Нового Иерусалима, разумеется! — часть 3, глава 5 |
…Кто ж у нас на Руси себя Наполеоном теперь не считает? — часть 3, глава 5 |
Тварь ли я дрожащая или право имею… — часть 5, глава 4 |
Станьте солнцем, вас все и увидят. — часть 6, глава 2 |
Нет ничего в мире труднее прямодушия и нет ничего легче лести. — часть 6, глава 4 |
Умная женщина и ревнивая женщина — два предмета разные. — часть 6, глава 4 |
Русские люди вообще широкие люди… широкие, как их земля… — часть 6, глава 5 |
При неудаче все кажется глупо! — часть 6, глава 7 |
Но тут уж начинается новая история, история постепенного обновления человека, история постепенного перерождения его, постепенного перехода из одного мира в другой, знакомства с новою, доселе совершенно неведомою действительностью. Это могло бы составить тему нового рассказа, — но теперешний рассказ наш окончен. — Эпилог, глава 2 |
Цитаты о романе[править]
Сейчас читаю Мережковского статью о Достоевском. Дивная статья! Какой красивый разбор «Преступления и наказания». Мне так и хочется выписать сюда несколько интересных, глубоких мыслей из этой статьи... «Разве преступление и святость не слиты в живой душе человека в одну живую неразрешимую тайну?» Такой вопрос задает Мережковский после обстоятельного разбора «Преступления и наказания»... Дивно пишет Мережковский о Достоевском... И, действительно, я не праведен, потому что мне хочется гордиться.[1] | |
— Гавриил Попов, из дневника, 7 апреля 1921 г. <Ростов-на-Дону> |
Мне было двенадцать лет, когда… я впервые прочел «Преступление и наказание» и решил, что это могучая и волнующая книга. Я перечитал её, когда мне было 19, …и понял, что она затянута, нестерпимо сентиментальна и дурно написана. В 28 лет я вновь взялся за нее, так как писал тогда книгу, где упоминался Достоевский. Я перечитал её в четвёртый раз, готовясь к лекциям в американских университетах. И лишь совсем недавно я, наконец, понял, что меня так коробит в ней. Изъян, трещина, из-за которой, по-моему, все сооружение этически и эстетически разваливается, находится в IV-й главе четвёртой части. В начале сцены покаяния убийца Раскольников открывает для себя благодаря Соне Новый Завет. Она читает ему о воскрешении Лазаря. Что ж, пока неплохо. Но затем следует фраза, не имеющая себе равных по глупости во всей мировой литературе: «Огарок уже давно погасал в кривом подсвечнике, тускло освещая в этой нищенской комнате убийцу и блудницу, странно сошедшихся за чтением вечной книги». «Убийца и блудница» и «вечная книга» — какой треугольник! Это ключевая фраза романа и типично достоевский риторический выверт. Отчего она так режет слух? Отчего она так груба и безвкусна? | |
— Владимир Набоков |
Мотивы преступления Раскольникова сложны и многослойны. Прежде всего это бедность… Во-вторых, Раскольников хочет… решить для себя вопрос: кто он — тварь дрожащая или Наполеон. И наконец, в-третьих, Раскольников хочет решить проблему, можно ли, преступив закон враждебного человеку общества, прийти к счастью… Стремясь художественно доказать свою концепцию, Достоевский и выдвигает тройственный характер мотивировки преступления Раскольникова. Автор всё время подменяет один мотив другим.[3] | |
— Ю. Б. Борев |
..Знаменитая четвёртая глава четвёртой части романа, к которой мы уже раз обращались и которой нам предстоит теперь снова заняться. | |
— В. Я. Кирпотин |
Источники[править]
- ↑ И.М.Ромащук. «Гавриил Николаевич Попов. Творчество. Время. Судьба». — М.: Государственный музыкально-педагогический институт имени М.М.Ипполитова-Иванова. 2000 г. — 454 стр. Тираж 500 экз.
- ↑ Набоков В. В. Лекции по русской литературе. — М: Независимая газета, 1999. — С. 184—185.
- ↑ Борев Ю. Б. О трагическом. — М., 1961. — С. 140—141.
- ↑ Кирпотин В. Я. Разочарование и крушение Родиона Раскольникова (Книга о романе Достоевского «Преступление и наказание»). — М., 1986.