Иван Иванович Дмитриев: различия между версиями

	Иван Дмитриев
	Иван Дмитриев ; (с портрета Левицкого, 1790-е)
	Статья в Википедии
	Произведения в Викитеке
	Медиафайлы на Викискладе

Интерактивная навигация по истории

[досмотренная версия]

[непроверенная версия]

← Предыдущая правка Следующая правка →

Содержимое удалено Содержимое добавлено

ВизуальныйВики-текст

Линейный

Версия от 16:25, 13 марта 2019

У этого термина существуют и другие значения, см. Дмитриев.

Ива́н Ива́нович Дми́триев (21 сентября 1760 — 15 октября 1837) — русский поэт, баснописец, государственный деятель, один из виднейших сентименталистов начала XIX века, член Российской академии с 1797 года, а также министр юстиции и член Государственного совета.

Происходил из дворянского рода Дмитриевых, потомков смоленских князей. Мать Екатерина Афанасьевна — из богатого семейства Бекетовых. Иван Дмитриев — дальний родственник и, впоследствии, друг Николая Карамзина, а также состоял в близком знакомстве с Фонвизиным и Державиным.

Цитаты

	Для сказки и того довольно, Что слушают её без скуки, добровольно.^[1]
	— «Воздушные башни», 1794

	Сын и́дет в дом сирен Вкушать любви отравы; Там тятя, старый хрен! — О времена! о нравы!^[1]
	— «Обманывать и льстить…», 1796

Прошел и час ― перун молчит,
А Заяц веселей глядит;
Потом, поободрясь, воспрянул,
Бросает любопытный взгляд ―
Прыжок вперед, прыжок назад ―
И наконец к Ружью подходит.
«Так это, ― говорит, ― на Зайца страх наводит?
Посмотрим ближе… да оно
Как мертвое лежит, не говорит ни слова!
Ага! хозяин спит, ― так и Ружьё равно
Бессильно, как лоза, без помощи другова»,
Сказавши это, Заяц мой
В минуту стал и сам герой:
Храбрится и Ружье уж лапою толкает...^[1]

— «Ружье и Заяц» (басня), 1803

	Бедняк, не евши день, от глада ‎Лил слёзы и вздыхал; ‎Богач от сытости скучал, ‎Зеваючи средь сада.
	— «Горесть и скука», 1805

	На чуждых берегах, где властвует тиран, В плену мы слёзы проливали И, глядя на Евфраф, тебя воспоминали, Родимый Иордан!^[1]
	— «Подражание 136-му псалму», 1822

	«О Пчёлка! меж цветов, прекраснейших для взора. Есть ядовитые: отравят жизнь твою; Смотри же не садись на каждый без разбора!» ― «Не бойся: яд при них; я только нектар пью».^[1]
	— «Прохожий и Пчела» (басня), 1826

Цитаты из мемуаров Дмитриева

Следуя моему примеру, он <Николай Карамзин> и сам принялся за переводы. Первым опытом его был «Разговор австрийской Марии Терезии с нашей императрицею Елисаветою в Елисейских полях», переложенный им с немецкого языка. Я советовал ему показать его книгопродавцу Миллеру, который покупал и печатал переводы, платя за них, по произвольной оценке и согласию с переводчиком, книгами из своей книжной лавки. Не могу и теперь вспомнить без удовольствия, с каким торжественным видом добрый и милый юноша Карамзин вбежал ко мне, держа в обеих руках по два томика фильдингова «Томаса-Ионеса» (Том-Джона), в маленьком формате, с картинками, перевода Харламова. Это было первым возмездием за словесные труды его.
По кончине отца своего он вышел в отставку поручиком и уехал на родину. Там однажды мы сошлись на короткое время; я нашел его уже играющим ролю надежного на себя в обществе: опытным за вистовым столом, любезным в дамском кругу и оратором пред отцами семейств, которые хотя и не охотники слушать молодёжь, но его слушали. Такая жизнь не охладила, однако, в нем прежней любви его к словесности.
При первом нашем свидании с глаза на глаз он спрашивает меня, занимаюсь ли я по-прежнему переводами? Я сказываю ему, что недавно перевел из книги «Картина Смерти», сочинения Каррачиоли, «Разговор выходца с того света с живым другом его». Он удивился странному моему выбору и дружески советовал мне бросить эту работу, убеждая тем, что по выбору перевода судят и о свойствах переводчика и что я выбором своим, конечно, не заслужу выгодного о себе мнения в обществе. «А я, — примолвил он, — думаю переводить из Вольтера с немецкого перевода». — «Что же такое?» — «Белого быка». — «Как! Эту дрянь, и еще не вольтерову, а подложную!» — вскричал я. И оба земляка поквитались.^[2]

— «Взгляд на мою жизнь» (мемуары), 1826

Цитаты о Дмитриеве

Однако даже спутник всей жизни Карамзина, старший шестью годами, Иван Дмитриев не брался объяснить необыкновенно быстрых перемен в своем кузене, недавнем мальчишке «в шелковом перувьяновом камзольчике… с русской нянюшкой»; несколько же лет спустя, когда они встречаются в Петербурге, «это был уже не тот юнец, который читал без разбора, пленялся славой воина, мечтал быть завоевателем чернобровой, пылкой черкешенки, ― но благочестивый ученик мудрости, с пламенным рвением к усовершенствованию в себе человека!» Семнадцатилетний поручик (у которого, по его словам, не нашлось денег для взятки, чтобы отправиться в действующую армию) ― и вдруг (очень характерная для биографии этого человека внезапность!) ― не проходит и года-другого, а он уж литератор, переводчик, член масонской ложи, переписывается с европейски известным швейцарским мыслителем Лафатером. Дмитриев ― свидетель и робкого литературного дебюта: «Разговор австрийской Марии-Терезии с нашей императрицей Елисаветой в Елисейских полях, переложенный им с немецкого языка».^[3]

— Натан Эйдельман, «Последний летописец», 1983

Источники

↑ ¹ ² ³ ⁴ ⁵ И.И.Дмитриев. Полное собрание стихотворений. Библиотека поэта. Большая серия. — Л.: Советский писатель, 1967 г.
↑ «Взгляд на мою жизнь». Записки действительного тайного советника Ивана Ивановича Дмитриева. — М.: Издание М. А. Дмитриева, Типография В.Готье, на Кузнецком мосту, дом Торлецкого, 1866 г.
↑ Н.Эйдельман. «Последний летописец». — М.: Вагриус, 2004 г.

Ссылки

Поделитесь цитатами в социальных сетях:
ВКонтакте • Facebook • Твиттер • Живой Журнал

[Полное-1] ¹ ² ³ ⁴ ⁵ И.И.Дмитриев. Полное собрание стихотворений. Библиотека поэта. Большая серия. — Л.: Советский писатель, 1967 г.

[Взгляд-2] «Взгляд на мою жизнь». Записки действительного тайного советника Ивана Ивановича Дмитриева. — М.: Издание М. А. Дмитриева, Типография В.Готье, на Кузнецком мосту, дом Торлецкого, 1866 г.

[3] Н.Эйдельман. «Последний летописец». — М.: Вагриус, 2004 г.

[1]

[2]

[3]

@@ Строка 43: / Строка 43: @@
 Смотри же не садись на каждый без разбора!»
 ― «Не бойся: [[яд]] при них; я только нектар пью».<ref name="Полное"/>|Автор=«Прохожий и Пчела» (басня), 1826}}
+== Цитаты из мемуаров Дмитриева ==
+{{Q|Следуя моему примеру, он <[[Николай Карамзин]]> и сам принялся за переводы. Первым опытом его был «Разговор австрийской Марии Терезии с нашей императрицею Елисаветою в Елисейских полях», переложенный им с немецкого языка. Я советовал ему показать его книгопродавцу Миллеру, который покупал и печатал переводы, платя за них, по произвольной оценке и согласию с переводчиком, книгами из своей книжной лавки. Не могу и теперь вспомнить без удовольствия, с каким торжественным видом добрый и милый юноша Карамзин вбежал ко мне, держа в обеих руках по два томика фильдингова «Томаса-Ионеса» (Том-Джона), в маленьком формате, с картинками, перевода Харламова. Это было первым возмездием за словесные труды его.
+По кончине отца своего он вышел в отставку поручиком и уехал на родину. Там однажды мы сошлись на короткое время; я нашел его уже играющим ролю надежного на себя в обществе: опытным за вистовым столом, любезным в дамском кругу и оратором пред отцами семейств, которые хотя и не охотники слушать [[молодёжь]], но его слушали. Такая жизнь не охладила, однако, в нем прежней любви его к словесности.
+При первом нашем свидании с [[глаза]] на глаз он спрашивает меня, занимаюсь ли я по-прежнему переводами? Я сказываю ему, что недавно перевел из книги «Картина Смерти», сочинения Каррачиоли, «Разговор выходца с того света с живым другом его». Он удивился странному моему выбору и дружески советовал мне бросить эту работу, убеждая тем, что по выбору перевода судят и о свойствах переводчика и что я выбором своим, конечно, не заслужу выгодного о себе мнения в обществе. «А я, — примолвил он, — думаю переводить из [[Вольтер]]а с немецкого перевода». — «Что же такое?» — «Белого быка». — «Как! Эту дрянь, и еще не вольтерову, а подложную!» — вскричал я. И оба земляка поквитались.<ref name="Взгляд">«Взгляд на мою жизнь». Записки действительного тайного советника
+Ивана Ивановича Дмитриева. — М.: Издание [[Михаил Александрович Дмитриев‎|М. А. Дмитриева]], Типография В.Готье, на Кузнецком мосту, дом Торлецкого, 1866 г.</ref>|Автор=«Взгляд на мою жизнь» (мемуары), 1826}}
 == Цитаты о Дмитриеве ==
-{{Q|Однако даже спутник всей жизни [[Николай Михайлович Карамзин|Карамзина]], старший шестью годами, Иван Дмитриев не брался объяснить необыкновенно быстрых перемен в своем [[кузен]]е, недавнем мальчишке «в шелковом перувьяновом камзольчике… с русской нянюшкой»; несколько же лет спустя, когда они встречаются в Петербурге, «это был уже не тот юнец, который читал без разбора, пленялся славой воина, мечтал быть завоевателем чернобровой, пылкой черкешенки, ― но благочестивый ученик [[мудрость|мудрости]], с пламенным рвением к усовершенствованию в себе человека!» Семнадцатилетний поручик (у которого, по его словам, не нашлось денег для взятки, чтобы отправиться в действующую армию) ― и вдруг (очень характерная для биографии этого человека внезапность!) ― не проходит и года-другого, а он уж литератор, переводчик, член масонской ложи, переписывается с европейски известным швейцарским мыслителем [[:w:Лафатер, Иоганн Каспар|Лафатером]]. Дмитриев ― свидетель и робкого литературного дебюта: «Разговор австрийской [[:w:Мария Тереза Австрийская (1773—1832)|Марии-Терезии]] с нашей [[Елизавета Петровна|императрицей Елисаветой]] в Елисейских полях, переложенный им с немецкого языка.<ref>''[[:w:Эйдельман, Натан Яковлевич|Н.Эйдельман]]''. «Последний летописец». — М.: Вагриус, 2004 г.</ref>|Автор=[[Натан Яковлевич Эйдельман|Натан Эйдельман]], «Последний летописец», 1983}}
+{{Q|Однако даже спутник всей жизни [[Николай Михайлович Карамзин|Карамзина]], старший шестью годами, Иван Дмитриев не брался объяснить необыкновенно быстрых перемен в своем [[кузен]]е, недавнем мальчишке «в шелковом перувьяновом камзольчике… с русской нянюшкой»; несколько же лет спустя, когда они встречаются в Петербурге, «это был уже не тот юнец, который читал без разбора, пленялся славой воина, мечтал быть завоевателем чернобровой, пылкой черкешенки, ― но благочестивый ученик [[мудрость|мудрости]], с пламенным рвением к усовершенствованию в себе человека!» Семнадцатилетний поручик (у которого, по его словам, не нашлось денег для взятки, чтобы отправиться в действующую армию) ― и вдруг (очень характерная для биографии этого человека внезапность!) ― не проходит и года-другого, а он уж литератор, переводчик, член масонской ложи, переписывается с европейски известным швейцарским мыслителем [[:w:Лафатер, Иоганн Каспар|Лафатером]]. Дмитриев ― свидетель и робкого литературного дебюта: «Разговор австрийской [[:w:Мария Тереза Австрийская (1773—1832)|Марии-Терезии]] с нашей [[Елизавета Петровна|императрицей Елисаветой]] в Елисейских полях, переложенный им с немецкого языка».<ref>''[[:w:Эйдельман, Натан Яковлевич|Н.Эйдельман]]''. «Последний летописец». — М.: Вагриус, 2004 г.</ref>|Автор=[[Натан Яковлевич Эйдельман|Натан Эйдельман]], «Последний летописец», 1983}}
 == Источники ==