Хрен (лат.Armorácia) — род крупных многолетних травянистых растений семейства Капустных, развивающих мясистые подземные побеги и корни. Надземная часть рослая, высокая, до полутора метров высотой, листья также очень крупные, напоминают продолговатые листья лопуха. Род состоит всего из трёх видов, самые известные из которых: хрен деревенский и хрен луговой. Ранее относился к роду Настурция. Хрен — ценное пищевое растение, обладающее горьким и жгучим вкусом. Из него делают не только приправы, но и основные блюда.
В повседневной речи слово «хрен» (как звучное и короткое) очень часто употребляется в виде эвфемизма, заменяя более грубое ругательство. В целом хрен и однокоренные с ним слова обозначают пренебрежение или агрессию. Вместе с «калиной», «полынью», редькой и горчицей противоположен «мёду», «малине» и всему сладкому.
— Домострой, «А толко муж припасёт в году всякаго запасу и постнаго и потому устроити», XVI век
О чем думает Госплан, почему так планирует производство? Кубани дали в план хрен, это чуть ли не сотая культура. Ведь растет все, нужно определить, что можно брать…[1]
Меню кухмистера, висевшее в тяжёлой рамке над его дверью, буря поместила над входом в театр, мало посещаемый публикою. Забавная вышла афиша: «Суп из хрена и фаршированная капуста». Но тут-то публика и повалила в театр.
Самый удобный для женитьбы человек: на всё согласен, не ропщет и покладист. Жену величает душенькой. Любит поросёночка с хреном, певчих, всё кисленькое и холодок.[3]
И мне вдруг стало жаль, что я отказался у дяди от солонины, не побренчал на его параличном фортепиано, не выпил наливочки… Но тут мне вспомнилось, что у Плевкова подают хороший коньяк и поросёнка с хреном.
— Валяй к Плевкову! — крикнул я во всё горло вознице.[4]
Вторник, 12 июня. – Прекрасная погода, этим утром. Океан плоский как хорошая шутка. Больше никакого катания и качания киля, но вот, откуда ни возьмись, появился хрен..., pardon, крен на правый борт, и очень сильный, по крайней мере градусов двадцать...[5]:250
Говорят, полиция им очень довольна. Между прочим, это он изобрёл необычайно эффективный способ кормления, когда излишне ушастых кроликов, чтобы они не разнюхали чего лишнего, полагается пичкать ошпаренным хреновым листом, в то время как мелкие наушники из числа малины незаметно сгружают очередную телегу.[5]:354
Понедельник, 11 июня <1894>... Один очень добропорядочный старый господин с каким-то неподдельно искренним интересом расспрашивал меня, зачем я е́ду и что собираюсь делать в Америке. Поскольку нисколько и ничего даже мало-мальски порядочного у меня для него не нашлось в запасе..., ну прямо-таки ни одного слова из того, что́ он хотел бы услышать, ― то я ему и ответил с равнодушным видом, что собираюсь посвятить себя обиванию земляных груш и окучиванию лекарственного хрена в Верхнем Лабрадоре. По правде говоря, эта шутка поначалу показалась мне неотразимой. Так всё и вышло! Старый господин с полным знанием дела ответил мне, что желающие работать сами или управлять другими каждый день и со всех сторон постоянно прибывают на континент. Очень содержательный разговор. Несколько раз взглянув ему в лицо, ― мне всерьёз захотелось обить все груши, заняться разведением хрена и лечить им всех подряд. Особенно ― женщин.[5]
Ну-с, ехали мы, ехали, кружились-кружились, и этак к полночи наши кони уперлись в ворота имения, как теперь помню, графа Боядловского, богатого поляка. Поляки и жиды для меня всё равно что хрен после обеда, но, надо правду сказать, шляхта гостеприимный народ и нет горячей женщин, как панночки…
Какое богатство! Подали лакеи большой кусок жареной баранины и миску с огурцами, потом принесли на сковороде жареного гуся, немного погодя — варёной свинины с хреном. И как всё это благородно, политично! Фёдор ел и перед каждым блюдом выпивал по большому стакану отличной водки, точно генерал какой-нибудь или граф.[6]
— Володя, за что вы меня презираете? — спросила она живо. — Вы говорите со мной каким-то особенным, простите, фатовским языком, как не говорят с друзьями и с порядочными женщинами. Вы имеете успех как учёный, вы любите науку, но отчего вы никогда не говорите со мной о науке? Отчего? Я недостойна?
Володя маленький досадливо поморщился и сказал:
— Отчего это вам так вдруг науки захотелось? А, может, хотите конституции? Или, может, севрюжины с хреном?
Помещик повёл свинью на свою постель. Действительно, как говорила свинья, так и случилось: не успела свинья лечь, как двенадцать поросят появилось. Да каких поросят, один к одному, розовых, румяных, «пятачки», словно только что с монетного двора вышли, — так и горят! Ну, прямо, каши поросята просят! Взглянешь, так и хочется крикнуть:
— Человек, сметаны и хрену![7]
Поросёнок от визга и от побоев заснул в Вавочкиной постельке.
А Вавочка в это время уж закипал в кастрюле.
Так произошла эта замена, имевшая для поросёнка большие последствия.
Как никто не заметил этой замены, — можно объяснить только праздничным временем, когда всем «не до того».
Когда вечером на ужин подали Вавочку под хреном и сметаной, — Вавочка возбудил всеобщий восторг.
Все ели его с удовольствием.
А генерал Бетрищев, съев рёбрышко, попросил ещё и заднюю ножку:
— Не поросёнок, а, прямо, младенец![7]
— Завтракали. Только перед вами ушли.
— Поросёночка с хреном, конечно, ели?
— Шесть окорочков под водочку изволили скушать. Очень любят с хренком и со сметанкой.
Таков же был трактир и «Арсентьича» в Черкасском переулке, славившийся русским столом, ветчиной, осетриной и белугой, которые подавались на закуску к водке с хреном и красным хлебным уксусом, и нигде вкуснее не было. Щи с головизной у «Арсентьича» были изумительные, и Гл. И. Успенский, приезжая в Москву, никогда не миновал ради этих щей «Арсентьича». <...>
Это был самый степенный из всех московских трактиров, кутежей в нём не было никогда. Если уж какая-нибудь компания и увлечётся лишней чаркой водки благодаря «хренку с уксусом» и горячей ветчине, то вовремя перебирается в кабинеты к Бубнову или в «Славянский базар», а то и прямо к «Яру». Купцы обыкновенно в трактир идут, в амбар едут, а к «Яру» и вообще «за заставу» — попадают!
Всю долгую ночь Пафнутий прикладывал к опухшему лику тёртый хрен, считал четверти и лопаты, бочки и ведра ― горох, муку, масло, крупу, охал и на рассвете погнал на озеро обоз.[8]
Мы согласны жрать помои, мы согласны пить мочу,
Мы согласны лизать ноги пидарасу стукачу,
Мы согласны жить в общагах, нам не надо ни хрена,
И любой мы жизни рады, только б не пришла война.
Бывало, гляжу на неё в окно, любуюсь и… волосы рву у себя на голове… В пору бы вешаться… Но, слава богу… рискнул, сделал предложение, и точно, знаете ли, меня обухом! Ха-ха! Слышу и ушам не верю… Она говорит: «Согласна», а мне кажется: «Убирайся ты, старый хрен, к чёрту»… После, когда уж она меня поцеловала, убедился…
Начнёт он, старик, младших собратий увещевать: «Не каркайте зря! не летайте по чужим огородам!» — да только один ответ слышит: «Ничего ты, старый хрен, в новых делах не смыслишь! нельзя, по нынешнему времени, не воровать. И в науке так сказано: коли нечего тебе есть, так изворачивайся.
Один Валдалаев отказался от денег. Он застегнулся на все пуговицы, перекрестился и сказал своим рычащим голосом:
— Сногшиба-а-а… Однако я в этой странной хреновине не участник. Эти деньги — к чёртовой их матери!…
И величественно ушёл, не дотронувшись до кучи золота и бумажек.
А Иван Степанович, глядя ему вслед, на его удаляющую широкую спину, вдруг побледнел и стал нервно тереть ладонями виски́.[12]
Деревушка словно вымерла, — ни одной души. Смотрим, наконец, ползёт какой-то дед в тулупе, с клюкой. Вообрази, — глянул на нас и обрадовался. Я уж тут сразу почувствовал недоброе. Что такое, думаю? Чего этот богоносный хрен возликовал: «Хлопчики… хлопчики…» Говорю ему таким сдобным голоском: «Здорово, дид. Давай скорее сани».
— …У меня вот нет ни хрена — и я горжусь этим! И не стремлюсь! И не хочу иметь большой зарплаты — я её презираю!
— Тш-ш! Тш-ш! — останавливал его философ.— Социализм предусматривает дифференцированную систему оплаты.
Я — как американский писатель Говард Лавкрафт, который писал обо всяких монстрах, чудовищах, ктулху и прочих… Страшные вещи писал, но сам был абсолютно математическим разумом, который ни хрена не верил ни в какую мистику.
Наши солдаты веселы: наступление идёт удачно, раны нетяжёлые, предстоят баня и еда. Они громко разговаривали и делились махоркой, кто-нибудь сосредоточенно выбивал огонь кресалом, все закуривали.
Постепенно завязался разговор: «Капут Гитлер? Германия капут?» Проходит время… и уже махоркой делятся.
— Пусть покурят, затянутся… Хрен с ними! Тоже люди…[13]
↑Ю. Д. Черниченко. Хлеб: Очерки. Повесть. — М.: Художественная литература, 1988 г.
↑Дмитрий Быков: «Утверждая, что хрен редьки не слаще, я пропагандирую редьку?» — TV29, 06.02.2010 г.
↑Чехов А. П. Сочинения в 18 томах, Полное собрание сочинений и писем в 30 томах. — М.: Наука, 1974 год — том 1. (Рассказы. Повести. Юморески), 1880—1882. — стр. 81
↑Чехов А. П. Сочинения в 18 томах, Полное собрание сочинений и писем в 30 томах. — М.: Наука, 1974 год — том 3. (Рассказы. Юморески. «Драма на охоте»), 1884—1885. — стр.200
↑ 123Юрий Ханон «Альфонс, которого не было». — СПб.: Центр Средней Музыки & Лики России, 2013. — 544 с.
↑Чехов А. П. Сочинения в 18 томах, Полное собрание сочинений и писем в 30 томах. — М.: Наука, 1974 год — том 7. (Рассказы. Повести), 1888—1891. — стр. 225
↑ 12Дорошевич В. М., Собрание сочинений. Том II. Безвременье. — М.: Товарищество И. Д. Сытина, 1905 год — стр.3, 76.
↑Юрий Герман. «Россия молодая». Книга 1. — Советский писатель, Ленинград, 1954 г.
↑Саша Чёрный. Стихотворения. Москва, «Художественная литература», 1991 год. (из цикла «Всем нищим духом»
,_K%C5%99en_selsk%C3%BD.jpg)
.svg){kind=logo}
