Вагрич Акопович Бахчанян (23 мая 1938, Харьков — 12 ноября 2009, Нью-Йорк) — художник, литератор-концептуалист. Мастер вторичных каламбуров и афоризмов.
Вагрич Бахчанян— Я люблю вождей. Чувствую себя в контакте с ними. Если бы не было Сталина, я бы наверное, издевался над Николаем. <…>
Вспомните, какое веселье было в стране в связи с 100-летием Ильича. Я тогда сделал немало предложений. Переименовать город Владимир в город Владимир Ильич, открыть маозолей, снять «Женитьбу бальзамированного» или «Вечноживой труп», построить подземный переход от социализма к коммунизму.
Ещё одну идею я предложил осуществить Олегу Ефремову. Он тогда был уже главным режиссёром МХАТа, и я посоветовал ему поставить в театре «Первую Конную» силами труппы лилипутов. Будённый должен был выезжать на пони. <…>
Может быть, свобода и не нужна. <…> Нужно сопротивление. Нужно с кем-то бороться. А с кем бороться в Америке? С долларом? ЦРУ — не КГБ, их не видно. В России я знал, что кому-то нужен. Когда я работал в «Литературке», все призывали друг друга быть осторожными: кругом стучат. А я говорил, что здесь можно болтать всё, что угодно. Ни одно слово не пропадёт даром. Кто-то ведёт дневник, хронику. Вайль, Генис: Так ты ничего не приобрёл в Америке?
— Несколько фраз. АрхипелагГУД-ЛАК. ШАТ-АПРуставели. ПабликМорозов <и т.п.> Вайль, Генис: Хорошо, ну а что ты думаешь о нашей эмиграции?
— Разное. Для нас Америка — это бутербродина. Есть здесь и духовно больные. Кто-то носится как дурак с писаной торой. Однако многие чувствуют себя хорошо не в своей тарелке. Хотя им и приходится осваивать учебное пособие по безработице. <…> А Солженицын — это ещё белая ворона в чёрной сотне. Крутится, бедолага, как белка в «Красном колесе». <…>
Куйте железо. Пока![1][2]
Вагричу Бахчаняну удалили желчный пузырь, после чего он придумал объявление: «По многочисленным просьбам читателей сатирику Бахчаняну удалён желчный пузырь».[3]
Саша Соколов окончил школу для дураков с золотой медалью.[4]
Дядя Стёпа: Заправка тиной отдаёт последний долг утопленнице Лизе, почившей в бозе, а не в обозе военном пленном здоровенном, как венский лес, кишащий лесбиянками.
Дядя Стёпа: Плетённое из плёток кружево родилось в Бельгии — его нашли в капусте местной любители интриг и хитрых сплетен про Гамсуна, про тульский пряник, про леденцы из зоны вечной мерзлоты и мерзостей других.
Бахчаняна упрекали в формализме. Бахчанян оправдывался:
— А что если я на содержании у художественной формы?..
Заговорили мы в одной эмигрантской компании про наших детей. Кто-то сказал:
— Наши дети становятся американцами. Они не читают по-русски. Это ужасно. Они не читают Достоевского. Как они смогут жить без Достоевского? <…>
На что художник Бахчанян заметил:
— Пушкин жил, и ничего.
Как-то раз я сказал Бахчаняну:
— У меня есть повесть «Компромисс». Хочу написать продолжение. Только заглавие все ещё не придумал.
Бахчанян подсказал:
— ««Компромиссис».
Бахчанян предложил название для юмористического раздела в газете: «Архипелаг Гуд Лак!»
Была такая нашумевшая история. Эмигрант купил пятиэтажный дом. Дал объявление, что сдаются квартиры. Желающих не оказалось. В результате хозяин застраховал этот дом и поджег.
Бахчанян по этому случаю высказался:
«Когда дом[8] не сдаётся, его уничтожают!»
Лимонов перерезал себе вены электрической бритвой!
На самом деле он работает <…> в жанре, который можно назвать просто «бахчанян». <…>
Как ни странно, гротескный мир бахчаняновских острот часто куда более похож на реальность, чем самое старательное её копирование. Какой-нибудь каламбур, построенный на незатейливом звуковом сходстве, вдруг открывает бездну смысла. <…> А всё потому, что Бахчанян точно называет явление, присваивает ему меткую этикетку.
Далеко не всегда она справедлива. Часто, как положено гротеску, это одна, причём обратная, сторона медали. С его остротами всегда можно спорить, но, услышав их, невозможно не улыбнуться. <…>
Святого у него действительно немного. <…> Кроме того, он обладает одним крупным недостатком — говорит, что думает. И по ту, и по эту сторону границы. <…> Людей, страдающих таким недугом, любое общество считает лишними. Впрочем, сам Бахчанян полагает, что лишний человек — это звучит гордо.[1][2]
Его мастерская — приятельское застолье, в котором он, собственно, и не участвует — разве что как тигр в засаде. («Вагрич» как раз и значит «тигр» по-армянски.)
Бахчанян напряжённо вслушивается в разговор, в котором распускаются ещё не опознанные соцветия юмора. Их-то Вагрич и вылавливает из беседы. Чуть коверкая живую, ещё трепещущую реплику, он даёт ей лёгкого пинка и вновь пускает в разговор в преображенном или обезображенном виде. <…>
Вагрич Бахчанян — эмигрантский Ходжа Насреддин, за которым все ходили гуськом <…>.
Лимонову псевдоним подходит больше фамилии, но только благодаря Бахчаняну, который придумал Эдуарду Савенко «высокопарную и низкопробную» фамилию.
Гордый изобретением, Вагрич требовал, чтобы каждую подпись Лимонов сопровождал указанием «Копирайт Бахчаняна»[9].
↑ 12«Лишний человек — это звучит гордо» (интервью с В. Бахчаняном) // Антология новейшей русской поэзии у Голубой лагуны в 5 томах. Т. 3А / сост. К. К. Кузьминский, Г. Л. Ковалев. — Ньютонвилл, Коннектикут, 1986. — С. 250-2.
↑ 12Вагрич Бахчанян. Вишневый ад и другие пьесы. — М.: Новое литературное обозрение, 2005. — С. 5-11.
↑8 ноября 1984 // Сергей Довлатов — Игорь Ефимов. Эпистолярный роман. — М.: Захаров, 2001.
↑16 апреля 1986 // Сергей Довлатов — Игорь Ефимов.
↑Александр Генис, «Довлатов и окрестности» («Пустое зеркало», 2), 1998.
