Галактическая разведка
«Галактическая разведка» — первый роман Сергея Снегова в трилогии «Люди как боги» в жанре космической оперы. Впервые опубликован под тем названием в антологии «Эллинский секрет» 1966 года, переименован в 1971. Часть первая — ироничная коммунистическая утопия. Процитирован в наиболее точной редакции, издаваемой с 2010 года[1].
Цитаты
[править]Часть первая. Змеедевушка с Веги
[править]Я не люблю летать на драконах. В них есть что-то от древнего театра. А неповоротливых пегасов я попросту не терплю. На Земле для полётов я беру обычную авиетку — так и надёжней и удобней. Но Лусин без драконов не мыслит передвижения. В школе, когда эти неповоротливые чудовища лишь входили в моду, Лусин вскарабкался на учебном драконе на Джомолунгму. Дракон вскоре подох, хоть был в кислородной маске, а Лусину запретили месяц появляться в конюшне. <…> |
— Я предупреждал, что музыку Андре могут вынести лишь здоровяки. <…> |
«Вечное как жизнь» могло вогнать в гроб любого. Андре, видимо, хотелось доказать, что жизнь штука непростая, и он достиг цели. Нас обжигало, леденило, оглушало, ослепляло минут двадцать, если не больше. <…> |
Наше маленькое искусственное солнце на Плутоне интересовало его <…>. |
При каждой встрече Андре иной и неожиданный. Если бы он не был гениален, я бы сказал, что он тщеславен. В школе он менял волосы чаще, чем костюмы. На пятом курсе второго круга он удалил доставшиеся ему от природы каштановые кудри и вывел чёрные и прямые волосы, а на третьем круге растительность на голове менялась год от года: гладкие волосы сменились локонами, за ними появились пучки, похожие на кочки, потом он был сияюще лыс, затем снова завел волосы, на этот раз короткие и колючие, как проволока. |
— Запаха не хватает! <…> И знаете — электрических уколов! Под грохот и вспышки, ледяной ветер и перегрузки эдакие ядовитые мураши, будто кто-то быстро-быстро перебирает когтями по телу. — Он захохотал. <…> |
— Не все желания осуществляются, Эли. |
Рядом со мной взлетали другие авиетки, а над городом их было уже так много, что никакой человеческий мозг не смог бы разобраться в толчее. Я вообразил себе, что выйдет из строя Большая Государственная машина и Охранительницы веселящихся в воздухе жителей Столицы потеряют с ними связь, и невольно содрогнулся: люди, налетая один на другого, рушились бы на крыши и мостовые, превращались в кровавое месиво. К счастью, на Земле аварий не бывает. |
Я зашёл в столовую и, не разглядывая, нажал три кнопки меню. Это была старая игра — выпадет ли, что нравится? Мне повезло: автоматы подали мясные грибы… — 11 |
— БАМ уже сделала выбор. Я попросила в секретари человека мужественного, упорного, быстрого до взбалмошности, решительного до сумасбродства, умеющего рисковать, если надо, своей жизнью, любящего приключения, вообще неизвестное, — никто теперь не знает, с чем мы столкнемся в других мирах. И Большая сама назвала тебя. Должна с прискорбием сказать, что ты один на Земле обладаешь полным комплексом сумасбродства. <…> |
… я думал о том, что мне придётся далеко умчаться от этого места, где среди ста миллиардов элементов Большой имеется и неповторимо мой уголок в миллион клеточек, моя Охранительница, мудрый и бесстрастный мой наставник и поводырь. Я не раз сердился на Охранительницу, называл её бесчувственной и даже хвастался ироническим отношением к управляющим машинам. Но, по-честному, я привязан к ней, как не всегда привязываются к живому человеку. |
Крылатые жители Пламенной В <…>. |
… все пророки страстны, особенно пророки гибели, — уравновешенных пророков никто не стал бы слушать. — 15 |
На Плутоне мы как-то просматривали старинную ленту. Оказывается, люди в прошлом все поголовно страдали носотечением. Они собирали бесполезные выделения носа в специальные тряпочки и хранили их там, как сокровище, а тряпочки, надушенные и украшенные кружевами, рассовывали по карманам, чтоб кончик торчал наружу… Не скрывали болезнь, а хвастались ею! — 16 |
Я основательно изучил недра Звёздных Плугов: побывал и на складах, хранящих миллионы тонн запасов, и в цехах, вырабатывающих любую продукцию из любого сырья, и на улицах жилого города, и в сердце корабля — отделении аннигиляторов Танева, самом необыкновенном заводе в мире — заводе, производящем вещество из пустого пространства и пустое пространство из вещества. Когда этот завод запущен, кругом на многие светогоды, на триллионы километров сминается или разлетается межзвёздный космос. — 19 |
Чаще всего мы глядели назад, на оставленный звёздный край. |
Сто четыре года человечество жило мыслями об Оре, работало на нее, пело и мечтало о ней, и почти половину этого столетия заняло не возведение Оры, а придумывание её. |
— Существа эти, пожалуй, прозрачнее наших медуз. <…> |
Жители Веги разговаривают сиянием своих глаз! <…> |
— Теперь ангелы с Гиад. <…> В этих крылатых обществах сохранились враждующие классы. |
… человеческая двуногая одноголовая форма лишь одна из возможностей разумной жизни <…>. В природе существует могучий позыв познавать себя. А каким способом она осуществляет самопознание — игра обстоятельств. — 28 |
— Деревья — спасители. Их листья экранируют от лучей нашей звезды. Днём никто у нас не выберется на открытое место. Мы гуляем ночью. |
— Спектр существования людей настолько узок, что трагически превращается в линию — жизнь человека висит на этой линии, как на волоске. <…> Вы отыскиваете слабые свои места, беспредельно усиливаете их механизмами — и несовершенства ваши обращаются в преимущества. Без своих изобретений вы до ничтожества жалки, с ними непостижимо велики. Беспомощные перед каждой стихией природы, вы одновременно — самая величественная из её стихий. Во Вселенной нет более могучих сил, чем вы, маленькие, неповоротливые люди. — 30 |
— Гордая формула: «Человек человеку — друг, товарищ и брат!» Почти пять столетий жили мы под сенью этой формулы, ибо никого не знали, кроме человека. А теперь пришло время расширить эту формулу: «Человек всему разумному и доброму во Вселенной — друг!» |
— На Земле и машина не радуется, если её ругают. — 33 |
Конференция звездожителей удалась на славу. Огромный зал Галактических Приёмов был разбит на секторы, прикрытые куполами, а внутри каждого сектора созданы свои условия <…>. |
9
[править]… у меня всё внутри замирает, когда я остаюсь один на один со звёздным небом. |
Прямо на меня низвергался оранжевый глаз разъярённого небесного быка — Альдебарана. |
— Перед женитьбой мы с Жанной запросили Справочную о нашей взаимной пригодности к семейной жизни. И Справочная объявила, что мы подходим друг другу всего на тридцать девять процентов. <…> Я был как пришибленный. Жанна плакала. <…> Соединиться, имея прогноз, что брак будет неудачен! Потом я сказал Жанне: ладно, пусть тридцать девять, да наши, в старину люди сходились при двух-трёх сотых взаимного соответствия, ничего — жили!.. Она твердила, что мы друг другу быстро опротивеем, но я настаивал… Первые недели совместной жизни мы сдували друг с друга пушинки, во всём взаимно уступали, только бы не поссориться. Потом как-то остыли — и снова появился страх, не берут ли верх зловредные шестьдесят один процент над дорогим тридцатью девятью? Мы опять запросили Справочную, и что же? Взаимная наша пригодность составляла теперь семьдесят четыре процента! <…> Нам стало легче, но не очень. <…> Пригоден я для Жанны или не пригоден, я не хочу её терять. В день, когда была решена поездка на Ору, мы получили последнюю справку: наша взаимная пригодность достигла девяноста трёх процентов. Но и семь сотых лежат камнем на душе. Конечно, если бы я оставался на Земле… <…> |
… я лёг на диван и заказал Охранительнице музыку под настроение. <…> я считаю изобретение синтетической музыки для индивидуального восприятия величайшим подвигом человеческого гения. Она лишь для тебя, другой бы её не понял. И древние Бах с Бетховеном, <…> и штукари-модернисты Шерстюк с Галом творят для коллективного восприятия. Они подчиняют слушателя — хватают меня за шиворот и тащат куда нужно им, а не мне. Иногда наши стремления совпадают, и тогда я испытываю наслаждение, но не часто. Индивидуальная музыка как раз та, какой мне в данный момент хочется. Андре обзывает её физиологической, но почему я должен бояться физиологии? Пока я живу, во мне совершаются физиологические процессы, от этого никуда не денешься. Вскоре зазвучала тонкая мелодия. Я сам создавал её, Охранительница лишь воспроизводила то, чего я жаждал. |
10
[править]… сегодня в средних широтах праздник Большой летней грозы, [я] поспешил в Столицу, <…> |
Полёты на пегасах и драконах в Столице запрещены, зато сегодня жители высыпали в воздух на авиетках. Как всегда, усердствовала детвора, этому народу нужен лишь повод для шума, а разве есть лучший повод побеситься, чем Большая летняя гроза? Они отчаянно кувыркались над домами и деревьями. Я знал, что Охранительницы следят за ними, но становилось не по себе, когда малыши принимались соревноваться в падении с сороковых этажей. Один из десятилетних храбрецов с воплем обрушился на меня. Охранительница, разумеется, вывернула его авиетку, мальчишка пронёсся мимо и повис, покачиваясь метрах в десяти. |
Авиетка <…> опустилась на площади Пантеона, около памятника Корове. Приезжая в Столицу, я всегда захожу в Пантеон. Ныне сюда уже никого не вносят. Но могучие умы и характеры прошлых веков, своей деятельностью подготовившие наше общество, заслужили вечный почёт <…>. Мне нравится надпись на фронтоне дворца: «Тем, кто в своё несовершенное время был равновелик нам». Андре иногда смеётся, что надпись хвастлива: задираем нос перед предками. А я в ней вижу равнение на лучших людей прошлого, желание стать достойными их. |
Часть вторая. Поход Звёздного Плуга
[править]Вот она вьётся тонкою нитью, пылевая стежка, след нашего полёта. Я надеюсь, я уверен, что недалёк тот час, когда проложенная нами в космосе тропка превратится в широкую дорогу, высочайшую трассу Вселенной — от человека к мирам, от миров к человеку! — 1 |
— Я гордился бы долей быть твоим слугой, рабом твоим, если бы тебе хоть немного это было нужно. |
Однажды на столе у Андре появился его будущий сынишка, три гороскопических фотографии — каким тот будет в год, в два и в десять лет. — 3 |
Все мои помыслы были сконцентрированы в точечном фокусе одной мысли: «Пронзить! Пронзить!» И, до нестерпимости сжав своё охранное поле в узкий, как луч, пучок, я ударил им врага, как шпагой. Головоглаз не упал, обливаясь кровью, но лопнул, как мыльный пузырь, по которому хлопнули палкой. Взрыв, взвившийся столб огня и дыма, падающие куски и капли — вот и всё. Существо, напавшее на нас, было превращено в ошмётки — не повержено, а разбрызгано. — 8 |
— Две возможности, — сказал Андре. — Или живые существа открыли способ мастерски заменять свои несовершенные органы искусственными и стали наполовину механизмами. Или, наоборот, кем-то созданные автоматы научились монтировать в себя органические ткани и поднялись до степени полуорганизмов. <…> |
— От них исходят слабые гравитационные импульсы, похожие на речевые, а свечение лишь сопутствует им. С такой формой речи я сталкиваюсь впервые. — 10 |
Леонид и Аллан запустили аннигиляторы вещества, реакционная масса, сгорая в топках аннигиляторов, вырывалась наружу пространством.[2] <…> вражеский крейсер, летя почти со световой скоростью, не приближался ни на километр, навстречу ему мчались такие объёмы космической пустоты, что продраться сквозь неё он не сумел. — 12 |
Стремительно приближавшиеся шары вдруг унесло. Генерируемое двумя звездолётами пространство образовало провал в космосе, исполинскую яму в его метрике, и шары барахтались где-то на границе неожиданно разверзшейся бездны, отлетая от нас всё дальше. Они по-прежнему рвались к нам со всех осей, и на всех осях расстояние между ними и нами увеличивалось. — 14 |
… мы облетали одну звёздную систему за другой. На тех планетах, где имелись условия для жизни и где ещё недавно жизнь цвела, жизни не было. |
Лишь удаляясь от Плеяд, я полностью понял, как бездонно пуста Вселенная! Уже через неделю великолепное скопление — три сотни звёзд, собранных в кучу, — превратилось в такой же моточек сияющей шерсти, каким оно видно с Земли. Нет, мироздание не такое, каким оно представляется на школьной парте. Звёзды, как и люди, коллективисты, они теснятся друг к другу. А вне этих звёздных коллективов — безмерная «пустейшая пустота». |
Наш корабль недаром назван Звёздным Плугом. Он мощными бороздами вспарывает космос, все конструкции и структуры пространства, называемые метрикою, трещат, когда он движется напролом. — 21 |
13
[править]… истемня великолепный день, над планетой повис зеленоватый шар. По невидимой гравитационной лестнице на планету посыпались флибустьеры космоса — унифицированные, механически-безжалостные. Беззащитных кузнечиков настигали гравитационные удары, стягивали гравитационные цепи, тащили гравитационные крючья, гравитационный эскалатор всасывал их с планеты в нависший над нею шар. |
Самым странным органом в их «живом механизме» было сердце — крохотный, но мощный гравитатор. |
— Теперь о природе их невидимости. Разгадка, по-моему, и здесь в их умении создавать особые поля большой интенсивности — условно назовём их микрогравитационными. Я видела труп невидимки. <…> Сердце-гравитатор создаёт вокруг тела искривленное пространство. Луч света не пронзает — но огибает его, выходя точно на продолжение своего первоначального пути. Всё, что находится внутри искривления — и сам невидимка, и его добыча, — естественно, невидимы для глаза и недоступны для обычных локаторов. |
— Наши великие предки сражались ради того, чтоб создать нам, своим потомкам, справедливое, обеспеченное бытие. Почему мы должны изменять их завету, оставляя заботу о людях, чтоб совать нос в чужие дела? Я понимаю, стоило бы потрудиться, если бы мы могли истребить всё зло и несправедливость во Вселенной. Но это же невозможно! Мы не облетели и тысячной доли одной нашей маленькой Галактики — поручитесь ли вы, что в неисследованных звёздных районах нет своего горя? Почему вы берёте на себя роль всеобщего наставника и исправителя? Мы не боги, в самом деле, чтобы страдать всеми страданиями мира, печалиться всеми его печалями!.. |
17
[править]Мной овладела полудрёма, полубред. Я возвратился в далёкое прошлое Земли. <…> У подножия холма лежит на боку космический корабль. <…> |
Часть третья. Земля
[править]Он расцеловал меня громкими, как выстрел, поцелуями. — 4 |
… «Планетострой» вряд ли можно именовать организацией, ибо половина всего человечества трудится в ней. <…> |
Плутон сотрясался от грохота механизмов — даже при извержениях вулканов не бывает такого непрерывного, сосредоточенного гула. <…> |
Хотя Управление Земной Оси расписывает свою власть над климатом и действительно выдаёт по графику ясные дни и дожди, ураганные ветры и дремотную тишь, морозы и оттепели, власть эта не распространяется на оттенки, а именно в оттенках — главная прелесть. <…> Что-то ни разу мне не попадалась такая сводка: «Этой осенью яркость листьев на клёнах превысит среднегодовую на 18 процентов, а дали будут прозрачней на 24 процента, журавлиное же курлыканье прозвучит особенно призывно». |
О романе
[править]Оказывается, это не просто увлекательное повествование о великолепном мире будущего с нагромождением динамически нарастающих событий и приключений героев на Земле и в космосе. | |
— Евгений Брандис и Владимир Дмитревский, предисловие к «Эллинскому секрету», 1966 |
Примечания
[править]- ↑ С. Снегов. Люди как боги. — М.: Эксмо, 2010. — С. 7-250. — (Отцы-Основатели).
- ↑ Отмечено Генрихом Альтовым в «Регистре современных научно-фантастических идей» (10.6.4). Противоположность Разрушителя пространства из «Звёздных королей» Э. Гамильтона, возможно, аллюзия.