Исаа́к (Исай) Изра́илевич Презе́нт (15 [27] сентября 1902 — 6 января 1969) — советский учёный и педагог, автор работ по марксистской методологии науки. Главный сторонникТрофима Лысенко.
Октябрьская революция в отношении перетряхивания теоретических установок только начинается. <…> Основная задача — самокритика и перетряхивание. Нужно <…> представить себе все реакционные течения. Нужно взять на критику всех. Черновой просмотр, сборка материала должна вестись широко и массово во всех учреждениях.[1][2]
— речь на первом заседании Биологической секции Ленинградского отделения Комакадемии, 7 марта 1931
Хору капиталистических шавок от генетики в последнее время начали подпевать и наши отечественные морганисты. Вавилов в ряде публичных выступлений заявляет, что «мы пойдём на костёр»[3], изображая дело так, будто бы в нашей стране возрожденывремена Галилея. Поведение Вавилова и его группы приобретает в последнее время совершенно не терпимый характер. Вавилов и вавиловцы окончательно распоясались, и нельзя не сделать вывод, что они постараются использовать международный генетический конгресс для укрепления своих позиций и положения. <…> В настоящее время подготовка к участию в конгрессе находится целиком в руках Вавилова, и это далее никоим образом нельзя терпеть. Если судить по той агрессивности, с которой выступают Вавилов и его единомышленники, то не исключена возможность своеобразной политической демонстрации «в защиту науки» против её «притеснения» в Советской стране. Конгресс может стать средством борьбы против поворота нашей советской науки к практике, к нуждам социалистического производства, средством борьбы против передовой науки.[4] — Летом 1939 в Москве намечалось провести VII Международный Генетический конгресс, однако вмешательства лысенковцев и советских властей в составление научной программы привели к тому, что Международный комитет по организации конгресса перенёс его в Эдинбург[5]. На записке стоят подпись и виза Лысенко, как президента ВАСХНИЛ, по одной из распространённых версий, именно она послужила поводом для ареста Вавилова НКВД[4].
В биологической науке, в частности в учении о наследственности, в странах капитала господствуют метафизические извращения, <…> далеко не у всех наших биологов <…> изжито преклонение перед заграницей и погоней за заграничной модой в науке[6]:с.157. <…>
Целиком на основах метафизики морганизма, ещё более углубляя его лженаучные положения, строит свою теорию гомологических рядов и центров генофонда академик Вавилов. Академик Н. И. Вавилов по праву считает своим учителем наиболее реакционного из генетиков англичанина Бэтсон. Этот Бэтсон выступал с позорными для науки речами в 1914 году в Австралии, отстаивая антиэволюционизм, и делал открытые фашистские расовые выводы из своей антиэволюционной генетической концепции. <…>
Философию менделизма-морганизма можно найти не у кого другого, как у Е. Дюринга. Достаточно ознакомиться с его «Курсом философии», чтобы увидеть полное тождество идей Дюринга и морганистов в вопросах изменчивости. <…>
Эти новости науки в своей общей философской форме были высказаны ещё ярым антидарвинистом расистом Дюрингом и теоретически уничтожены Энгельсом в его знаменитом «Анти-Дюринге»[6]:с.134-5.[7] — подразумевался типичный для логики сталинизма вывод, что Бэтсон и Вавилов — фашисты[6]:с.134
— «О лженаучных теориях в генетике»
Нас призывают здесь дискуссировать. Мы не будем дискуссировать с морганистами (аплодисменты), мы будем продолжать их разоблачать как представителей вредного и идеологически чуждого, привнесённого к нам из чуждого зарубежа, лженаучного по своей сущности направления. (Аплодисменты.)[8][9]
Допустим, что процессов над отечественными эсэсовцами из ГУЛАГа и МВД из-за того, что может вскрыться, проводить не хотят. Но расстрелять Лысенко и Презента следовало бы. Потеряв в застенках 10 000 000 жизней своих соотечественников, страна могла бы позволить себе добавить к ним ещё двух негодяев, не нашедших в себе мужества покончить с собой.[11][12]
Исай Израильевич Презент никогда не изучал биологию. <…> Тем не менее Презент решил полем своей философской деятельности избрать биологию. Несколько лет он тщетно пытался пристроиться к какому-нибудь крупному учёному с тем, чтобы в качестве философа теоретически осмыслять чужие научные идеи. В тридцатых годах такое «осмысление» было занятием довольно распространённым, но начинающему философу никак не удавалось прилепиться к достаточно крупному «шефу». Подступался он со своими предложениями, между прочим, и к Вавилову, но Николай Иванович «словесников» не любил и Презент в ВИРе не задержался. Для Лысенко такая фигура, как Презент, была истинной находкой. Одесский агроном поднимался по общественной лестнице всё выше и выше. На новых высотах нужно было закрепляться. Для этого следовало иметь какие-то общие идеи, теоретические взгляды. Надо было явить себя учёным. У Лысенко, не знакомого с элементарными фактами биологии, для этого было слишком мало данных. Можно не сомневаться: если бы не встреча с Презентом (она произошла, очевидно, в начале 1932 года), Лысенко увял бы на своих делянках точно так же, как увяли и ушли в безвестность многочисленные «новаторы» тридцатых и более поздних годов. Встреча с Презентом всё изменила. Хитрый, не лишенный способностей, философ быстро смекнул, сколь выгодно ему стать глашатаем выходящего на волну агронома. Понял он и то, что, спекулируя на практицизме и огульно отрицая генетику и вообще всякую биологическую теорию, Лысенко долго на поверхности не продержится. Надо было в качестве поплавка дать ему какую-то собственную позитивную программу. И Презент принялся кроить такую программу.
Дилетант в науке, не знакомый с новыми открытиями биологии, он легче всего понял взгляды Ламарка.[6]:с.101
И. Г. Абрамсон. Его все боялись.
— Ну, не все боялись. Противный тип. Но выгнали его всё-таки из университета [оченью 1951]. Правда, путём подлого приёма, в его духе. Использовали один его текст, где он противоречит точке зрения Сталина. Сказали ему: «Или Вы уходите, или мы это опубликуем». А потом, когда наступила оттепель, Презент вернулся. Был приказ министерства восстановить его, сняв с заведования кафедрой дарвинизма Завадского. Я этот приказ не выполнил, сказал об этом на партактиве, мне стали аплодировать. <…> Говорят, что в те времена ничего нельзя было сделать вопреки указаниям сверху. Вообще говоря, дело в том, что больше всего возмущаются прошлым самые подлые люди, лакеи. Лакей ненавидит барина и только. На том партактиве был Хрущёв. Он в заключительном слове кричал мне: «Как так — ректор приказов не выполняет? За это из партии исключают, с работы снимают, а в военное время расстреливают». Покричал, и на этом дело кончилось. Презент был уверен, что будет восстановлен. Я его не допустил в Университет. Не надо было слишком бояться.[13]
… в 1948 г. в университетском общежитии на Стромынке с сильными эмоциями обсуждали недавно прошедшую сессию ВАСХНИЛ.
Героем рассказов-легенд был Рапопорт — он бесстрашно и даже свирепо бросился защищать генетику от мракобесия. <…>
Исай Израилевич Презент — главный идеолог безграмотного Лысенко. Презент — человек блестящий. Как красиво и пламенно он говорит. Как резко и соответственно стилю собрания, как грубо и демагогично его выступление! <…> Как он беспардонен и мелок!
Как он, упоённый собой, был неосторожен. Он повторил часть текста, вставленного им ранее в доклад Лысенко. Он сказал, «когда мы, когда вся страна проливала кровь на фронтах Великой Отечественной войны, эти муховоды…». Договорить он не сумел. Как тигр, из первого ряда бросился к трибуне Рапопорт — он знал, что такое «брать языка». Презент на войне не был — он был слишком ценным, чтобы воевать — там же могут и убить… Рапопорт был всю войну на фронте. С чёрной повязкой на выбитом пулей глазу он был страшен. Рапопорт схватил Презента за горло и, сжимая это горло, спросил свирепо: «Это ты, сволочь, проливал кровь?» Ответить почти задушенному Презенту было невозможно. <…>
Как приятно было представлять, что после того как Презента освободили от свирепого Рапопорта, Рапопорт с чёрной повязкой на глазу уселся снова в первом ряду и своим единственным глазом сверлил новых ораторов. И новые ораторы были осторожнее в своих высказываниях.[14]
Как умная рыба-прилипала, он нашёл свою акулу. <…>
Честно признаться, я не связывал Исая Израилевича с репрессиями и гонениями.
И как можно? На кухню приходил маленький сухой пожилой человечек с живыми черными глазами и добрыми паутинками в уголках глаз. Он всегда печально улыбался и был дьявольски умён — хотелось его слушать. Он отлично умел комментировать все происходившее в стране, причём оставался в мягкой оппозиции к режиму, как обычный кухонный интеллигент тех лет, только куда более образованный, начитанный, обогащенный множеством цитат и ссылок на авторитеты, а также обладающий острым чувством юмора.
На мои нетактичные высказывания и ссылки на иных авторитетов он не отвечал, а если отвечал, то сразу сажал меня в галошу. Но никогда не ссорился…
Недавно я читал воспоминания одной из секретарш Гитлера — он был добрым, отзывчивым, внимательным человеком, который никому на своей «кухне» вреда не причинил.
Поэтому я так и не знаю, каким Презент мог быть, когда открывал рот, чтобы показать клыки. Но кое-что смог представить после того, как не поленился прочесть его речь и выступления, особенно ремарки во время других выступлений на дискуссии по биологической науке.
Дешёвая, злобная шавка — вот кто он был, судя по этой книге.
Милейший интеллигентный профессор — таким он был на нашей кухне.
И если писать страшного фантастического диктатора, интереснее, на мой взгляд, попробовать сделать Исая Израилевича.
↑На подступах к спецхрану: труды межрегиональной научно-практической конференции «Свобода научной информации и охрана государственной тайны — прошлое, настоящее, будущее», 24-26 сентября 1991 г., Санкт-Петербург / под ред. М. Б. Конашева. — 1995. — С. 50.
