Кондра́тий Фёдорович Рыле́ев (18 сентября [29 сентября] 1795, село Батово, Санкт-Петербургская губерния — 13 [25] июля 1826, Петропавловская крепость, Санкт-Петербург) — русский поэт, общественный деятель, один из пяти казнённых руководителей декабрьского восстания 1825 года.
О радость, о восторг! Я Лилу
Вчера узрел полунагую!
Какое зрелище отрадное очам!
По алебастровым плечам,
И перси девственны, и ноги обнажённы,
И стройный, тонкий стан под дымкою одной,
И полные огня пленительные очи,
И всё, и всё — в часы глубокой ночи;
При ясном свете ламп обители немой!...[3]
Кто этот дивный великан,
Одеян светлою бронёю,
Чело покойно, стройный стан
И весь сияет красотою?
Кто сей, украшенный венком,
С мечом, весами и щитом,
Презрев врагов и горделивость,
Стоит гранитною скалой
И давить сильную пятой
Коварную несправедливость?
Не ты-ль, о мужество граждан,
Неколебимых, благородных,
Не ты-ли гений древних стран,
Не ты-ли сила душ свободных,
О доблесть, дар благих небес,
Героев мать, вина чудес,
Не ты-ль прославила Катонов,
От КатилиныРим спасла,
И в наши дни всегда была
Опорой твёрдою законов.[3]
— =ода «Гражданское мужество», 1823
Царь наш — немец русский —
Носит мундир узкий.
Ай да царь, ай да царь,
Православный государь![К 1]
Царствует он где же?
Всякий день в манеже. <…>
Враг хоть просвещенья,
Любит он ученья.
Школы все — казармы,
Судьи все — жандармы. <…>
А за комплименты —
Голубые ленты.
А за правду-матку
Прямо шлёт в Камчатку.
— «Царь наш — немец русский…», 1823
Твоё отрадное участье,
Твоё вниманье, милый друг,
Мне снова возвращают счастье
И исцеляют мой недуг.
— «К N. N.», 1824 или 25
Прими ж плоды трудов моих <…>.
Как Аполлонов строгий сын,
Ты не увидишь в них искусства:
Зато найдёшь живые чувства:
Я не Поэт, а Гражданин.
Рылеев, сочинитель дум или гимнов исторических, пробил новую тропу в русском стихотворстве, избрав целию возбуждать доблести сограждан подвигами предков. Долг скромности заставляет меня умолчать о достоинстве его произведений.
… превосходный поэт, который если не в прелести стихов, впрочем, ознаменованных талантом и вкусом, может спорить с дарованием Пушкина, то, без сомнения, в достоинстве мыслей и возвышенности чувствований.
— Борис Фёдоров, «Письма в Тамбов о новостях русской словесности» (I), май 1824
Очень знаю, что я его учитель в стихотв. языке — но он идёт своею дорогою. <…> Я опасаюсь его не на шутку и жалею очень, что его не застрелил, когда имел тому случай — да чорт его знал[К 2].
Воспоминания мои касаются Первого петербургского кадетского корпуса <…>.
Если откроется, что, несмотря на запрещение, кто-нибудь принёс из отпуска книгу, хотя бы и самую невинную, или, ещё хуже, сам написал что-либо, то за это велено было подвергать строгому телесному наказанию розгами. <…> если кадет изобличался в прозаическом авторстве (конечно, смирного содержания), то ему давали двадцать пять ударов, а если он согрешил стихом, то вдвое. Это было за то, что Рылеев, который писал стихи, вышел из нашего корпуса.
… Рылеев <…> связал свою жизнь сложными нитями со своей поэзией. Это романтическое жизнеощущение <…> тогда было ещё не традицией, а витающим в воздухе живым литературным (и, шире, — культурным) переживанием…
Его так называемые Думы содержат лирический рассказ какого-нибудь события. Не восходя до оды, которая больше требует восторга чувствований и быстроты изложения, они отличаются благородною простотою истины и поэзиею самого происшествия.
… длинные поэмы <…> требуют всего богатства поэзии, крепкой обрисовки характера и положения. «Войнаровский» — произведение мозаическое, составленное из кусочков Байрона и Пушкина, склеенных вместе без большой затраты мысли. Я воздаю ему должное за местный колорит. Он неглупый малый, но отнюдь не поэт.[5]
… longs poëmes <…> démandent toute la richesse de la poésie; la forte conception d'un caractère et d'une situation. Войнаровски est un ouvrage en mosaïque composé de fragments de Byron et de Пушкин, rapportés ensemble sans beaucoup de réflexion.[5]
Я не поэт, гражданин. Пушкин <…> говорил, что если кто пишет стихи, то прежде всего должен быть поэтом; если же он хочет просто гражданствовать, то пиши прозою.[6]
↑М. К. Константинов. О принадлежности Рылееву рецензии на «Мнемозину» // Литературное наследство. — Т. 59: Декабристы-литераторы. I. — М.: Изд-во АН СССР, 1954. — С. 281.
↑С. Ильин, А. Люксембург. Примечания // Набоков В. В. Американский период. Собрание сочинений в 5 томах. Том 5. — СПб.: Симпозиум, 1999. — С. 666.
↑ 12А. С. Пушкин. Полное собрание сочинений в 16 т. Т. 13. Переписка, 1815—1827. — М., Л.: Изд. Академии наук СССР, 1937. — С. 172, 536 (А. А. Смирнов. Переводы иноязычных текстов).
↑Выдержки из старых бумаг Остафьевского архива // Русский архив. — 1866. — Кн. 3. — Стб. 475.
Статья в Википедии
Произведения в Викитеке
Медиафайлы на Викискладе
