Философские сочинения Перси Шелли

Здесь процитированы философские сочинения Перси Шелли.

Цитаты

	XII. … ложь — это скорпион, который будет жалить до смерти. XIII. Человек не только имеет право выражать свои мысли, но и обязан делать это. <…> XVI. Нынешнее поколение не может связывать своё потомство. Немногие не могут давать обязательства за многих. <…> XVIII. Практические соображения недопустимы в области морали. Политика только тогда является здоровой, когда она осуществляется на основании принципов моральности. Последние фактически и составляют мораль народов. XX. Человек, к какой бы стране ни принадлежал, имеет те же самые права в одном месте, как и в другом, — права всеобщего гражданства. XXI. Правительство страны должно быть совершенно равнодушным к любым взглядам. Религиозные различия, самые кровавые, наиболее дышащие ненавистью из всех, возникают в результате пристрастия. <…> XXXI. Правительство полезно только в подавлении пороков людей. Если бы сегодня человек стал безгрешен, он получил бы право требовать, чтобы правительство и всё зло, с ним связанное, прекратили своё существование.
	XII. … falsehood is a scorpion that will sting itself to death. XIII. A man has not only a right to express his thoughts, but it is his duty to do so. <…> XVI. The present generation cannot bind their posterity. The few cannot promise for the many. <…> XVIII. Expediency is inadmissible in morals. Politics are only sound when conducted on principles of morality. They are, in fact, the morals of nations. <…> XX. Man, whatever be his country, has the same rights in one place as another, the rights of universal citizenship. XXI. The government of a country ought to be perfectly indifferent to every opinion. Religious differences, the bloodiest and most rancorous of all, spring from partiality. <…> XXXI. The only use of government is to repress the vices of man. If man were to day sinless, to-morrow he would have a right to demand that government and all its evils should cease.
	— «Декларация прав» (Declaration of Rights), 1812

	Жизнь и весь мир — или как бы мы ни называли своё бытие и свои ощущения — вещь удивительная. Чудо существования сокрыто от нас за дымкой обыденности. <…> Если бы солнце, звёзды и планеты не существовали бы, а художник только вообразил их себе и потом представил нам словами или красками на холсте то самое зрелище, какое еженощно предстает нам в ночном небе, и разъяснил его как мудрый астроном — наше изумление было бы безмерно.
	Life and the world, or whatever we call that which we are and feel, is an astonishing thing. The mist of familiarity obscures from us the wonder of our being. <…> If any artist, I do not say had executed, but had merely conceived in his mind the system of the sun, and the stars, and planets, they not existing, and had painted to us in words, or upon canvas, the spectacle now afforded by the nightly cope of heaven, and illustrated it by the wisdom of astronomy, great would be our admiration.
	— «О Жизни» (On Life), между 1812 и 1814 [1832]

	Философии, как бы ни стремилась она поскорее покроить систему, предстоит ещё много предварительной работы по расчистке вековых зарослей.
	Philosophy impatient as it may be to build, has much work yet remaining as pioneer for the overgrowth of ages. It makes one step towards this object; it destroys error, and the roots of error.
	— там же

	Это — могучее влечение ко всему, что мы воображаем, чего боимся и на что надеемся вне, нас; когда мы обнаруживаем в себе зияющую пустоту неудовлетворенности и стремимся пробудить во всем сущем нечто общее с тем, что испытываем сами. <…> Мы приходим в мир и с первого же мгновения нечто внутри нас все сильнее стремится к себе подобным. Это, вероятно, выражается и в том, что дитя тянется к материнской груди; по мере нашего развития растёт и это стремление. В нашем духовном «я» мы смутно видим как бы миниатюрную копию всего нашего существа, но без всего того, что мы осуждаем или презираем; идеальный прототип всего прекрасного, что мы способны себе представить в человеческой природе.
	t is that powerful attraction towards all we conceive, or fear, or hope beyond ourselves, when we find within our own thoughts the chasm of an insufficient void, and seek to awaken in all things that are, a community with what we experience within ourselves. <…> We are born into the world, and there is something within us, which from the instant that we live, more and more thirsts after its likeness. It is probably in correspondence with this law that the infant drains milk from the bosom of its mother; this propensity develops itself with the development of our nature. We dimly see within our intellectual nature, a miniature as it were of our entire self, yet deprived of all that we condemn or despise, the ideal prototype of every thing excellent and lovely that we are capable of conceiving as belonging to the nature of man.
	— «О Любви» (On Love), между 1815 и 1819 [1829]

	Последним средством сопротивления, несомненно, является восстание. Право на восстание возникает в результате применения угнетателями вооружённой силы для подавления воли народа.
	The last resort of resistance is undoubtedly insurrection. The right of insurrection is derived from the employment of armed force to counteract the will of the nation.
	— «Философский взгляд на реформу» (A Philosophical View of Reform), 1820

Необходимость атеизма

The Necessity of Atheism, январь 1811; перевод Л. Р. Дунаевского.

	Сила веры, подобно любой другой страсти, точно пропорциональна степеням возбуждения.
	The strength of belief like that of every other passion is in pro— portion to the degrees of excitement.

	… утверждают, что человек знает: всё, что есть, должно или иметь начало, или существовать вечно; он также знает: всё, что не вечно, должно иметь причину. Когда это применяется к существованию Вселенной, необходимо доказать, что она была сотворена, а пока это ясно не доказано, разумно предполагать, что она длится вечно.
	… it is urged that man knows that whatever is, must either have had a beginning or existed from all eternity, he also knows that whatever is not eternal must have had a cause.—Where this is applied to the existence of the universe, it is necessary to prove that it was created, until that is clearly demonstrated, we may reasonably suppose that it has endured from all eternity.

Человек знает не только то, что он теперь существует, но также и то, что было время, когда его не было. Следовательно, налицо должна быть причина его существования. <…> мы допускаем, что порождающая сила непонятна; однако предполагать, что это самое следствие произведено вечным, всемогущим существом, значило бы оставить эту причину во тьме, даже сделать её ещё более непонятной. <…> Наш разум никогда не может доверять свидетельству людей, которые заявляют, не только что действительно видели чудеса собственными глазами, но и что божество было неразумно: ведь оно приказало свидетелю быть уверенным в том, что он видел, предлагая при этом высшую награду за веру и вечное наказание за неверие. Но мы можем приказывать только воле, а вера — это не акт воли: восприятие всегда пассивно. Отсюда очевидно, что <…> свидетельства эти недостаточны для доказательства бытия бога, если мы ранее уже убедились, что они не могут быть приняты разумом.

A man knows not only he now is, but that there was a time when he did not exist, consequently there must have been a cause. <…> we admit that the generative power is incomprehensible, but to suppose that the same effect is produced by an eternal, omniscient, Almighty Being, leaves the cause in the obscurity, but renders it more incomprehensible. <…> Our reason can never admit the testimony of men, who not only declare that they were eye-witnesses of miracles but that the Deity was irrational, for he commanded that he should be believed, he proposed the highest rewards for faith, eternal punishments for disbelief . . . we can only command voluntary actions, belief is not an act of volition, the mind is even passive, from this it is evident that <…> testimony is insufficient to prove the being of a God, we have before shewn that it cannot be deduced from reason.

	Всякий разумный человек должен признать, что налицо нет никакого доказательства существования бога, — Q.E.D. — конец
	Every reflecting mind must allow that there is no proof of the existence of a Deity.—Q.E.D.

Обращение к ирландскому народу

An Address, to the Irish People, 1812; см. об этом 2 письма Шелли: Э. Хитчнер 26 января и У. Годвину 24 февраля 1812.

	Сомневайтесь в любой вещи, которая не приводит вас к милосердию; думайте о слове «еретик» как о слове, которое какой-то себялюбивый плут придумал, чтобы разрушить и сделать нищим весь мир, чтобы удовлетворить своё собственное мелкое и узкое честолюбие.
	Doubt every thing that leads you not to charity, and think of the word “ heretic ” as a word which some selfish knave invented for the ruin and misery of the world, to answer his own paltry and narrow ambition.

… Реформация была предпринята несколькими фанатиками, которые не успели освоить дух реформы, как принялись жечь один другого. Заметьте: эти люди сжигали друг друга, потому что питали вкус к разрушению и соперничали с главарями римско-католической религии не только в ненависти к своим врагам, они ненавидели и тех, кто менее всего был их врагом или врагом кого бы то ни было.

… the Reformation was undertaken by some bigotted men who shewed how little they understood the spirit of Reform, by burning each other. You will observe that these men burnt each other, indeed they universally betrayed a taste for destroying, and vied with the chiefs of the Roman Catholic Religion, in not only hating their enemies, but those men, who least of all were their enemies, or any body’s enemies.

	… что же делает человека хорошим человеком? Отнюдь не его религия. Да и в какой религии не может быть хороших людей? Неужели только в одной? Но ведь вы находите, что все века, все страны, все школы производили их.
	… what makes a man to be a good man? not his religion, or else there could be no good men in any religion but one, when yet we find that all ages, countries, and opinions have produced them.

О будущем состоянии

On a Future State [1812].

	Существовали ли мы до рождения? Трудно согласиться с возможностью этого. В производящем начале любого животного и растения налицо сила, которая обращает вещества, её окружающие, в вещества, однородные с ней. Это значит: отношения между определёнными элементарными частицами материи подвергаются изменениям и вступают в новые сочетания.
	Have we existed before birth? It is difficult to conceive the possibility of this. There is, in the generative principle of each animal and plant, a power which converts the substances by which it is surrounded into a substance homogeneous with itself. That is, the relations between certain elementary particles of matter undergo a change, and submit to new combinations.

Говорят, возможно, что мы будем продолжать наше существование таким образом, который в настоящее время для нас совершенно непостижим. Это в высшей степени неразумное предположение. Оно налагает на сторонников уничтожения тяжесть доказывать отрицательное в вопросе, в то время как положительное здесь не подтверждается ни одним аргументом и по своей подлинной природе находится за пределами человеческого постижения. В самом деле, достаточно легко составить какой-либо тезис, относительно которого нам ничего не известно, — и не особенно нелепый, и сам по себе непротиворечивый, — а затем требовать его опровержения! Возможность для любого вымысла, порожденного самым необузданным воображением, стать постижимым, таким образом, защищена. Но достаточно, чтобы подобное утверждение или противоречило известным законам природы, или превосходило пределы нашего опыта, чтобы были доказаны его лживость или непригодность для нашего анализа. Оно убеждает в самом деле лишь тех, кто желает быть убеждённым.

It is said that it, is possible that we should continue to exist in some mode totally inconceivable to us at present. This is a most unreasonable presumption. It casts on the adherents of annihilation the burthen of proving the negative of a question, the affirmative of which is not supported by a single argument, and which, by its very nature, lies beyond the experience of the human understanding. It is sufficiently easy, indeed, to form any proposition, concerning which we are ignorant, just not so absurd as not to be contradictory in itself, and defy refutation. The possibility of whatever enters into the wildest imagination to conceive is thus triumphantly vindicated. But it is enough that such assertions should be either contradictory to the known laws of nature, or exceed the limits of our experience, that their fallacy or irrelevancy to our consideration should be demonstrated. They persuade, indeed, only those who desire to be persuaded.

Размышления о морали

Speculations on Morals, между 1815 и 1819.

Глава I. О природе добродетели (On the Nature of Virtue)

Тенденции наших первичных ощущений фактически все имеют своей задачей сохранение нашего индивидуального существования. Но они пассивны и неосознаваемы. По мере того как сознание приобретает активную силу, власть этих тенденций становится ограниченной (каждый человек на себе испытал, что сочувствовать страданиям другого — значит временно пережить забвение своих собственных). Таким образом, дитя, дикарь, одинокий хищник себялюбивы, так как их душа не в состоянии получить точное интимное представление (т. е. узнать на себе) о природе боли, испытываемой существами, на них похожими. Живущий в высокоцивилизованном обществе будет более остро сочувствовать страданиям и радостям других, нежели тот, кто живёт в обществе менее цивилизованном. Тот, кто должен был воспитывать свои интеллектуальные силы, знакомясь с прекраснейшими образцами поэзии и философии, обычно более способен к сочувствию, нежели тот, кто вовлечён в менее утончённые функции ручного труда. — Доброжелательность (Benevolence)

The tendencies of our original sensations, indeed, all have for their object the preservation of our individual being. But these are passive and unconscious. In proportion as the mind acquires an active power, the empire of these tendencies becomes limited. Thus an infant, a savage, and a solitary beast, is selfish, because its mind is incapable of receiving an accurate intimation of the nature of pain as existing in beings resembling itself. The inhabitant of a highly civilized community will more acutely sympathize with the sufferings and enjoyments of others, than the inhabitant of a society of a less degree of civilization. He who shall have cultivated his intellectual powers by familiarity with the highest specimens of poetry and philosophy, will usually sympathize more than one engaged in the less refined functions of manual labour. Every one has experience of the fact, that to sympathize with the sufferings of another, is to enjoy a transitory oblivion of his own.

	Любовь обладает исключительной властью над человеческим сердцем только потому, что бескорыстие связано с человеческими склонностями. Сами же склонности сравнительно бессильны, если представление о даваемом или получаемом наслаждении не входит в расчёт. — там же
	Love possesses so extraordinary a power over the human heart, only because disinterestedness is united with the natural propensities. These propensities themselves are comparatively impotent in cases where the imagination of pleasure to be given, as well as to be received, does not enter into the account.

Глава II

	Лицо, которое будет трудиться для счастья человечества во имя избавления от вечных мучений в аду, из-за подобного побудительного мотива так же мало имеет прав на эпитет доброжелательного, как и тот, кто стал бы пытать людей, бросать их в тюрьмы, сжигать заживо, что часто делается ради небесного вознаграждения.
	A person who should labour for the happiness of mankind lest he should be tormented eternally in Hell, would, with reference to that motive, possess as little claim to the epithet of virtuous, as he who should torture, imprison, and burn them alive, a more usual and natural consequence of such principles, for the sake of the enjoyments of Heaven.

Какой-нибудь узурпатор сверхприродной энергии мог бы подчинить своей власти весь земной шар; он мог бы овладеть новыми, ещё неслыханными до сих пор ресурсами и использовать их для изобретения изощрённых кар, причиняющих самые страшные страдания. Мучения его жертв могли бы стать чрезвычайно интенсивными и продолжительными по своей бесконечной длительности. И всё же воля законодателя не могла бы предложить никакого достоверного критерия для определения, какие действия правильны, какие ложны. Она только увеличила бы возможную добродетель тех, кто отказался бы стать орудием его тирании.

Some usurper of supernatural energy might subdue the whole globe to his power; he might possess new and unheard-of resources for enduing his punishments with the most terrible attributes or pain. The torments of his victims might be intense in their degree, and protracted to an infinite duration. Still the 'will of the lawgiver' would afford no surer criterion as to what actions were right or wrong. It would only increase the possible virtue of those who refuse to become the instruments of his tyranny.

Отдельные статьи

• Защита Поэзии, 1821
• О Дьяволе и дьяволах, 1819
• Опровержение деизма, конец 1813
• Опыт о христианстве, между 1812 и 1817
• Письмо лорду Элленборо, 1812

О сочинениях

Я покинул благоуханные сады изящной словесности и пустился в путь по песчаной пустыне политики; однако же, <…> не без надежды обрести какой-нибудь волшебный Эдем. Но скорее всего меня настигнет там один из песчаных самумов, которые постоянно проносятся по этой неисследованной пустыне со скоростью вихря и яростью хаоса. А тем временем в каком-нибудь счастливом оазисе Вы будете оплакивать моё исчезновение. Это называется — перекальдеронить самого Мулея.

— Перси Шелли, письмо Дж. и М. Гисборн 6 ноября 1819