У этого термина существуют и другие значения, см. Блеск (значения).
Блеск или гля́нец — в физике: оптическая характеристика свойства поверхности, отражающей свет. Блеск показывает соотношение между силой света, зеркально отражённого от поверхности, и света, поглощённого или рассеянного ею. Интенсивность и характер блеска зависит не только от гладкости поверхности, но и от отражательной способности материала из которого она состоит, находясь в широком диапазоне между зеркалом и «абсолютно чёрным».
Глаз человека воспринимает зеркальное отражение одновременно с диффузным. Количественная оценка блеска определяется соотношением между интенсивностями зеркально и диффузно отражённого света. В лакокрасочной промышленности и в минералогии блеск считается одной из важнейших качественных характеристик материала, а в астрономии — одним из главных видимых параметров звёзд.
Блеск в афоризмах и кратких высказываниях[править]
Ни блеск наших одежд, ни изобилие золота, серебра или драгоценных камней не могут заставить врагов уважать или любить нас, но только страх перед нашим оружием заставляет их нам повиноваться.
Не стремись к блеску исполнения. Старайся, чтобы музыка произвела то впечатление, которое имел в виду автор; большего не надо; все, что сверх этого, — искажение.
...звук и блеск солнца, тысячекратно отраженного рябью моря, гармонично сливались в непрерывное движение, полное живой радости. Солнце было счастливо тем, что светило; море — тем, что отражало его ликующий свет.
— Георгий Шенгели, «Повар Базилевса» (Византийская повесть), 1937-1939
...много лет алмаз в тысячах, десятках тысяч каратов проходил перед моими глазами, заворожив меня своим сверкающим блеском, и законы его рождения казались мне величайшими тайнами мира...[7]
— Григорий Козинцев, «Тут начинается уже не хронология, но эпоха...», 1960-е
Фары резанули сверкающей на солнце никелировкой, но даже сквозь нестерпимый блеск, он почувствовал, что там что-то не так в этой машине, оттуда волнами исходила опасная вибрация.[10]
— Сергей Осипов, «Страсти по Фоме. Книга третья. Книга Перемен», 1998 г.
Русский язык ещё сыроват, и русские писатели находятся, в смысле языка, в более выгодном положении, чем французские. По художественной цельности и отточенности французский язык доведен до предельной степени совершенства и тем осложняет работу писателей. Об этом с грустью говорили мне молодые французские писатели. Чем заменить сухость, блеск, отточенность старых книг, — разве что шумовым оркестром?
Чирок-коростелёк или большой чирок нередко зовётся, по голосу, чирок-трескунок. <...>
Утка темнобурая сверху с более светлыми краями перьев, темнее на темени и светлее на брови и щеках; горю и низ туловища беловаты, на зобе, груди, боках и подхвостье с нерезкими темными пятнышками. Зеркало отмечено спереди и сзади белыми полосками, серовато-бурое, но или совсем без блеска, или же с очень слабым бледно-зеленоватым блеском.[12]:112
— Сергей Бутурлин, «Полный определитель птиц СССР» (том второй), 1934
Монокарбид ниобия NbC ― пластичный материал с характерным розоватым блеском. Это важное соединение довольно легко образуется при взаимодействии металлического ниобия с углеводородами.[13]
Небольшие добавки производных фосфорной и фосфористой кислот служат активными выравнивающими агентами, или, как говорят, блескообразователями. Оптические осветлители увеличивают количество синих лучей в отражённом свете и устраняют поэтому желтизну покрытия.[14]
Бог по Своему милосердию пожелал искупить людей и открыть путь к спасению для тех, которые ищут Его. Он мог бы преодолеть упорство наиболее загрубевших сердец и мог открыть Себя им столь ясно, чтоб они не могли сомневаться в Его существовании, как это будет, например, в последний день, когда Он явится с блеском молний и со знамениями во всей природе.
Двор ослепляет своим блеском вельмож, а вельможи — простолюдинов. Отсюда одержимость подражанием — пагубнейшая из всех одержимость, заставляющая ничтожное меньшинство чваниться своим богатством, а подавляющее большинство скрывать под маской роскоши свою нищету.
Великие и прекрасные истины французской революции будут вечно жить, — таким блеском, такими памятниками, чудесами окружили мы их! Эти истины останутся бессмертными. Первые пятна революции мы смыли потоками славы.
Толпа слепа, ей нужны блеск и треск, ей нужна яркость красок, и ярко-красный цвет у ней самый любимый… Но нет! Этого быть не может! Ведь есть же и у самой толпы какое-то чутье, которому она следует наперекор себе самой и которое у ней всегда верно!..[1]
И он рассыпается блесками огней, капризных и причудливых, иногда искажённых гримасою, непонятною и чуждою, иногда обольстительным призраком, то вдруг озаряется ослепительным сиянием, в котором может почудиться свет великого сознания.[15]:76
Чтобы ощутить подлинный смысл такого творения, его асимметричную гармонию, которая выражает всеобщую сущность вещей, вечность мира в его бесконечной изменчивости, слова не нужны. При виде предметов блестящих мы, японцы, испытываем какое-то неспокойное состояние. Европейцы употребляют столовую утварь из стекла, стали либо никеля, начищают её до ослепительного блеска, мы же такого блеска не выносим. Я не хочу этим сказать, что мы не любим вообще ничего блестящего. Но мы действительно отдаем предпочтение тому, что имеет глубинную тень, а не поверхностную ясность. Это тоже блеск, но с налетом мути — лоска времени, или, говоря точнее, «засаленности».[16]
Блеск в мемуарах, письмах и дневниковой прозе[править]
Великое окружено блеском, блеск возбуждает тщеславие, а тщеславие легко может вызвать воодушевление или то, что показалось нам воодушевлением; но того, кого увлек демон честолюбия, разум уже не в силах сдержать, и он бросается туда, куда его влечёт непреодолимая сила: он уже больше не выбирает сам своего места в обществе, а это решают случай и иллюзия.[17]
— Карл Маркс, из дневниковых записей, 12 августа 1835 г.
Мы шли против солнца, впереди нас далеко слетали белые птицы ― это были грачи, блеск их черных крыльев на солнце давал нам впечатление белого цвета: ну, вот совершенно белые, как бумага.[3]
Театр живет не блеском огней, роскошью декораций и костюмов, эффектными мизансценами, а идеями драматурга. Изъян в идее пьесы нельзя ничем закрыть. Никакая театральная мишура не поможет.
Я же нагнулся в лорнеточный блеск Зинаиды «Прекрасной» и взял пахнущую туберозою ручку под синими блёсками спрятанных глаз; удлинённое личико, коль глядеть сбоку; и маленькое ― с фасу: от вздёрга под нос подбородка; совсем неправильный нос.[18]
— Андрей Белый, «Начало века» (Встреча с Мережковским и Зинаидой Гиппиус), 1930
Камень владел мною, моими мыслями, желаниями, даже снами… Какая-то детская любовь к камню, красивому, чистенькому кристаллу с аккуратно наклеенным номерком и чистенькой этикеткой, потом юношеские увлечения красотою камня. И много лет алмаз в тысячах, десятках тысяч каратов проходил перед моими глазами, заворожив меня своим сверкающим блеском, и законы его рождения казались мне величайшими тайнами мира...[7]
Выработка чувств, развитие их восприимчивости, силы отдачи, а следовательно, и силы счастья ― дело годов, всей жизни. Старость или стрижет купоны всяческой любви, или становится полным банкротом. Наслаждение блеском погремушек не бесконечно. И тут уже никто и ничем не может помочь.[9]
— Григорий Козинцев, «Тут начинается уже не хронология, но эпоха...», 1960-е
— Борис Кантор, «Коллекционирование минералов», 1982
Блеск в беллетристике и художественной литературе[править]
Звонкая песня лилась рекою по улицам села. Было то время, когда, утомлённые дневными трудами и заботами, парубки и девушки шумно собирались в кружок, в блеске чистого вечера, выливать своё веселье в звуки, всегда неразлучные с уныньем.
Зима — лучший сезон Парижа. Чтобы увидеть этот изумительный город во всей его красе, во всём его блеске и великолепии, надо посмотреть, как живёт он под нависшим, отяжелевшим от снега небом.
Гроза разразилась лишь на другой день к вечеру. <...> Гром грохотал непрерывно, то отдаваясь глухо вдали, то разражаясь страшным треском и как бы собираясь уничтожить гору. При ослепительном блеске молний озеро казалось расплавленной золотой массой, и крупные капли дождя золотыми брызгами высоко рассыпались по его поверхности.
Таким образом он составил букет цветов: в листья были вставлены драгоценные камни определенного резко-зеленого цвета: зеленые александриты цвета спаржи, зеленые перидоты цвета порея, зеленые оливины цвета оливы; и они выходили из веток альмандина и уваровита лиловато-красного цвета, искрящиеся сухим блеском, каким внутри бочек светится слюда винного камня.
Море — смеялось. <...> В глубоком пространстве между морем и небом носился веселый плеск волн, взбегавших одна за другою на пологий берег песчаной косы. Этот звук и блеск солнца, тысячекратно отраженного рябью моря, гармонично сливались в непрерывное движение, полное живой радости. Солнце было счастливо тем, что светило; море — тем, что отражало его ликующий свет.
Вторая акушерка Пелагея Ивановна чокнулась, хлебнула, сейчас же присела на корточки и кочергой пошевелила в печке. Жаркий блеск метнулся по нашим лицам, в груди теплело от водки.[20]
Раздуваемое Алексеем дело всё шире расползалось по песчаным холмам над рекою; они потеряли свою золотистую окраску, исчезал серебряный блеск слюды, угасали острые искорки кварца, песок утаптывался; с каждым годом, вёснами, на нём всё обильнее разрастались, ярче зеленели сорные травы, на тропах уже подорожник прижимал свой лист; лопух развешивал большие уши; вокруг фабрики деревья сада сеяли цветень; осенний лист, изгнивая, удобрял жиреющий песок.
За ослепительной пустыней площади, по которой изредка с криком, новым, столичным, промахивал автомобиль, млели розоватые громады, и вдруг солнечный зайчик, блеск стекла, мучительно вонзался в зрачок. [5]
Иду по Французскому бульвару и глазам своим не верю. Великолепнейший выезд, рысаки в серых яблоках, ландо, на козлах кучер-солдат в белых перчатках, шум, гром, блеск… Две дамы в белых косынках с красными крестами, в бархатных собольих ротондах, на пальцах вот такие брильянты, лорнеты, брови намазаны, глаза блестят от белладонны, и напротив два шикарных адъютанта с зеркальными саблями, с папиросами в белых зубах. Хохот, веселье…[21]
Против поляны за хвостом идущего поезда в полнеба стояла огромная черно-лиловая туча. Из-за неё выбивались лучи солнца, расходясь колесом во все стороны, и по пути задевали за парниковые рамы, зажигая их стекла нестерпимым блеском.[8]
Последний багровый луч заходящего солнца сверкнул в морозном небе, и блеск его озарил все кругом. В этом свете зоркие глаза Кристофера заметили, как что-то белое мелькнуло под сенью бука, где они сидели. Как тигр прыгнул он туда и в тот же миг возвратился, таща какого-то человека.
Ефим показывал на чёрный «лэндровер», что только что остановился напротив их столика на противоположной стороне бульвара. Фома скосил глаза в ту сторону. Фары резанули сверкающей на солнце никелировкой, но даже сквозь нестерпимый блеск, он почувствовал, что там что-то не так в этой машине, оттуда волнами исходила опасная вибрация.[10]
— Сергей Осипов, «Страсти по Фоме. Книга третья. Книга Перемен», 1998 г.
...тишина ― это такая же созданная словом тварь, как пустота, запертая в комнате, или как отблеск фонарей на мокрой ночной брусчатке, который размножается вегетативно, черенками. Или как вот эти отпечатки пальцев на небе, хотя нет, это просто птицы разбились теперь на несколько стай.[22]
Какой прозрачный блеск! Печаль и тишина...
Как будто над землей незримая жена,
Весы хрустальные склоняя с поднебесья
Лелеет хрупкое мгновенье равновесья...
— Вячеслав Иванов, «Какой прозрачный блеск! Печаль и тишина…», 1913
О странный отблеск меловой расщелин древних, где у края цветут пионы, обагряя чертополоха чешую, и лиловеет орхидея… <...> Небес я видел блеск блаженный,
кремнистый путь, и скит смиренный,
и кельи древние в скале.
В холодный ясный день, как сосвистав листву,
Ведёт свою игру недобрый блеск графита,
Не слышу ног и я, и возраст свой зову
Дурной привычкой тли, в дурном кругу добытой.[2]
Вот алый, наконец: чистейший блеск пиропа, —
То Революция, вино, каким Европа
Ещё упьется всласть, — что каждый день и час
Во всех артериях пульсирует у нас![6]:193
— Георгий Шенгели, «Тема одиннадцатая: Слово вождя» (из эпического цикла «Сталин»), 1937-1939
С омытых листьевпыль стекла,
И блеск хрустального стекла
Приобрели углы и грани
Прекраснейшего из числа
Неисчислимых мирозданий.[24]
Ты всё подай с шиком-блеском, шика-блеска дай...
Ты привлеки к себе внимание
В зале начнется ликование
Пусть все твои штучки-дрючки
Обалванят всех
Правду заменит номер цирковой
Если водить их за нос ловко
Им не понять, что ты — дешевка
Шика-блеска дай, и удача с тобой Ты всё представь с шиком-блеском, шика-блеска дай
Люди умнеть ещё не начали
Любят они чтоб их дурачили
Думай что ты на арене, а не на суде
Танец толпе понравится любой
Если блестят в восторге лица
Кто вспомнит то, что ты — убийца?
Шика-блеска дай и веди за собой.
↑ 12А. В. Дружинин. Литературная критика. Составление, подготовка текста и вступительная статья Н. Н. Скатова; Примеч. В. А. Котельникова. — М..: Советская Россия, 1983 г.
↑ 12Б. Л. Пастернак. Стихотворения и поэмы в двух томах. Библиотека поэта. Большая серия. — Л.: Советский писатель, 1990 г.
↑ 12Пришвин М.М. Дневники. 1926-1927 гг. Москва, «Русская книга», 2003 г.
↑ 12Набоков В. В. Собрание сочинений в 4 томах. — М.: Правда, 1990 г. — Том первый.
↑ 12Г. А. Шенгели. Стихотворения и поэмы. Том второй. Сост., подгот. текста и коммент. В. А. Резвого; биогр. очерк В. Э. Молодякова. — М.: Водолей, 2017 г.
↑ 12А. Е. Ферсман. «Воспоминания о камне». — М.: Издательство Академии Наук СССР, 1958 г.
↑ 12Борис Пастернак. «Доктор Живаго». — М.: «Художественная литература», 1990 г.