Ве́ра Серге́евна Бу́лич (1898, Санкт-Петербург — 1954, Хельсинки) — русская поэтесса, литературный критик, представительница первой волны послереволюционной российской эмиграции в Финляндии.
О угольнаяграфика ветвей, Нагих, в изломах, без листвы и снега! Их музыка безмолвная слышней, Когда сквозь них просвечивает небо.
Всё утончающихся линий хор
Уводит мысли в вышину их праха,
И голоса сплетаются в узор,
Как в стройной фуге Себастьяна Баха.[1]
— «О графика, о музыка ветвей!..», 1932
Как хорошо здесь отдохнуть от слов,
Никчемных, сорных, как иные травы,
От праздности, корысти для забавы
Сплетаемых на тысячи ладов.[1]
— «Шумят деревья», 1934
Сквозь швы и трещины ленты,
Сквозь мутную рябь старины
Мелькали бесцветные тени
Из тусклой, загробной страны. <...> Истлевшие реяли флаги Над криком беззвучным «Ура», И билась на белой шляпе Тень страусового пера. <...>
И веял над шествием мертвых
Бесшумный, призрачный шквал,
Пока от света не вздрогнул
Застывший во мраке зал.[1]
— «Старый фильм», 1936
Учись у них — у дуба, у берёзы. А. Фет Тяга медленного роста. Созерцанье. Тишина. Всё так мудро и так просто: Стой, расти, судьба одна.
В небо ель ушла вершиной,
И вокруг неё густой
Запах леса муравьиный — Хвойный, солнечный настой.[1]
— «В лесу», 1937
В саду — предчувствие тревоги,
Осенних горестных потерь.
Печальный август на пороге
В распахнутую веет дверь. …О ночи, об огнях созвездий В сырой холодной тишине, О старом доме, об отъезде, О завтрашнем последнем дне…
А кресла в расстановке чинной
Как будто думают о том,
Как им в нетопленной гостиной
Стоять всю зиму под чехлом.[1]
— «Август», 1937
Пройдут, забудутся, остынут чувства
Изменит радость, притупится боль,
Но навсегда останется лишь это: Весна и смерть. И память об утрате,
И чаемое воскресенье в духе.
Торжественность обряда векового.
То подлинное, что одно для всех.[1]
— «Из Дневника», 1937
Не называя даже словом,. Но помня, что идёт она, Что жизнь едва защищена Случайным и неверным кровом…
Предчувствуя, как рухнут стены
Непрочных городских квартир,
Как, искажённый, дрогнет мир
От налетевшей перемены — Пересмотреть, пересчитать Всё призрачное достоянье, На письменном столе прибрать, Крестом перечеркнув названье, Закрыть ненужную тетрадь.
Теперь изнемогай от груза,
Терпи душа, глуха, темна…
Пока не кончится война,
Обречена молчанью муза.[2]
— «Суровая зима», 1939-1940
Он мне больше никогда не снится, Постаревший деревянный дом С башенкой и солнечным крыльцом (Под ногою гнулась половица…)
Как в чертах любимого лица,
Каждую в стене морщинку знала.
В комнатах неслышно обитала Музыка замолкшая отца.[2]
— «Он мне больше никогда не снится...», 1939-1940
Разгром. Развалины и трупы,
Осколки стёкол, сажа, кровь.
Слова беспомощны и тупы
Бессильна кроткая любовь. <...> С какой мольбой, с какой тоскою О том, чтобы предотвратить! — Нельзя оторванной рукою Свой лоб и грудь перекрестить. <...>
…Как ночь текла в застывшем взгляде,
Как выл на пепелище пёс,
Как снежный ветер трогал пряди
Обмерзших неживых волос.[2]
— «Война», 1941
Папироса «Беломорканал»
Фабрики табачной в Ленинграде.
…Политрук сражён был наповал
Финской пулею в лесной засаде. <...> Русских женщин красота нежна, Любовались финны-офицеры. «Другу и товарищу» — одна, А другая — «от невесты Веры».
Замело метелью бугорок,
Бродит ветер по лесным могилам.
…Серый пепел, тающий дымок…
Звали политрука Михаилом.[2]
— Папироса «Беломорканал», 1941
Броди душа по миру сиротой, И в дом чужой ты заходи с опаской, Чужой не обольщайся теплотой, К земным вещам не прикасайся с лаской.
Броди, душа, и в дождь, и в снег, и в пыль,
Но береги остатки достоянья:
Свой крест, истёртую суму, костыль
И горькие до слёз воспоминанья.[2]
Она начала сочинять с десяти лет и когда в 1931 вышли в печати её «Сказки», в них уже сказалась поразительная художественная зрелость. Благодаря своей нежной поэтичности, сказки Веры Булич так же, как сказки Топелиуса и Андерсена, не только вызывают восторг детей, для которых они в первую очередь и предназначены, но и доставляет великое наслаждение взрослым, сохранившим хоть слабые побеги воображения детской поры.[3]
В 1934 году Вера Булич сочинила пьесу для детей «Сказка о Сказке» и выпустила том стихотворений «Маятник». Первое стихотворение данного сборника посвящено жизни: «Сердца мятник горячий Бьётся, мается в груди.»
Последнее стихотворение заканчивает сборник картиной смерти: «И маятник земной, всё досчитав сполна, Застывшей вечности уже не потревожит.»
Своим тиканьем маятник напоминает человеческое сердце, а также и тем, что является движущим началом всего механизма часов. «Лавка часовщика» становится символом всего мира людского, где сердце бьётся с близким сердцем врозь.[3]
Поднимайся! ― Вверху на горе… Вера Булич С усильем надо мне брести в горах, пока мне Не станет тяжело и смутно, как в бреду, ― Но всё-таки бреду по кремню и по камню, Карабкаюсь, ползу, встаю и вновь бреду.
И выбился из сил, и вот она, вершина,
И вот внизу туман, как белая вода.
Я всё свершил: вверху светло, пустынно… Дорога кончилась: отсюда ― в никуда.[4]
— Борис Нарциссов, «С усильем надо мне брести в горах...», 1969
Стихотворения. Новый журнал. Нью-Йорк, 1962. № 70; 1963. № 71.
Четвёртое измерение. Памяти Андрея Белого (1934) // Наше Наследие. № 75-76. 2005.
Вернуться в Россию — стихами… 200 поэтов эмиграции: Антология / Сост., авт. предисл., коммент. и биогр. сведений В. Крейд. — М.: Республика, 1995.
Чужая весна. — Рудня-Смоленск: Мнемозина, 2010. 388 стр. (Серия «Серебряный пепел»). (В книгу вошли сборники «Маятник», «Пленный ветер», «Бурелом», «Ветви», а также переводы В. Булич, её статьи из «Журнала Содружества», рецензии на сборники поэтессы).
Еськина Л. А. Булич Вера Сергеевна // Русская литература XX века. Прозаики, поэты, драматурги / Под ред. Н. Н. Скатова. — Москва: ОЛМА-Пресс Инвест, 2005. — Т. 1: А—Ж. — С. 301—303. — 733 с. — 5000 экз. — ISBN 5-94848-245-6
Пахмусс Т. Вера Булич, русский поэт в Финляндии // Современник. Торонто. 1979. № 41.
Пильский П. «Пленный ветер» // Сегодня. Рига. 1938. 28 марта.
Пресас Г. Поэтесса настроения и красоты природы // Русский листок в Финляндии. Хельсинки. 1984. № 1.
Сойнинен-Егоренков М. Вера Сергеевна Булич (1898—1954). Особенности эмигрантского писателя на периферии русской диаспоры // Зарубежная Россия 1917—1939 гг. Сборник статей. Санкт-Петербург, 2000. ISBN 5-8015-0084-7
Струве Г. П. «Периферийные» поэты // Струве Г. П. Русская литература в изгнании. Изд. 3-е. Москва; Париж, 1996.
Статья в Википедии