Макбет

«Трагедия о Макбе́те» (англ. The Tragedy of Macbeth) — одна из наиболее известных пьес Уильяма Шекспира. Написана в 1603—1606 годах, опубликована в 1623-м. Наиболее популярные русские переводы — Б. Л. Пастернака (1951), Ю. Б. Корнеева (1960), А. И. Кронеберга (1846).

Перевод Ю. Б. Корнеева

Акт I

Макбет Развеял воздух, словно ветер вздохи, Их плотские обличия. А жаль. — сцена 3

Макбет Пускай судьба, мне посулив венец, Сама меня венчает. — сцена 3

Макбет Прошу простить. Ушёл в воспоминанья Мой утомлённый мозг. Друзья, ваш труд Я в книгу сердца внёс, чтоб ежедневно Читать о нём. — сцена 3

Леди Макбет Ко мне, о духи смерти! Измените Мой пол. Меня от головы до пят Злодейством напитайте. Кровь мою Сгустите. Вход для жалости закройте, Чтоб голосом раскаянья природа Мою решимость не поколебала. Припав к моим сосцам, не молоко, А желчь из них высасывайте жадно, Невидимые демоны убийства, Где б злу вы ни служили. Ночь глухая, Спустись, себя окутав адским дымом, Чтоб нож не видел наносимых ран, Чтоб небо, глянув сквозь просветы мрака, Не возопило: «Стой!» — сцена 5

Дункан Стоит в приятном месте этот замок. Здесь даже воздух нежит наши чувства— Так лёгок он и ласков. Банко Летний гость, Стриж, обитатель замковых карнизов, Ручается присутствием своим, Что небеса здесь миром дышат. В зданье Нет уголка иль выступа стены, Где б он ни свил висячего жилища; И я заметил: стриж гнездиться любит Лишь там, где воздух чист. — сцена 6

Акт II

Леди Макбет Как я боюсь! А вдруг они проснутся? Тогда конец. Погубит нас попытка, А не деянье. Тсс! Я положила Кинжалы подле слуг. Макбет их должен Найти. Не будь Дункан во сне так схож С моим отцом, я всё б сама свершила. Мой муж! <…> О делах подобных Не размышляй, не то сойдёшь с ума. Макбет Казалось мне, разнёсся вопль: «Не спите! Макбет зарезал сон!» — невинный сон, Распутывающий клубок забот, Сон, смерть дневных тревог, купель трудов, Бальзам больной души, на пире жизни Второе и сытнейшее из блюд… — сцена 2

Lady Macbeth. Alack! I am afraid they have awak'd, And 'tis not done; the attempt and not the deed Confounds us. Hark! I laid their daggers ready; He could not miss them. Had he not resembled My father as he slept I had done 't. My husband! <…> These deeds must not be thought After these ways; so, it will make us mad. Macbeth. Methought I heard a voice cry 'Sleep no more! Macbeth does murder sleep,' the innocent sleep, Sleep that knits up the ravell'd sleeve of care, The death of each day's life, sore labour's bath, Balm of hurt minds, great nature's second course, Chief nourisher in life's feast—

Привратник. … пьянство <…> похоть и вызывает и отшибает: вызывает желание, но препятствует удовлетворению. Поэтому добрая выпивка, можно сказать, только и делает, что с распутством душой кривит: возбудит и обессилит, разожжёт и погасит, раздразнит и обманет, поднимет, а стоять не даст; словом, она криводушничает с ним до тех пор, пока не уложит его в постель, не свалит всю вину на него же и не уйдёт. — сцена 3

Porter. Lechery [drink] provokes, and unprovokes; it provokes the desire, but it takes away the performance. Therefore much drink may be said to be an equivocator with lechery; it makes him, and it mars him; it sets him on, and it takes him off; it persuades him, and disheartens him; makes him stand to, and not stand to; in conclusion, equivocates him in a sleep, and, giving him the lie, leaves him.

Акт III

Убийца Мой государь, бежал и спасся Флиенс. Макбет (в сторону) Я болен вновь, хоть был уже здоров, Как мрамор целен, как утес незыблем, Как воздух волен. А теперь я подлым Сомнением и страхом связан, скован, Подавлен, сломлен. — сцена 4

Макбет Кровь лили и тогда, когда закон Ещё не правил диким древним миром; И позже леденящие нам слух Убийства совершались. Но, бывало, Расколют череп, человек умрёт — И тут всему конец. Теперь покойник, На чьём челе смертельных двадцать ран, Встаёт из гроба, с места нас сгоняя, А это пострашнее, чем убийство. <…> Призрак Банко возвращается. <…> Макбет Сгинь! Скройся с глаз! Вернись обратно в землю! Застыла кровь твоя, в костях нет мозга, Незряч твой взгляд, который ты не сводишь С меня. — сцена 4

Акт V

Сейтон Скончалась королева, государь. Макбет Что б умереть ей хоть на сутки позже! Не до печальной вести мне сегодня. Так — в каждом деле. Завтра, завтра, завтра, — А дни ползут, и вот уж в книге жизни Читаем мы последний слог и видим, Что все вчера лишь озаряли путь К могиле пыльной. Дотлевай, огарок! Жизнь — это только тень, комедиант, Паясничавший полчаса на сцене И тут же позабытый; это повесть, Которую пересказал дурак: В ней много слов и страсти, нет лишь смысла. — сцена 5

Something wicked this way comes

Конец реплики второй ведьмы в 1-й сцене IV акта, полностью она звучит так: «by the pricking of my thumbs, something wicked this way comes». После этого входит Макбет, уже предательски убивший Банко и Дункана. Переводы всей фразы:

Палец у меня зудит, Что-то злое к нам спешит. — А. Кронеберг

Палец у меня зудит, Что-то грешное спешит. — А. Д. Радлова, 1935

У меня разнылся палец К нам идёт дурной скиталец. — М. Л. Лозинский, около 1949

Пальцы чешутся. К чему бы? К посещенью душегуба. — Б. Пастернак

У меня заныли кости, Значит, жди дурного гостя. — Ю. Корнеев

Щиплет в пальчиках, вот-вот Злыдень, стало быть, придёт. — В. А. Гандельсман, 2010

Два популярных варианта — из переводов романа Рэя Брэдбери «Что-то страшное грядёт»:

Колет пальцы. Так всегда Надвигается беда. — Н. А. Григорьева, В. И. Грушецкий, 1992 («Надвигается беда»)

Кровь застыла, пальцы — лёд, Что-то страшное грядёт. — Л. Л. Жданов, 1992

О пьесе

Шекспир не был чужд слепоты своего времени, — и, вводя ведьм в свою великую трагедию, он нисколько не думал делать из них философические олицетворения и поэтические аллегории. Это доказывается, между прочим, и важною ролью, какую играет в «Гамлете» тень отца героя этой великой трагедии. <…> Дело оказалось чем-то вроде плохого каламбура; но такова творческая сила этого человека, что, несмотря на все нелепости, которые ввел он в свою драму, «Макбет» всё-таки огромное, колоссальное создание, как готические храмы средних веков. Что-то сурово-величаво-грандиозно-трагическое лежит на этих лицах и их судьбе; кажется, имеешь дело не с людьми, а с титанами, и какая глубина мысли, сколько обнажённых тайн человеческой природы, сколько решённых великих вопросов, какой страшный и поучительный урок!..

— Виссарион Белинский, «Петербургский сборник, изданный Н. Некрасовым», февраль 1846

О переводах

	Знаешь ли ты, что «Макбета» переведённого известным литератором — Вронченко, разошлось ровно ПЯТЬ экземпляров. Потчевать нашу российскую публику Шекспиром — <…> это всё равно, что <…> в кабаке с пьяными мужиками рассуждать о гегелевской философии!
	— Виссарион Белинский, письмо В. П. Боткину 19 февраля 1840

	… суровое величие и строгая простота этого творения, переданные [Вронченко] со всею добросовестностию, без всякого угодничества вкусу большинства, без всяких вылощенных прикрас, были сочтены толпою за шероховатость и прозаичность перевода.
	— Виссарион Белинский, рецензия на перевод «Гамлета» А. Кронебергом, март 1844

	У нас было довольно переводов стихами драм Шекспира. Лучшие из них доселе принадлежали г-ну Вронченко («Гамлет» и «Макбет»). Но переводы г. Вронченко, верно передавая дух Шекспира, не передают его изящности. Г-н Кронеберг умел счастливо выполнить оба эти условия: его перевод верен и духу и изящности подлинника, исполнен, в одно и то же время, и энергии и лёгкости выражения.
	— Виссарион Белинский, «Петербургский сборник»

Среди русских переводчиков Шекспира когда-то была целая группа таких, которые ради «точного» воспроизведения ритма коверкали (вернее, совсем уничтожали) интонацию шекспировских строк. <…> Поэтому, когда у Анны Радловой в одном из самых волнующих монологов Макбета я читаю стихи: Когда конец концом бы дела был, Я скоро б сделал, — это страшное «бсделал» режет меня, как ножом. И я уверен: не только меня. <…> непроизносима строка: Смерть дня и омовенье язв труда. Это языколомное язвтруда нисколько не лучше, чем бсделал. Как нарочно, в подлиннике здесь одна из музыкальнейших строк. <…> меня занимает не столько искажение языка, не столько искажение смысла, сколько та упрямая борьба с поэтичностью поэзии Шекспира, которая является движущей силой всех переводов Радловой.

— Корней Чуковский, «Высокое искусство», 1941