Это действительно страшно, когда в твоё собственное тело входит чужая жизнь.
Это игра «Борьба с жадными людьми». Ну что, начнём? Я прилетел с Америки на зелёном венике. Веник сломался — на Колыме остался. Шарик найдёшь — в ресторан пойдёшь. Арик, Марик найдёшь — никуда не пойдёшь. Хотите этот возьмите, хотите этот возьмите, хотите этот возьмите. Где шарик? Угадайте!…А-а-а-а!
Запомни Архимед: у меня нет совести — у меня есть только нервы.
Я всем должен! Куда я денусь? Сигарету!
— Ты же знал, что я им должен? — Но сначала ты должен мне.
Я тебя сам найду
Мало того, что дура, еще и готовить не умеешь!
Эти двое там, в баре: Эпштейн и тот, который меня мутузил… Они были мои люди. Ты понимаешь? Я просто хотел разыграть тебя…
За мной, вперёд! Сейчас я вам тут порядок наведу! Будете мне здесь шаляй, валяй, болтай! Сейчас я вам всем здесь устрою! Экзекуция! Люди! Вперёд и только вперёд, а потом наверх, а потом обратно вниз! Мы наведем здесь порядок! Каждый из нас — это один, но все мы вместе — это мы! И мы всё здесь перевернём! Каждому только одно — свобода! Независимость — это моя прерогатива! Я, единственный, который способен дать возможность существованию! Власти не существует! Остаётся только одна мысль в каждом нашем теле! Это мысль к существованию настоящему! Самостийному! Бытие — это не есть сознание, бытие есть подсознание! Освобождаем себя! Вперёд, а потом обратно! Консервация времени — это наш девиз, но мы его закрыли! Потому что… ты не оправдал моё доверие! И ты тоже не оправдал моё доверие! Я распускаю… и сам распускаюсь. Упасть и подняться. Нет! Лежать… раз упал! Дорогие мои, прощайте! Я был с вами, теперь меня с вами не будет. Братцы! Эх! Вот так...
— Спартак
Нет, цель жизни это… цель жизни это… мозг болит, не знаю дальше, устал.
— Кто? - Этот!
— Ну так где стекло? — Какое стекло? — Что ты дурака валяешь? Люди ждут! — Ребята, я вас не знаю. Что вам нужно? — Стекло нужно! — Для окон? — Через десять минут чтобы стекло было здесь… А нет — будем разговаривать по другому. — А как по другому? — Ладно! Хорош порожняка гонять…
— Я даже не знаю, как с тобой разговаривать. Ты ведь думаешь, что всю эту историю я затеял, а от меня тут ниччо не зависит! Они же каждый день требуют. Но ничего, нас теперь двое… Человек ты хороший…честный…я убедился. И учти — Дину мы из этого вытащим только вдвоем. Надо же понимать такие вещи! (Артур Юсупович говорит Моро, стоя спиной к нему, потом оборачивается и видит, что никого нет).
Вообще философия и эстетика «Иглы» прямо полярна символизму. Я старался максимально освободить фильм (сцены, диалоги, сюжет) от какой-либо символики, сделать его наподобие пустого сосуда, который каждый зритель мог бы заполнить собственной интерпретацией.[1][2]
«Игла» — фильм не о том, как плохо быть наркоманом, а о том, как нас одурманивают. И не только наркотиками. — 16 сентября 1988
На самом деле фильм «Игла» был сделан так, что мы, наоборот, постарались отнестись ко всем суперменским вещам с некоторой иронией и немножко посмеялись над этим. — 2—5 февраля 1989
корр.: Как Вы сами оцениваете Вашу работу в фильме «Игла»? Вы довольны ей?
— Отчасти. С одной стороны, я доволен, я считаю, что это неплохо. С другой стороны, если я начну Вам сейчас её разбирать, то разнесу в пух и прах. — апрель 1989
корр.: О фильме кинокритики говорят как о явлении в кинематографе, мол, Цой создал новый образ романтичного героя.
— Вообще-то я не создавал ничего, просто старался быть естественным. корр.: <…> вы играли почти себя.
— В какой-то степени так оно и было. И всё же я позволил себе некоторые эксперименты. Ну, интересно иногда изобразить, скажем, хама. <…> Но всё равно это недалеко уходит от реального персонажа, фильм делался без всяких костюмов и причёсок. Я как ходил по улице, так и входил в кадр. <…> У нас был, конечно, первоначальный литературный сценарий, потом Рашид написал режиссёрский, со значительными изменениями. В конце концов от оригинала не осталось почти ничего. — 6 мая 1989
