Алексей Фёдорович Вишня

Алексей Фёдорович Вишня

Статья в Википедии

Медиафайлы на Викискладе

Алексей Фёдорович Вишня (род. 18 сентября 1964) — советский и российский музыкант и звукорежиссёр.

Цитаты

Песни

Зашевелились корни Деревьев и кустов. Растаял снег на дёрне И около крестов. Оттаявшие кости Брыкаются со сна <…>. Вон вылезли скелеты Из тесных, скользких ям. Белеют туалеты Мужчин и рядом дам. Мужчины жмут им ручки, Уводят в лунный сад И все земные штучки При этом говорят. Шуршание. Вздохи. Шёпот. Бряцание костей. <…> «Мадам! Плохое дело… Осмелюсь вам открыть: Увы, истлело тело — И нечем мне любить!» — альбом «Сердце», 1987

— «Весна мертвецов»

	Тихой сапой мы с тобою обескровили весь город И, нажравшись лейкоцитов, мы орём блатные песни Это наш вурдалаков гимн… — там же
	— «Вурдалаков гимн»

	Как прекрасно солнце, Когда оно светит. Как красиво небо, Когда оно над головой. Я знаю, что жить мне под солнцем не светит, Ведь я земляной <…>. Я червяк-вяк-вяк, из-под камня вяк-вяк. Я нашёл в этом попс, и я не хуже других.
	— «Я — червяк», 1988

	Мы стоим за твёрдый идеал и нам на всё плевать.
	— «Всё кайф», до 1991

	Чёрное облако пыли Таит в себе метастазы. В районах Персидских заливов Уснули все камикадзе. <…> А те, что за облаком пыли Новые шлют приказы… — альбом «Иллюзии», 1991
	— Алексей и Елена Вишня, «Камикадзе»

Альбом «Танцы на битом стекле», 1989

Передо мною на столе лежит белеющий лист, Много мыслей в голове, но он останется чист. Если все их излагать, то отвалится рука, Я выжал из себя строку, я цел и невредим пока. Я не читаю книг, я не хожу в кино, И тексты моих песен — это полное фуфло. Потому что нет эмоций, нет любви и нету зла. <…> Но некуда бежать, от себя не убежишь. Я потерял свое лицо под сенью ваших серых крыш. Средь массы мяса, жира, кожи, стриженых ногтей, Я буду слушать выпуск свежих новостей По телевизору, по радио, в газете.

— «Белеющий лист»

	Твой голос — предчувствие общей беды. Твой край — толика лунной воды. <…> Мой разум станет ещё быстрей, Что стеклянными брызгами Вопьётся в твой девственный ум И в кожу, и в кожу! Эти белые руки! Эти голые ноги! И как будто от скуки Кровь на игле. Я даю тебе адреналин — То, что ты потеряла, Одержимо танцуя На битом стекле.
	— «Танцы на битом стекле»

	Мать моя любит и верит в меня, Пишет мне завтра, стирая вчера…
	— «Шприц»

О группе «Кино»

После той больницы он стал совершенно не таким человеком, каким я его знал. Более того, он стал полной противоположностью того Витьки, с которым вы писали «Сорок пять». И таким он сохранился до самой своей смерти. Но тем, кем он стал и каким он стал в жизни, он стал именно тогда. Может быть, это и не лекарства были, а осознание своего места, что ли. Именно тогда он стал тем ВИКТОРОМ ЦОЕМ, которого мы вот сейчас имеем. Со всех заглавных букв. У него была куча комплексов, это ни для кого не секрет. Каждый, кто его знал лично, это подтвердит. И, видимо, он решил разом от всех от них избавиться. И немножко перестарался в этом деле. Было иногда впечатление, что он просто сошёл с ума.

Юра был очаровательный скромный человек, который постепенно превратился в совершенно цоеподобного персонажа. Они стали настолько похожи, что когда Витька и Юра находились рядом, даже двигались одинаково. Как двойники. Я не говорю, что Юра подражал Витьке, просто они жили абсолютно своей жизнью — жизнью, отдельной от всех людей, которые были вокруг.

Живых барабанов они у меня не писали никогда. Один раз я попробовал, ещё на Охте. Слышно их было около Смольного, на другом берегу Невы, и я с этим делом завязал. Барабаны были поставлены на балкон и за полгода превратились в отвратительную липкую кучу грязного мусора. Ситуацию спасала только драм-машина. А функции Густава в «Кино» были больше имиджевые. На концертах он играл тоже очень условно... Густав просто одно время жил с Витькой в одной квартире, у них было какое-то единство душ, единство взглядов, может быть, даже больше, чем с Юрой. Они всё время были вместе. <…> Рядом с Густавом он превращался вот в этого «космического пришельца». И тысячекратно это усилилось, когда приехала в нашу страну Джоанна Стингрэй. Тогда он и стал ГЕРОЕМ.

Одна из знаменитых гипотез Виктора гласила, что в каждом альбоме должна быть «сопля», такая проходная, никакая песня.

В распаде «Кино» виноваты амбиции Алексея, — он был постарше Виктора года на четыре, пообразованней, вестимо, тоже песни писал, ну и, конечно, имел лидерский потенциал. Тогда в группе «Кино» функционировали два персонажа («Рыба» и Цой), но ездили на гастроли они втроём. Марьяна была третьей. Гонорары делили соответственно: Цою 33 %, Марьяше 33 % и «Рыбе» 34 %. «Рыба» считал, что ему 34 % против цоевских 66 % западло. <…> В противном случае «Рыба» получал бы 50 %, а Цой 25 %, в связи с чем Алексей и был изгнан. Деление было законным, но несправедливым. Рыбин поднял об этом вопрос и был вышвырнут Цоем под действием Марьяны, поскольку «Рыба» к тому моменту познакомил его на свою голову с Каспаряном. <…> Рыбин был прежде всего забит в своей амбиции получать с концерта столько же, сколько Цой, и никаких дополнительных (придуманных) причин в том не было. Каспарян был согласен получать вдвое меньше, а Рыбин — нет. — в интервью Калгину 2011 г. Рыбин подтвердил финансовые споры, но назвал их неосновной причиной разрыва

— интервью В. Н. Калгину, 2011

При жизни его искренне любило количество человек, которое можно пересчитать по пальцам двупалого существа. То есть никто не отрицал талантов и все любили продукт, но на финальном этапе близко к Виктору приблизиться было невозможно, и это сильно раздражало и проявлялось даже в быту. Ну, например, спросишь его о чём-то, а он отвечает в сторону, под углом 90 градусов к тебе, и только мельком посматривает, как ты реагируешь, в глаза не смотрит. <…> Он был чудовищный сноб и презирал простых людей.

— то же

Об альбоме «46»

Как музыканты они были тогда на уровне нулевом. Ничего не контролировали на записи, как получалось, так и получалось. Что меня на протяжении всей записи удивляло, так это то, что музыканты мне ни разу не сказали: «Давай, Вишня, отмотаем плёнку назад, всё к чёртовой матери сотрём и перепишем всё заново». Хотя это вполне можно было бы сделать… Но мы были довольны результатом, потому что то, что лилось из динамиков, казалось божественным. Мы все слушали плохие записи, запиленные пластинки, колонки и проигрыватели были у всех херовые, и поэтому мы не имели понятия о том, как все должно звучать на самом деле. <…> Глаза застилала пелена счастья, что — о-ох!.. получается! Получается ТО, О ЧЁМ МЕЧТАЛИ.

	Если бы не записали у меня втроём «46» — Тропилло бы не услышал убогость материала заранее, и не нагнал бы на перепись этих песен (в Начальник Камчатки) Бутмана, Губермана, Курёхина и ещё чёрта в ступе. Он вообще не стал бы его записывать — ибо не нравился [Цой] особо Тропилле.
	— запись в ЖЖ, 4 июня 2005

… для песни «Троллейбус» <…> я стучал по картонной коробке клизмой, насаженной на отвёртку. <…> Достаточно было ещё одного приезда, и запись будет готова. Так и случилось: в следующий раз Виктор приехал один. Мы где-то что-то подчистили, я склеил номера в нужном порядке и говорю: «А знаешь, как круто было бы альбом назвать? «Сорок шесть!»». Виктор рассмеялся и согласился. По крайней мере, мне так показалось. Он попросил сделать несколько копий и увёз их с собой. На следующий день — в понедельник — я отнёс новый альбом на работу и дал копию парням. Потом одни друзья приехали послушать — забрали копию. Затем другие. В конечном итоге запись расползлась по всему городу. Конечно, «46» не был полноценным альбомом.

Бытует мнение, что Марианна написала несколько стихотворных форм: таких, как «Акробаты над куполом цирка», например. Однако доказательств этому получить не удастся. <…> Когда Цой записывал у меня «46», с ним приезжала и Марьяша, которая открывала большую амбарную книгу с текстами Цоя. Все тексты были аккуратно переписаны с черновиков Вити её рукой. Большой такой «журнал учёта». Знаете, как это бывает — раз критика есть, значит, и ответ на критику тоже быть может. Наверняка Марьяна и тексты правила. В тот день и прозвучало, что «Акробаты» написала она. А могли они вместе — Марьяна просто участвовала в написании. — около 2011

Об альбоме «Группа крови»

В присутствии Джоанны они просто не поддавались никакому влиянию, не слышали никаких слов. С ними было невозможно говорить. Я превращался в ничто. При этом месяц назад я был всем — как же, студия, аппарат... Запись... Раньше они не просто со мной сосуществовали — мы вместе, можно сказать, творили. <…> В это время мы вместе с Витей сыграли пару концертов в «Поп-механике». Ни Витька, ни Тихомиров даже не смотрели в мою сторону, хотя на сцене мы стояли рядом. Они были ужасно на меня обижены. А потом Витя вдруг как-то сам уговорился. Он начал сниматься в кино, ему потребовались новые, хорошо записанные фонограммы <…>. И я ему на одном из концертов говорю: «Слушай, давай нормально сведём твой материал». Он пожал плечами и ответил: «Давай». <…> Я выманил у студии Дворца молодёжи привезённый Джоанной SPX-90 — ревербератор, которого уши нашего обывателя ещё не слышали. <…> Я купил билет на самолёт и поехал к своему другу Андрею Лукинову в Москву и повёз ему копию «Группы крови». Андрей занимался тиражированием. <…> Моей целью было донести до всей страны то, что мы сделали. Денег за это всё равно ни он, ни я — никто бы тогда не получил. Ждать, пока его выпустит «Мелодия», если вообще выпустит, было делом безнадёжным. Потом поползли слухи о том, что Витька, мол, не хотел распространять этот альбом в России, дескать, он писал его для Америки и я оказался последним гадом <…>. Меня обвинили во всех смертных грехах после того, как Витька, заканчивая сниматься в фильме «Игла», подошёл к ларьку и увидел свой альбом, сведённый неделю назад, на верхней строчке хит-парада. Он сразу же нажаловался Джоанне, та сказала, что «этоу невозможноу, этоу противоправноу». Но Виктором и группой «Кино» мне никогда, ни разу не высказывалось никаких претензий, потому что до меня никто ещё не отвозил записей Лукинову. Я нашёл место, через которое альбом мгновенно становился известным на всю страну. <…> По радио сразу начали говорить о том, какой крутой альбом, какой Витя гениальный композитор, а я — гениальный звукорежиссёр. Никто же ещё не пользовался SPX, бедняги журналисты думали, что я сам всё это изобрёл.

… Георгий Гурьянов, в отличие от остальных музыкантов «Кино», в 90-м раз и навсегда прекратил музыкальную деятельность. Есть мнение, что Гурьянов якобы не играл ключевую роль в группе, но это — глубокое заблуждение несведущих «киноведов». Процесс сочинения и аранжировки песен альбома «Группа крови» проходил у него дома, там же репетировали перед концертами. Цой просто жил у Гурьянова, они играли и рисовали. Часто Георгию случалось первым услышать новую песню, а после некоторых доработок по тексту или гармонии подключались к работе другие музыканты. Случалось, на репетицию приезжали их друзья «Новые художники»: каждый старался издать какой-нибудь звук, и если это получалось органично, так и играли ближайший концерт. В составе «Кино» не раз были замечены художники Сергей Бугаев (Африка) на перкуссии и Андрей Крисанов на бас-гитаре. Всё это очень не нравилось гордому Гурьянову: мало того, что дублирование ритм-секции вносило дикий разнобой в звучание, так они его ещё закрывали собой. В общем, под нелепый конец своей деятельности «Кино» находились в состоянии полураспада. Ещё немного, и... Гурьянов мог психануть и выйти из состава группы совершенно спокойно. Его интересы всё больше лежали в русле красок, холстов и галерей.

Альбом произвёл эффект разорвавшейся бомбы. Качество звучания, высокий слог песен, их общественная ликвидность — всё это обусловило принципиально новое отношение властей к явлению русского рока. Нужно ли говорить о том, что в течение недели, как мы закончили альбом, он буквально пронизал всю кровеносную систему нашей необъятной Родины…

О Вишне

Вишня — настоящая поп-звезда с уникальной манерой пения. Ему присуще такое редкое, но важное для рок-музыканта свойство, как чудачество. Некоторые вещи стоит иногда утрировать, чтобы они не укладывались в привычные рамки, чтобы они сами выпрыгивали на слушателя. И за счет этого песни ­непременно обратят на себя внимание. Произошла досадная пауза, когда он на десятилетие сошел со сцены, но я считаю, что у него есть все шансы для того, чтобы занять подобающее ему место, благо сейчас подходящий момент.

— Всеволод Гаккель, группа «Аквариум», «Афиша Воздух», 17 июня 2015 года

	Вишня совершенно не изменился. За исключением того, что как бы в другом масштабе взят. Тот же самый толстенький ребёнок, только теперь <…> высокий <…>. Остальные габариты в той же пропорции.
	— Алексей Рыбин, ««Кино» с самого начала и до самого конца», 1998

	Сколько «Кино» сделало для Вишни! Об этом он не говорит? Если бы не мы, то и Вишню бы не услышали. Давайте так рассматривать вопрос. Нет, Вишню мы любим так, традиционно. Ссыкливый, подлый, гнусный, мерзкий Вишня, которого мы традиционно любим. Я с радостью его вижу, когда встречаю.
	— Юрий Каспарян, интервью В. Н. Калгину, 2012

youtube.com Самое точное определение, которое можно дать сольным альбомам Вишни, — они нелепы. Как в плохом, так и в хорошем смысле. Сделанные в духе популярного тогда Игоря Корнелюка, если еще кто пом­нит такого, они несли в себе вирус автопародии — это представляется в них самым симпатичным. Однако серьезным музыкальным явлением они так и не стали, хотя в каком-нибудь виртуальном сборнике отечественных экзерсисов, манифестирующих отказ от англоязычного рок-н-ролла, они заняли бы почетное место, без вопросов. Его оптика весьма близка мироощущению поколения, которое прозвали хипстерским.

— Сергей Жариков, лидер советской рок-группы «ДК», «Афиша Воздух», 17 июня 2015 года.