Интервью Виктора Цоя

Материал из Викицитатника

Известно около сотни интервью Виктора Цоя.

Цитаты[править]

  •  

Мне кажется, что песни, тексты, которые я пишу — они очень многозначные, очень ассоциативные, могут рассматриваться с очень многих углов зрения и каждому человеку могут дать то, что он хотел бы взять из этой песни.[1]

  •  

корр.: Попробуйте вспомнить самую значительную высоту, которую преодолели. <…>
— Вероятно, это было то, что я бросил в какой-то момент дело, которым занимался лет десять или одиннадцать. Конечно, на окончательный разрыв с изобразительным искусством — занятием давним и любимым — путём переключения на что-то совершенно бесперспективное (в то время игра на гитаре расценивалась как тунеядство и никому не нужное бренчание) потребовались некоторые силы.[2]корреспонденту газеты «Горизонт — Оркен» А. Гостеву, около 1989

1985[править]

  •  

Мне очень интересно понять подход музыкантов на Западе. Я слышал, что для многих из них — это только работа, они просто играют ради денег, и дай им больше денег — они перейдут выступать в другую группу. У нас я не представляю этого. Никто из нас не пошёл бы в другую группу, если бы там были лучшие условия. — видеоинтервью Дж. Стингрей на Проспекте Ветеранов, Ленинград

  •  

В Ленинграде много хороших групп, но «Кино» занимается проблемами стиля, моды, проблемами молодого поколения, проблемами тинейджеров. Мы также все художники, философы, социологи и внимательно следим за модой….[3]

«Взгляд с экрана»[править]

  •  

Что означает для меня слово «Камчатка»? Ничего конкретного, я там никогда не был, оно лишь подчёркивает некую абсурдность текста, его фантастичность. «Камчатка» и «Алюминиевые огурцы» — это чистая фонетика и, может быть, какие-то ключевые моменты, не связанные между собой и имеющие задачу вызвать ассоциативные связи. Можно назвать это реальной фантастикой. Можно в какой-то мере сравнить этот подход с театром абсурда Ионеско. Только у нас не мрачное разрешение элементов действительности, а более весёлое.[4][5]

  •  

С Алексеем Рыбиным в последний период нашего сотрудничества отношения всё более и более осложнялись, и это мешало работе. Возможно, сыграло роль то, что на «45» все песни были моими, альбом сразу же стал популярным, а Алексей — человек, я бы сказал, с обострённым чувством лидерства. Я не стал бы ему препятствовать, если бы он захотел исполнять свои вещи на концертах. Но вся беда в том, что за всё время нашей совместной деятельности он не написал ни одной вещи — «Звери» и несколько других были написаны раньше. Он тоже постоянно говорил, что лучше меня поёт, аранжирует, играет на гитаре. С последним я, правда, вполне согласен. <…> По поводу пения — в рок-музыке давно сложилась традиция, что автор сам исполняет свои произведения. С этой точки зрения мне не очень нравилось, что Лёша на концертах, которые он для себя организовывал, исполнял мои вещи, не ставя меня об этом в известность.. Кроме того, возможно, его представления о темах, звуке несколько отличались оттого, что делало «Кино», и он говорил, что организует собственную группу, которая будет, по его мнению, круче. Ну, насколько мне известно, он говорит то же самое и сейчас…

  •  

То, что называют «46» — рабочие записи, где мы играем вдвоём с Юрием, и мне очень жаль, что они разошлись. Одно время мне «Начальник Камчатки» очень не нравился. Очень вялый по звучанию альбом. Но любопытно, что сейчас, по прошествии более года, я замечаю, что такой звук — атмосфера занудства — входит в моду. На «Это не любовь» мы не возлагали вообще никаких особых надежд. Там собраны некоторые старые вещи: «Весна», например, и песни, предназначенные, так сказать, для внутригруппового использования. Условия студии были таковы, что выбора не было — три гитары и ритм-компьютер, никаких накладок, кроме одной вещи. Вначале это угнетало, но в процессе работы даже стало нравиться, и под конец записи мы, можно сказать, даже к этому стремились, к такому звуку.

1986[править]

  •  

… стихов я не пишу, только песни.[6]в[5] и части других книг ошибочно указано 24 февраля 1984

  •  

Что касается «Юбилейного», я не сторонник, в принципе, массовой культуры, поэтому в такой большой зал, я уверен, придёт много случайных людей, которые просто приходят… Вот на «Аквариум», я думаю, многие приходят просто потому, что в газетах — группа «Аквариум», слухи ходят. А нравится ли им на самом деле — я не уверен. Или, может быть, они попали под влияние своих знакомых, которые слушают «Аквариум». Хочется так, чтобы немного было, но чтоб все понимали.[7]ответ на записку выступления с Ю. Каспаряном в Ленинграде (ДК Связи) в декабре 1986 на встрече с клубом «Вираука»

1987[править]

  •  

Нам за честность могут простить практически всё: и, скажем, недостаточно профессиональную игру, и даже недостаточно профессиональные стихи. Этому есть масса примеров. Но когда пропадает честность — уже ничего не прощают. <…>
С Запада пришла лишь форма: электрогитары, ударные, усилительная аппаратура. Но заимствование формы вовсе не означает, что эта музыка является целиком заимствованным явлением. Я считаю, что это сейчас по-настоящему живая музыкальная форма, и ещё — это музыка, которая остаётся социальным явлением, это массовое народное искусство. <…>
В принципе рок-музыка в социальном плане — вещь довольно сильная, среди музыкантов есть люди, которым верят, и они многое могут сделать. Если бы нам чаще давали возможность выступать в газетах, на телевидении, излагать свою точку зрения на разные вопросы, то, может быть, моя музыка и тексты были бы иными. А поскольку, скажем, у меня нет такой возможности, я всё стараюсь выразить в песнях.[8][5]

  •  

Поэтический язык [бардов], язык символов, образов, которые составляют песню, сейчас звучит фальшиво. И то, что они продолжают это петь сегодня, не замечая фальши, рождает недоверие и неприятие. Я не понимаю, как сегодня можно слушать песни о том, что всё замечательно, когда мы сидим в палатке, у костра, и до чего здорово, какая у нас здесь любовь, дружба и так далее. Мало кто этому поверит.[9][5]

  •  

У нас очень ленивая группа, и если бы больше репетировали, я думаю, что музыка, которую мы играем вместе, была бы несколько интересней. <…> Я иду несколько на поводу у всеобщей лени, ну и плюс к тому отсутствие какой-либо базы профессиональной, отсутствие элементарного места для репетиций…[10]алма-атинскому телевидению в конце года

1988[править]

  •  

— Расскажи о своей группе.
— <…> все сумасшедшие. Густав — это самый главный сумасшедший, но является законодателем мод и авангардистским идеологом. Мы находимся с ним всё время в некотором конфликте, потому что он считает, что всё это уже немножко не модно. Он очень модный.[7]ответ на записку во время выступления в школе № 344 Ленинграда

  •  

Все песни представляются предварительной цензуре. Hельзя, чтобы содержание текстов было открыто политическим. Ловкие люди протаскивают всё, что они хотят сказать, но власти не обманешь. Они как публика: понимают с полуслова. <…>
Прошло всего 2 года с тех пор, как мы можем открывать рот, и никто не знает, сколько времени это продлится, поэтому никто не теряет ни минуты. В общем, все рокеры хотят настоящей демократизации этого общества.[11]вариант распространённых мыслей

  •  

… я пишу об окружающей меня жизни, о волнующих проблемах. Важно лишь быть не кем-то, а только самим собой. <…> А рок-музыка для меня, так же, как и для огромной массы молодёжи, совершенно естественная и органичная форма самовыражения. В ней нет ничего конъюнктурного, заказного. Только ты, твоя совесть — главный цензор. И эту позицию не надо афишировать на каждом углу. Её нужно просто реализовать, воплотить в песне. Как показало время, появилось не случайное поветрие моды, а социальное явление — современная музыка. Причём, как мне кажется, с довольно-таки размытыми жанровыми границами. Я, например, часто выступаю и как автор-исполнитель. Вообще для меня есть просто песня. Можно её петь одному под гитару, можно группой, можно — в сопровождении оркестра из трёхсот человек. Это неважно… <…>
А молодые музыканты вовсе не разрушители или хулиганы от искусства, а скорее его хранители. Ведь в сложное время, во многом лживое и циничное, именно они сумели сберечь в своём искусстве радость живой жизни, индивидуальность, неприятие конформизма, протест против псевдоценностей.[12][5]

  •  

Я не сторонник тех, кто утверждает: люди нас не понимают. Значит надо сделать что-то ещё, чтобы поняли. Поэтому и стихи, и музыка, и живопись, и кино мне нужны для того, чтобы проще было находить с людьми общий язык. Естественно, люди и не могут думать одинаково, но понимать друг друга — должны. На то они и люди… Все эти конфликты с роком на меня не влияли. Они меня не заботят. Заботит отношение людей в массе.[13]

  •  

В нашей рок-музыке много подражательного. Слишком много. А я считаю, что коль скоро музыка эта сочиняется в России, то хоть какие-то элементы русского фольклора присутствовать в ней должны.[14]в песнях Цоя много реминисценций на русские пословицы и поговорки[15]

  •  

Я не считаю «Перемены» «песней протеста». Вообще я не очень понимаю, зачем она нужна в картине [«Асса»], потому что выглядит там, на мой взгляд, таким вставным зубом. Я не мог предположить, каков будет конечный результат, и отвечает за всё это только режиссёр. Я только рад, что мне удалось в этом фильме выглядеть максимально отдельным от всего остального.[16][17]

  •  

«Игла» — фильм не о том, как плохо быть наркоманом, а о том, как нас одурманивают. И не только наркотиками.[18][7]

  •  

Молодая группа, которая только что собралась и ещё не очень представляет, чем она будет заниматься, придумывает, скажем, название «Хулиганы», а потом выясняется, что музыка получается вполне благопристойная и название не совпадает. Соответственно название надо брать максимально размытое, абстрактное, ну и какое-то запоминающееся. И когда мы брали это название, я исходил из того, что слово «кино» очень часто употребляется в языке, висит на кинотеатрах и его можно толковать… его даже нельзя толковать никак.[19]

  •  

… конечно, мне приятно, что людям нравится музыка, <…> но я прекрасно понимаю, насколько это вопрос попадания во время. Я в каком-то смысле в него попал, если это нравится, но точно так же мог бы и не попасть[20], песни от этого хуже бы не стали, музыка тоже, но это было бы… Это даже не везение, некоторое чутьё может быть… Это трудно сказать. В любом случае мы всегда делаем то, что прежде всего нравится нам. Я могу сказать в песнях, как, на мой взгляд, лучше. <…> Если кто-то не согласен — я не буду его убеждать. Поймите, я не пишу лозунгов. <…> То есть, единственное, что мне хотелось и хочется — <…> чтобы люди больше чувствовали себя свободными от обстоятельств, то есть чтобы человек сохранял скорее себя, нежели какой-то внешний комфорт.[19]

  •  

корр.: Совпадают ли «я» в ваших песнях с вашим собственным «я»?
— Иногда полностью, иногда частично, иногда не совпадают совсем.[21][5]

«У нас у всех есть какое-то чутьё…»[править]

  •  

корр.: Откуда взялось слово «бошетунмай»? Сам придумал?
— Нет, не сам. Есть несколько разных версий возникновения этого слова.
корр.: А у тебя какая?
— Классическая. Просто такое вот волшебное слово.[22][5]перепечатано в[23] и в этом виде включено в[5], но, скорее всего, объединено с интервью мая 1990[15]

  •  

Не нравится, что группы как-то размениваются. <…> Мне кажется, что в последнее время очень много групп, особенно в Ленинграде, почему-то занимаются публицистикой, а не написанием песен. <…> Газета — и есть газета. Она сиюминутна.

  •  

Да, я занимаюсь поп-музыкой. Музыка должна охватывать всё: она должна, когда надо, смешить, когда надо, веселить, а когда надо, и заставлять думать. Музыка не должна только призывать идти громить Зимний дворец. Её должны слушать.

  •  

Так получилось: как только началась гласность — все как с цепи сорвались говорить правду. Это было очень популярно. А в наших песнях нет никаких сенсационных разоблачений, но люди по привычке пытаются и здесь найти что-то эдакое. И в результате «Перемены» стали восприниматься как газетная статья о перестройке. Хотя я её написал давно, когда ещё и речи не было ни о какой перестройке, и совершенно не имел в виду никаких перестроек.

  •  

Я пробовал несколько лет назад иметь дело с телевидением — мы записали песню «Фильмы». Позже сняли песню «Война». Они похожи, как братья-близнецы. Мы посмотрели эти ролики, и тогда я решил вообще не иметь дела с телевидением.

  •  

корр.: … для тебя какое из двух зол лучше: полное равнодушие зала или полное неприятие?
— Лучше, если не нравится. Лучше, если раздражает. Всё-таки это какая-то эмоция, всё-таки мне удалось зацепить этого человека. А ему с этого легче переключиться на положительное. Такой человек сходит на концерт-другой и обязательно найдёт что-то своё.

  •  

Я могу, конечно, сказать, что «Кино» — это образ жизни и так далее…
<…> в последнее время появилась такая тенденция в прессе — «Виктор Цой и группа „Кино“». Почему Цой и группа «Кино»? Непонятно. Мне эта тенденция очень не нравится и я бы хотел, чтобы этого не было. Мы делаем всё вместе, и проводить разделение не надо…

1989[править]

  •  

«Последний герой» — это, конечно, в песне герой такой. Много таких есть. Нет, не любер, но, может быть, также и любер. Это просто независимый человек. Или который хочет быть таким. Или ему кажется. Но это не я. Я не герой.[24][7]

  •  

На самом деле фильм «Игла» был сделан так, что мы, наоборот, постарались отнестись ко всем суперменским вещам с некоторой иронией и немножко посмеялись над этим.[25][7]

  •  

Хорошая музыка должна быть энергичной, и не хочется употреблять слово «честной», но это всегда чувствуется: вот это сделано человеком, потому что он так делает и больше никак не хочет и не может, а это сделано человеком, потому что он считает, что так нужно, будет лучше покупаться.[25][7]

  •  

Никогда не считал себя героем или борцом[26] Просто сидел, писал песни о том, что мне нравилось, волновало. Я считал, что это нормально. Меня, конечно, не прельщало то количество неприятностей, которые из-за этого были, но к ним относился достаточно спокойно. <…>
Мне не нравятся люди, которые считают себя пророками и думают, что в состоянии научить других, как жить. Я пою о своих проблемах, увлечениях и никого учить жить не собираюсь.[27][7]

  •  

У нас просто очень много плохих рок-групп в стране. Очень много. Потому что, в принципе, форма очень простая. Овладеть формой очень легко. Человек, который год или два играет на гитаре, может собрать четверых-пятерых таких же ребят, и, в принципе, у них получится что-то, формально похожее на рок-музыку. И они начинают где-то играть, выступать. И таких групп масса.[28] <…> И сейчас, конечно, сложная ситуация. Групп, которые могут собрать большой зал, действительно осталось очень мало. Но я не вижу никаких признаков того, что это как-то отмирает. Просто в какое-то время рок был, так сказать, модной темой и запретной. И любая группа, если написано «рок-группа», вы помните, приезжала, а если ещё какая-нибудь английская, то обязательно были бы аншлаги. Сейчас уже нет. Сейчас к нам приезжают хорошие даже группы — английские, американские. Они не собирают зал у нас, потому что рок — это стало нормально. Это, ну, музыка. И здесь уже выбор идёт не из-за моды, а если нравится.[29][7]

  •  

Состояние нашего общества я расцениваю как очень опасное. Вот уже четыре года, как вместо дел все занимаются болтовнёй, вместо перемен — тишина, вместо свободы — неизвестность. У меня такое впечатление, что мы все больны СПИДом, что скоро может случиться непоправимое.[30][31][5]

«Не тронь мою душу…»[править]

  •  

… сейчас на Западе очень сильна мода на Россию: на советскую символику и всё остальное. Но отношение ко всему этому очень несерьёзное, как к матрешкам: мол, смотрите, русские на гитарах играют, почти так же, как мы. И масса групп, используя возможность, бросилась просто очертя голову за границу, сознательно идя на то, что их там будут принимать на самых плохих условиях как финансовых, так и концертных. Мне меньше всего хотелось выглядеть такой «матрёшкой». Ведь дело тут уже не столько в деньгах, сколько в престиже страны. Если уж так хочется за рубеж, то лучше уж ехать туристом. Что касается нас, мы всё-таки совершили попытку сделать иначе. Во-первых, сначала выпустили во Франции пластинку. Во-вторых, это было не просто мероприятие типа «Концерт из России», а очень известный в Европе фестиваль рок-музыки. Поэтому я решил поехать и посмотреть, насколько можно установить коммуникацию. Не могу сказать, что это было очень удачно, потому что от нас скорее ждали какой-то русской экзотики, а увидели собственно рок-музыку.[5] Больше внимания было группе «АукцЫон», потому что она как раз и дала русскую экзотику, которая требовалась, начиная от серпов и молотов и кончая цирком. Я не хочу устраивать цирк, я хочу, чтобы люди слышали музыку и забыли, откуда я, из СССР или из Канады…[32]

  •  

корр.: Вы противоречивый человек?
— Нет, я совершенно монолитный.[32][5]

  •  

Для настоящего музыканта обстоятельства внешней жизни не имеют почти никакого значения. Ему для того, чтобы что-то делать, нужен инструмент и больше ничего. Я знаю массу людей, которые говорят: вот если бы у нас была аппаратура… У нашей группы аппаратуры нет вообще, ну, кроме инструментов. Однако мы продолжаем что-то делать, а те сидят и ждут[33], пока у них аппаратура появится.
Может наступить момент, когда я почувствую, что мне остаётся только повторяться или работать, играть концерты, превратиться в профессионального музыканта. Когда этот момент наступит, я перестану этим заниматься. Я не считаю, что это предательство, наоборот, честный уход со сцены.

  •  

корр.: О фильме «Игла» кинокритики говорят как о явлении в кинематографе, мол, Цой создал новый образ романтичного героя.
— Вообще-то я не создавал ничего, просто старался быть естественным.
корр.: <…> вы играли почти себя.
— В какой-то степени так оно и было. И всё же я позволил себе некоторые эксперименты. Ну, интересно иногда изобразить, скажем, хама. <…> Но всё равно это недалеко уходит от реального персонажа, фильм делался без всяких костюмов и причёсок. Я как ходил по улице, так и входил в кадр. <…> У нас был, конечно, первоначальный литературный сценарий, потом Рашид Нугманов написал режиссёрский, со значительными изменениями. В конце концов от оригинала не осталось почти ничего.

«Я отказываюсь перевоплощаться…»[править]

  •  

Профессия киноактёра, человека как мастера перевоплощения, меня не интересует вообще. Я отказываюсь перевоплощаться.[34]

  •  

Я не работаю в кочегарке до сих пор. И на самом деле, конечно, я этому рад. В этом была, конечно, и романтика, и всё, что угодно. Это очень красиво. Но это же ненормально. <…> Гораздо больше будет пользы, если я буду заниматься своим делом и только им, а не гнуть спину, кидая уголь.

  •  

Объяснять песню, это всё равно, что объяснять анекдот. Это не интересно.

  •  

корр.: Как Вы сами оцениваете Вашу работу в фильме «Игла»? Вы довольны ей?
— Отчасти. С одной стороны, я доволен, я считаю, что это неплохо. С другой стороны, если я начну Вам сейчас её разбирать, то разнесу в пух и прах.

  •  

Мы стараемся минимально использовать, вообще не использовать каких-то внешних эффектов, а просто играть и петь.

«Стараюсь обычно верить в лучшее»[править]

  •  

Я считаю, что мои тексты не могут существовать без потери в отрыве от музыки.[35][7]

  •  

[Альбом] «Группа крови» действительно сильнее предыдущих. Но я сам вижу массу недостатков. Так что поле для совершенствования у меня — краю не видно.

  •  

корр.: Что скажете по поводу поездки во Францию, например, касательно нашего рока, его популярности на Западе?
— Да я и так знал, что он там никому не нужен. Его просто не знают. Смотрят с каким-то удивлением, потому что из СССР. «Ах, у вас ещё и группы есть?! Вы ещё и на гитарах играете?!»
корр.: В прессе писали, что «Кино» там не приняли…
— Собственно, принимать было некому. Мы же ездили пластинку записывать. А выступали только перед журналистами — до народа так и не добрались.

  •  

корр.: Какое отношение имеет к группе Сергей Бугаев?
— Никакого. Правда, мы играли несколько раз вместе, но членом группы он не был никогда. Он вообще не музыкант. — до сих пор Бугаев время от времени продолжает преувеличивать свою роль в группе, что опровергали остальные музыканты[36]

  •  

«Рок» — он какой-то немножко сентиментальный. Слюнявый.

1990[править]

  •  

корр.: А в чём — если одним словом — вы видите разницу между московским и ленинградским роком?
— Ленинградский рок делают герои, а московский — шуты.[37][5]Рашид Нугманов, «Подлинное чувство магнетизирует…», 1991

  •  

корр.: По складу ума ты философ?
— Скорее кочегар, что, в общем-то, одно и то же.[38][7]

  •  

Ты хочешь, чтобы я, приехав на три дня, ещё и выставлялся как художник? Конечно, это прекрасная идея — в зале выступает группа «Кино», а в фойе мои картины, и особенно работы нашего барабанщика Георгия Гурьянова — известного авангардиста. За пределами нашей страны известного хорошо, а в Союзе — значительном меньше. Но для таких серьёзных гастролей, для попытки раскрыть себя наиболее многогранно как творческую личность, к сожалению, почти никогда не хватает времени, я бы сказал, глубины организации гастролей. Наши менеджеры, к сожалению, считают своей главной задачей извлечение максимальной прибыли. Творческую сторону гастролей они во внимание не принимают, а зря. Во время моих выступлений в Америке американские менеджеры сразу устроили и выставку моих работ. Это, как они объяснили, значительно прибавило мне «долгосрочной популярности».
У нас, к сожалению, менеджеры ещё не научились мыслить перспективно, живут в основном сиюминутным расчётом. <…> Говоря всё это, я имею в виду отнюдь не только себя, но и менеджеров <…> самого высокого ранга.[39][7]

  •  

Песни группы «Кино» сориентированы, прежде всего, на советского зрителя. Это паритет музыки и текста. Тексты со своим глубоким и глубинным содержанием, а не просто набора слов <…>. Поэтому до конца оценить наши песни могут только слушатели понимающие язык, на котором эти песни созданы.[39][7]

  •  

Мы все изменились, и не всегда в лучшую сторону. Теперь мы получаем за концерты хорошие деньги, имеем возможность записываться на Западе, у нас хорошие инструменты и самые большие залы… Жизнь идёт вперёд. <…> Но в этом движении те время приходится что-то оставлять, чем-то жертвовать. Правда, мы пожертвовали слишком многим.[40][7]

  •  

Мы никогда не окажемся не у дел. <…> Для меня вообще это не главное, но даже если окажусь, например, в тюрьме и у меня там будет шестиструнная гитара, я уже не окажусь не у дел. <…> Потому что я буду заниматься своим делом. И какие-то внешние факторы: стадион, подвал, квартира, что угодно ещё — где играть для нас особой роли не играют. <…> Конечно, хотелось быть популярным, чтобы собирались большие залы, но я никогда не считал это самым важным, самым главным. <…>
Я, конечно, хотел бы больше всего никак не запятнать, скажем, своё доброе имя. Чтобы ни у кого не было повода меня в чём-то упрекнуть, всё остальное для меня не важно.[41][7]во время гастролей в Киеве в марте-апреле 1990, интервью печатали во множестве вариантов, с разным количеством вопросов, в разной последовательности и редакции[15]

  •  

Я никогда не состоял в рядах комсомола. Я надеюсь, что в XXI веке эта организация существовать перестанет.[42]

  •  

Я вообще ни к чему в жизни серьёзно не отношусь и всерьёз не принимаю. Честно говоря, я и саму эту жизнь серьёзно не воспринимаю, потому что слишком на многое ненужное пришлось бы отвлекаться, много всякой бессмыслицы делать.[43][7]предпоследнее интервью

«Нет, я не публицист. Скорее всего — лирик, хотя...»[править]

  •  

Дмитрий Гордон: В одном из недавних интервью ты заявил, что, подбирая себе музыкантов, прежде всего исходишь из их чисто человеческих качеств. Но ведь хороший человек — еще не профессия...
— Согласен, но согласись и ты, что настоящее взаимопонимание ценится едва ли не на вес золота. Музыкантами не обязательно рождаются — ими зачастую становятся, а вот единомышленников посылает в подарок Господь Бог.

  •  

Дмитрий Гордон: Многие твои песни узнаваемы с первых аккордов. Не означает ли это некий застой, кризис жанра?
— Думаю, нет, просто у «Кино» сформировался свой собственный стиль, и это, я считаю, здорово. Мы долго искали музыкальную форму, импонирующую зрителям, и как только почувствуем, что надоели, сразу же сменим пластинку.

  •  

Дмитрий Гордон: Современный отечественный рок часто упрекают в излишней остросоциальности. Кто же, по-твоему, Виктор Цой — публицист или лирик?
— Ну то, что не публицист, очевидно. Скорее всего — лирик, хотя..

  •  

Дмитрий Гордон: Какие, если не секрет, группы нравятся тебе больше? Успеваешь ли вообще следить за ними и не рябит ли в глазах от огромного их числа?
— В отличие от некоторых моих коллег я как раз стараюсь ничего не пропускать. Пристально слежу за «Аквариумом», «Алисой», «Наутилусом-Помпилиусом», интересует также социологический феномен «Ласкового мая». Можно сколько угодно спорить до хрипоты по поводу отсутствия у почитателей «Мая» хорошего вкуса, но лично меня, например, лет в двенадцать или четырнадцать их песни наверняка бы тронули. Кроме того, если вещь популярна, в ней, по-моему, уже что-то есть.

  •  

Дмитрий Гордон: В последнее время тебе удалось поездить по миру. Как воспринимают на Западе русский рок?
— По-разному, но, в общем-то, там нашими музыкантами просто напуганы. В их гастроли и записи вкладываются большие деньги, а робкие попытки как-то окупить расходы пока безуспешны.

  •  

Дмитрий Гордон: Чем же тогда объяснить коммерческий успех в США группы «Парк Горького»?
— Рядом причин, хотя сам по себе он тоже весьма относителен. В рок-музыке стиль хэви-метал стоит как бы особняком и по сравнению с нашим куда более интернационален. Плюс ко всему «Парк Горького» поет по-английски и имеет отличного менеджера, сумевшего как следует их раскрутить.

  •  

Дмитрий Гордон: Любопытно, какой стиль нравился тебе в детстве?
— Трудно сказать, поскольку ребенком, помнится, слушал все подряд. Больше, конечно, обращал внимание на красивые мелодии в исполнении Кристалинской, Кобзона, «Веселых ребят».

  •  

Дмитрий Гордон: Ну а какую музыку предпочитаешь слушать сегодня?
— Всякую.

  •  

Дмитрий Гордон: Даже классику?
— А почему бы и нет? Только вот джаз, как ни странно, почти не воспринимаю.

  •  

Дмитрий Гордон: Ты заговорил о феномене «Ласкового мая», а чем объясняешь собственную популярность?
— Вот уж не знаю. Я, во всяком случае, самоанализом не занимался.

  •  

Дмитрий Гордон: Не раз приходилось видеть, в какой экстаз входят на твоих концертах зрители. Наиболее пылкие и преданные жгут свечи, плачут, визжат, а некоторые, совсем еще юные дамы, от восторга кусают себе даже локти...
— Как бы там ни было, я не считаю, что в зале передо мною толпа, стадо. Все они — личности, и к каждой я отношусь с уважением.

  •  

Дмитрий Гордон: Что же доставляет тебе наибольшее удовольствие — крики, аплодисменты, цветы?
— Видишь, какое дело... Крики — немножечко диковато, аплодисменты — слишком официально, а вот цветы, пожалуй, в самый раз. Им я всегда радуюсь, как ребенок.

  •  

Дмитрий Гордон: В жизни ты достиг уже многого. Есть ли сейчас предложения, которые бы незамедлительно принял?
— Есть, наверное, но только лишь в том виде, который меня устраивает. Предлагали, например, спеть пару вещей на английском. Пробовал. Не понравилось. Не исключено, однако, что когда-нибудь это произойдет... — Интервью Д.Гордону в Киеве 1990г[44]

Примечания[править]

  1. Виктор Цой. Звезда по имени Солнце. Стихи, песни, воспоминания. — М.: Эксмо, 2001. — С. 37.
  2. Алексей Гостев. «…Цой сказал мне: „У тебя очень крутая бабушка…“» // Калгин В. Н. Цой. Последний герой современного мифа. — М.: Рипол-классик, 2016. — Часть 5.
  3. Д/ф «Rock Around the Kremlin», Zarafa Films. France, лето 1985.
  4. Алек Зандер. Взгляд с экрана // Рокси. — № 10 (декабрь 1985).
  5. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 А. Житинский, М. Цой. Виктор Цой. Стихи, воспоминания, документы. — СПб.: Новый Геликон, 1991.
  6. «…Стихов я не пишу, только песни» // Политехник (Ленинград). — 24.04.1986.
  7. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 Виктор Цой: Это сладкое слово — Камчатка / автор-сост. В. Митин, под ред. А. Рыбина. — М.: АНТАО, 2005. — С. 59-138.
  8. «Все стараюсь выразить в песнях…» // Аргументы и факты». — 1987. — № 39.
  9. «Мне важно — чувствовать…» (Таллинн, лето 1987) // Молодежь Эстонии. — 1988. — 9 мая.
  10. Рашид Нугманов. Интервью В. Калгину (2012) // Цой. Последний герой современного мифа. — Часть 1, «Кино».
  11. Hовые пролетарские герои) / перевод А. Дамера // 7 à Paris, 1988.
  12. «Главное — оставаться самим собой…» // «Новый фильм» («Жана фильм», бюллетень, Алма-Ата). — Март 1988.
  13. «Мне важно — чувствовать…» // Молодежь Эстонии. — 1988. — 9 мая.
  14. Мы не прощаемся, Виктор, интервью с Цоем летом 1988 // Тверская жизнь. — 1991.
  15. 1 2 3 А. Дамер. Виктор Цой: Дневник интервью.
  16. В. Цой и Н. Разлогова отвечают на вопросы С. Шолохова на кинофестивале «Золотой Дюк» 16 сентября 1988, Одесса // «Кино». — MOROZ RECORDS, 2000-2006. — Диск № 3.
  17. Калгин В. Н. Виктор Цой и его «Кино». — М.: АСТ, 2015. — 306 с.
  18. Цой, который гуляет сам по себе, вопросы с пресс-конференции Р. Нугманова и В. Цоя на кинофестивале «Золотой Дюк» (теплоход «Фёдор Шаляпин») 16 сентября 1988 г., Одесса // Красноярский комсомолец. — 1989. — 29 августа.
  19. 1 2 Интервью программе «До 16 и старше…» (осень 1988) // Гостелерадиофонд. — BSP б/№ (75-0250). — 2—7-я мин.
  20. Ср.: «Виктор Цой удивительно попал во время. Правда, многие уже утверждают, что, мол, это конъюнктура. Я абсолютно убеждён, что Виктор меньше всего думал о том резонансе, который вызовут его песни. В этом и состоит магия художника — чувствовать время не умом, а душой» (журнал «РОК», Ленинградский рок-клуб, 1987). — Прим. А. Дамера.
  21. Феликс Аксенцев. День в «Кино» // Родник. — 1988. — № 10.
  22. Рио. — 1988. — № 19.
  23. Московский Комсомолец, 23 сентября 1990. — С. 3.
  24. Интервью 2—5 февраля 1989 // Тутти-news (Алма-Ата). — № 5 (март 1991).
  25. 1 2 Алма-атинскому радио, 2—5 февраля 1989 // Дружные ребята. — 1989. — 25 марта.
  26. Парафраз из: «Я могу пожелать только удачи…» // Советская молодежь (Рига). — 1989. — 6 мая.
  27. Без охоты данное интервью (26-28 мая 1989) // Киноэкран Кубани (Краснодар). — 1990. — 1 июля.
  28. Парафраз из «Без охоты данного интервью».
  29. Интервью С. Шапрану во время гастролей в Минске (7 мая 1989) // Знамя Юности (Минск). — 1989. — Сентябрь.
  30. В. Цой: «Живу надеждой на лучшее время» // Ленинские искры (Ленинград). — 1989. — 30 сентября.
  31. В сокращении: Костер. — 1991. — № 8 (август).
  32. 1 2 Во время гастролей в Волгограде, апрель 1989 г. // Молодой ленинец (Волгоград). — 1989. — 6 мая.
  33. Ср.: «А когда приходит время вставать, мы сидим, мы ждём» («Невесёлая песня»). — Прим. А. Дамера.
  34. Мурманское ТВ, апрель 1989.
  35. Во время гастролей в Мурманске, апрель 1989 // Комсомолец Заполярья (Мурманск). — 1989. — 13 мая.
  36. Цой. Последний герой современного мифа. — Часть 4.
  37. Interview with Rashid Nugmanov and Victor Tsoi, Premiere #30, February 1990.
  38. Март 1990 // Молодая гвардия (Пермь). — 1990. — 28 апреля.
  39. 1 2 Вечерний Ташкент. — 1990. — 11 марта.
  40. Комсомолец Узбекистана (Ташкент). — 1990. — 17 марта.
  41. Место для шага вперёд / записал А. Ягольник // Комсомольское знамя (Киев). — 1990. — 23 сентября.
  42. И. Бурлаковой во время гастролей «Кино» в Киеве, 29 марта — 1 апреля 1990 // передача «Гарт», «УТ», Украинское радио, июнь 1990.
  43. Виктор Цой: «Жизнь — это не всерьёз» // Северный комсомолец (Архангельск). — 1991. — 15 июня.
  44. Йя-Хха - Виктор Цой: Интервью Д.Гордону в Киеве 1990г

Ссылки[править]

  • Андрей Дамер Библиография интервью Виктора Цоя // Йя-Хха, 06.05.2007.
  • Андрей Дамер. Виктор Цой: Дневник интервью. — ПКЦ Альтекс, 2007. — (сокр. в: Житинский А. Цой forever. — СПб.: Амфора, 2009.)