Милые времена (Лем)
«Милые времена» (польск. Lube czasy) — сборник из 51 эссе Станислава Лема, опубликованных в католическом еженедельнике «Tygodnik Powszechny» в 1994-1995 годах в рамках постоянной рубрики «Мир по Лему» (Świat według Lema). Непосредственно продолжен в сборнике «Придирки по мелочам» (1997).
Цитаты
[править]1994
[править]Технология — это независимая переменная цивилизации. Хотим мы того или не хотим, она сама приводит себя в движение, и каждое новое открытие вызывает возникновение последующих. Само направление развития технологии (если на минуточку забыть обо всех моральных обстоятельствах <…>) напоминает, кратко выражаясь, течение реки. Висла, как всем известно, не течёт, как стрела, по прямой линии до Балтики. Она приобрела свою форму не потому, что выискивала притоки, а потому, что выбирала путь наименьшего сопротивления. С технологией то же самое. Попытки ею управлять всегда безуспешны: технология всегда атакует те места, которые плохо защищены. Она появляется там, где её меньше всего ожидали. <…> | |
— «Независимая переменная» (Zmienna niezależna) |
1995
[править]Наступающая технология создаёт огромные искушения для большого капитала, который не сможет перед ними устоять. <…> | |
— «В мастерской оружейника» (W pracowni rusznikarza) |
Не переводились люди, которые пытались заказать книгу Асперникуса, а один выдающийся польский историк объяснял Владеку Бартошевскому, что ему не нужно читать рецензии Лема, потому что рецензируемое произведение имеется в его библиотеке… | |
Nie brakło ludzi, którzy książkę Aspernicusa starali się zamówić, a pewien znakomity polski historyk tłumaczył Władkowi Bartoszewskiemu, że on nie potrzebuje czytać recenzji Lema, bo recenzowane dzieło ma w swej bibliotece… | |
— «Гибель и её увертюра» (Zagłada i jej uwertura) |
Имперские дрожжи пока что тесто не поднимут, потому что промышленно-экономическая база России лежит в развалинах. Но решения милитаристского, авантюристского типа реализуются куда легче, чем мирный экономический рост и введение демократии. Кроме того, страна — огромная, она придёт в себя быстрее, чем мы думаем, и в течение ближайших десяти лет наша независимость независимость снова окажется под вопросом. | |
Imperialne drożdże ciasta na razie jeszcze nie podniosą, bo przemysłowo-ekonomiczne zaplecze Rosji jest zdruzgotane. Ale rozwiązania typu militarnego, awanturniczego nawet łatwiejsze są do zrealizowania niż pokojowy wzrost gospodarczy i wprowadzanie demokracji. Poza tym kraj jest olbrzymi, pozbiera się szybciej niż sądzimy i w ciągu mniej więcej dekady suwerenność nasza znów może stanąć pod znakiem zapytania. | |
— «На чашах балканских весов» (Na szlakach bałkańskiej wagi) |
Количество времени, отведённое на информирование, более или менее постоянно и растущее число катастроф его не повысит, скорее, одна катастрофа будет вытеснять другую. В Кобе содрогнулась земля, так что мы забываем о Руанде, а наводнение в Европе занимает эфирное время войны между Перу и Эквадором. Мы получаем всё более и более сгущенные пласты катастроф, что вызывает ощущение, будто на Земле ничего, кроме них не случается. Исключением является, конечно, наше национальное телевидение, где основные сражения тектоническо-бедственного характера ведутся между премьер-министром, правительством и президентом… | |
Ilość czasu przeznaczonego na informowanie jest mniej więcej dana i rosnąca liczba katastrof jej nie zwiększy, raczej jedna katastrofa wypierać będzie inną. W Kobe zatrzęsła się ziemia, więc zapominamy o Rwandzie, a powódź w Europie zabiera antenowy czas wojnie między Peru a Ekwadorem. Otrzymujemy coraz bardziej zgęszczone zbitki katastrof, co wywołuje wrażenie, jakby na Ziemi nic się prócz katastrof nie zdarzało. Wyjątkiem jest oczywiście telewizja krajowa, gdzie główne bitwy o charakterze tektoniczno-żywiołowym toczą się między premierem, rządem a prezydentem… | |
— «Подёнка-однодневка» (Jętka jednodniówka) |
В редакции «Tygodnik Powszechny» <…> царила особая атмосфера, которая почти неизменной сохранилась до наших дней. Это был остров особой гармонии и стабильности, уютный и странно тёплый коллектив. <…> Это была редакция не такая как все другие в ПНР — как какая-то «Новая Культура», где один звонок из Отдела Культуры ЦК мог вымести всю команду, как мусор. | |
[W] redakcji "Tygodnika Powszechnego" <…> panowała szczególna atmosfera, która, prawie nie zmieniona, przetrwała do dziś. <…> To nie była redakcja jak wszystkie inne w PRL-u — jakaś "Nowa Kultura", gdzie jeden telefon z Wydziału Kultury KC mógł zespół cały rozegnać niby śmiecie. | |
— «Пристань на Висленской» (Przystań na Wiślnej) |
Наши СМИ, сообщая о событиях в Будённовске, называет боевиков Дудаева террористами. Это весьма деликатный вопрос, и даже у меня дома мы спорили, имеем ли мы право на такое определение. Ведь никто — кроме немцев — не называл террористами солдат Армии Крайовой или Крестьянских Батальонов. <…> | |
Media nasze, pisząc i mówiąc o wydarzeniach w Budionnowsku, mianują bojowników Dudajewa terrorystami. To bardzo delikatna kwestia i nawet w domu moim dyskutowaliśmy, czy jesteśmy w prawie tak robić. Nikt przecież — wyjąwszy samych Niemców — nie nazywał terrorystami żołnierzy Armii Krajowej czy Batalionów Chłopskich. <…> | |
— «Тормозные колодки» (Hamulcowe klocki) |
Человек в зеркале СМИ предстаёт либо как чудовищный зверь, основной интерес которого представляют педофилия и садомазохизм, либо, в лучшем случае — как любитель забивать голову мусором. <…> | |
Człowiek w zwierciadle mediów jawi się albo jako potworne bydlę, którego główne zainteresowania stanowią pedofilia i sadomasochizm, albo — w najlepszym razie — jako miłośnik zaśmiecającej umysły tandety. <…> | |
— «Щит и меч» (Tarcza i miecz) |
Примечания
[править]- ↑ 1 2 Перевод В. И. Борисова // Наука и жизнь. — 2015. — № 1. — С. 54-61.
- ↑ 1 2 Станислав Лем: Тормозные колодки // Иносми. ру, 27.02.2006.