Поэзия СССР

Здесь представлены обобщающие цитаты о поэзии и поэтах СССР.

Цитаты

	… покой и волю тоже отнимают. Не внешний покой, а творческий. Не ребяческую волю, не свободу либеральничать, а творческую волю — тайную свободу. И поэт умирает, потому что дышать ему уже нечем: жизнь для него потеряла смысл. — на вечере памяти Пушкина, повернувшись к сидевшему за ним на сцене бюрократу
	— Александр Блок, февраль 1921

Тысячи (буквально) нынешних Пастернаков, состоящих членами «Всероссийского союза поэтов», во всей своей совокупности не равны Пушкину, хоть их помножить ещё на квадриллионы. Не равны качественно. Но показательностью для своей эпохи — равны. Вот природную их враждебность Пушкину, враждебность эпох и выразителей Адамович ощутил ясно; но, к сожалению, не о ней он заговорил. <…> «Пастернак довольствуется удобрением поэтических полей для будущих поколений, чисткой Авгиевых конюшен», — пишет Адамович. <…> пастернаки (а не Пастернак) весьма возле дома сего хлопочут и трудятся (не без таланта, тоже согласен). Только труд их — не чистка, а загаживание, не стройка, а разваливание. Тоже работа геркулесовская по трудности, да не геркулесовская, не полу-божеская по цели. Не Авгиевы конюшни чистят, а дом Пушкина громят. Что скажут на это «будущие поколения» — знаю. Верю — кончится нынешнее, кончится и работа Пастернаков. Им скажут — руки прочь! Сами опять начнут собирать и строить, разрубленные члены русского языка и русской поэзии вновь срастутся.

— Владислав Ходасевич, «Бесы», 1927

На нашем съезде получило все права гражданства одно слово, к которому мы ещё недавно относились с недоверием или даже враждебностью. Слово это — гуманизм. Рождённое в замечательную эпоху, это слово было запакощено и заслюнявлено тщедушными вырожденцами. Они подменили могучее его звучание — человечность — христианским сюсюканьем — человеколюбием. <…> У нас по праву входят в широкий поэтический обиход понятия любовь, радость, гордость, составляющие содержание гуманизма. Но некоторые поэты как-то сторонкой обходят четвёртую сторону гуманизма, выраженную в суровом и прекрасном слове ненависть. На страницах газеты рядом с пахнущими порохом и кровью заметками международной информации, рядом с сообщениями ТАСС, заставляющими вечером достать из дальнего ящика наган и заново его перечистить и смазать, щебечут лирические пташки. <…> Давайте не будем размагничивать молодое красногвардейское сердце нашей хорошей молодёжи интимно-лирической водой. Давайте не забывать, что не за горами время, когда стихи со страниц толстых журналов должны будут переместиться на страницы фронтовых газет и дивизионных полевых многотиражек. Будем держать лирический порох сухим!

— Алексей Сурков, доклад, август 1934

	В наши дни под видом советской лирики в журналах всё чаще печатается зарифмованная пошлятина, посвящённая анализу интимнейших содроганий мелкой души её автора по поводу семейных неприятностей; среди поэтов немало равнодушных и холодных версификаторов, без вдохновения и кровной заинтересованности описывающих великие события эпохи, играя выдуманными словечками и формалистскими красотам…
	— «Маяковский» (редакционная статья)

Годами, десятилетиями в журналах печатаются вовсе не стихи, а просто слова, соединённые в строчки, имеющие рифмы и размеры, но не имеющие в себе ни грана поэзии. Об этих «произведениях» пишутся статьи, даже книги, и бедный читатель не видит для себя другого выхода, как вовсе прекратить читать стихи, читатель объявил стихотворную голодовку. Читательское доверие к поэзии, к стиху утрачено, и никто не знает, как его завоевать вновь.

— Варлам Шаламов, «Заметки о стихах», 1959

	Сколько стихотворцев, праздных и ленивых, едва владеющих стихом и словом, носят звание поэта, а мастеров и подвижников перевода считают недостойными даже состоять в Союзе писателей.
	— Самуил Маршак, письмо К. И. Чуковскому конца 1963

Поэты русские, друг друга мы браним — Парнас российский дрязгами засеян. но все мы чем-то связаны одним: любой из нас хоть чуточку Есенин. <…> Когда румяный комсомольский вождь На нас, поэтов, кулаком грохочет и хочет наши души мять, как воск, и вылепить своё подобье хочет, его слова, Есенин, не страшны, но тяжко быть от этого весёлым, и мне не хочется, поверь, задрав штаны, бежать вослед за этим комсомолом.

— Евгений Евтушенко, «Памяти Есенина», 1965

Дмитрий Святополк-Мирский

В настоящее время происходит огромный культурный рост масс. <…> Советский массовый читатель требует богатого и разнообразного искусства. <…> Он требует богатой содержанием поэзии, обогащающей его пониманием действительности, насыщенной мыслью, находящей полноценные образы для её передачи. <…> Подлинное творчество, ориентирующееся на завтрашнего читателя, возможно только для поэта, знающего это завтра, поэта, видящего направление истории к социализму и своими стихами участвующего в борьбе за него.

— «Об Эдуарде Багрицком», май 1934

… в советском поэте действует мотив, который любопытной, не очень яркой, но довольно упрямой нитью проходит через часть советской литературы, мотив, который можно назвать «потребностью достойного врага». Этой потребности реальный классовый враг, «свой» и заграничный, удовлетворяет очень плохо. В этой потребности по-своему «идеализировать» врага, конечно, нет ни малейшего примиренчества. Боец, так «идеализирующий» своего врага, ненавидит его не меньше, а тем больше, чем больше он ему представляется законченным и по-своему совершенным представителем враждебного класса.

— «Поэзия Редьярда Киплинга», 1935

	У советского поэта есть «живая вера» и «просвещённый фанатизм», <…> — и называется она для него марксистско-ленинским миросозерцанием и большевистской партийностью.
	— «Баратынский», 1936

Наличие творчески очень сильного декадентства в прошлом русской поэзии продолжает распространять свою тень и на советскую русскую поэзию — не в том смысле, конечно, чтобы это декадентство заражало советских поэтов своим упадочничеством. В условиях социалистической действительности для декадентства и упадочничества нет питательной среды. Но декадентская поэзия — особенно для старшего поколения поэтов — продолжает быть непосредственным прошлым русской советской поэзии, продолжает подниматься как бы стеной между советским поэтом и классиками, между советской поэзией и народной поэзией, продолжает питать в нём некоторую рефлексию, некоторое недоверие к себе, некоторую рассудочность и боязнь простоты. <…> Только Маяковский — тоже прошедший через неё — сумел её преодолеть. В поэзии большинства других советских народов этого нет. <…> Та народность, которой мы хотим и ждём от советской поэзии, есть социалистическая народность, возникающая из живой связи советского поэта с социалистической действительностью, с массой трудящихся, строящих социализм. Её основной источник не в прошлом, не в какой-либо классической или народной традиции, а в том настоящем, которое создаёт будущее. <…> Подлинным маяком народности для советской поэзии служит поэзия Маяковского <…>. Единство могучего субъективного поэтического напора с волей революционного класса и есть залог новой, социалистической народной поэзии. В младшем поколении наших поэтов это единство возникает уже не как результат героической борьбы поэта за освобождение от своего прошлого, а как органический плод новой, социалистической действительности.

— «О советской поэзии», 1936

	… определённое и необходимое выражение любви к родине <…> становится всё более и более центральной темой советской поэзии. Советская земля, ни одной пяди которой мы не отдадим, требует любви именно к каждой своей пяди. Они так же разнообразны и непохожи друг на друга, как лица работающих на них людей, но их всех одинаково возрождает к новой жизни творческий социалистический труд.
	— «Симон Чиковани», 1936

См. также

• Русская поэзия