Сентиментальные повести
«Сентиментальные повести» — цикл из 8 повестей и рассказов Михаила Зощенко, 7 из которых составили авторский сборник «О чём пел соловей» 1927 года с подзаголовком «сентиментальные повести». Они, кроме «Весёлого приключения», и предисловия цитируются в окончательной редакции — по сборнику «Избранные повести» 1936 года[1][2].
Цитаты
[править]И вот пришло завтра — торжественный день вечеринки, праздник обновления. | |
— «Мудрость», 1924 |
Предисловия
[править]Эта книга, эти сентиментальные повести написаны в самый разгар нэпа и революции. | |
— к первому изданию «О чём пел соловей» |
В силу постоянных запросов сообщаем, что роль писателя М. Зощенко в этом труде свелась, главным образом, к исправлению орфографических ошибок и выравнению идеологии. <…> Так что по-настоящему на обложке книги надо было бы поставить фамилию Коленкорова. Однако И. В. Коленкоров, не желая прослыть состоятельным человеком, отказался от этой чести в пользу М. Зощенко. Гонорар же Иван Васильевич получил полностью. | |
— к третьему изданию |
В силу прошлых недоразумений, писатель уведомляет критику, что лицо, от которого ведутся эти повести, есть, так сказать, воображаемое лицо. Это есть тот средний интеллигентский тип, которому случилось жить на переломе двух эпох. | |
— к четвёртому изданию (к «Сирень цветёт»), апрель 1929 |
Коза (1922)
[править]Без пяти четыре Забежкин сморкался до того громко, что нос у него гудел, как труба иерихонская, а бухгалтер Иван Нажмудинович от испуга вздрагивал, ронял ручку на пол и говорил: |
«Сдаётся комната для одинокого. Женскому полу не тревожиться». |
У помойной ямы стояла коза. Была она безрогая, и вымя у ней висело до земли. |
Забежкин подошёл к козе и пальцем потрогал ей морду. |
… дама — размеров огромных, <…> корпус такой обильный, что из него смело можно двух Забежкиных выкроить, да ещё кой-что останется. — 3 |
— Человек и ударить козу может, и бить даже может, и перед законом ответственности не несёт — чист, как стёклышко. |
Аполлон и Тамара (1923)
[править]Жил в одном городе на Большой Проломной улице свободный художник — тапёр Аполлон Семёнович, по фамилии Перепенчук. |
Тапёр — это значит музыкант, пианист, но пианист, стеснённый в материальных обстоятельствах, и вынужденный оттого искусством своим забавлять веселящихся людей. <…> |
Он даже чуждался женщин, сторонился их, считая, что настоящий, истинный артист не должен связывать ничем своей жизни… |
Пусть читатель не думает, что автор из эстетических соображений назвал своих героев столь редкими, исключительными именами — Тамара и Аполлон. <…> Автору доподлинно известно, что все девицы в семнадцать и в восемнадцать лет на Большой Проломной улице прозывались именно Тамарами или Иринами. |
Четыре с лишком года прошло с тех пор, как Аполлон Семёнович Перепенчук уехал в действующую армию. |
— Нету, значит, никакой души. И у человека нету. Человек — это кости и мясо… Он и помирает, как последняя тварь, и рождается, как тварь. Только что живёт по-выдуманному. А ему нужно по-другому жить… — 5 |
Люди (1924)
[править]Странные вещи творятся в литературе! Нынче, если автор напишет повесть о современных событиях, то такому автору со всех сторон уважение. И критики ему рукоплещут, и читатели ему сочувствуют. |
Как жил и что делал Иван Иванович за границей, никому неизвестно. |
Белокопытовы поселились у Катерины Васильевны Коленкоровой. |
Ничего привлекательного в комнате не было. <…> Единственным, пожалуй, украшением были оленьи рога, высоко повешенные на стене. Но на одних рогах, к сожалению, далеко не уедешь. — 4 |
Он встретил на улице своего старинного приятеля, который, участливо расспросив и узнав о сумасшедшем положении Ивана Ивановича, схватился за голову, обдумывая, как бы немедленно и сразу помочь своему другу. Он, несколько конфузясь, сказал, что он может, хотя бы временно, устроить его в один из потребительских кооперативов. <…> |
Нина Осиповна довольно симпатично относилась к этой перемене в жизни Иван Ивановича, говоря, что если это временно, то это совсем не так плохо, как кажется на первый взгляд, и что в дальнейшем они, может быть, даже смогут открыть свой небольшой кооперативчик. <…> Да, она непременно будет стоять за кассой и, весело улыбаясь покупателям, будет пересчитывать деньги, связывая их в аккуратные пачечки. Она любит пересчитывать деньги. Даже самые грязные деньги всё же чище кухонного передника и посуды. |
Иван Иванович вполне разумно и несколько даже иронически говорил о своей жизни. И, потрясая лохмотьями своего заграничного костюма, громко смеялся, говоря, что всё это вздор, что всё слезает с человека, как осенью шкура животного.[3] — 10 |
Как зверь, которому неловко после смерти оставить на виду своё тело, Иван Иванович бесследно исчез из города. — 12 |
Страшная ночь (1925)
[править]Пишешь, пишешь, а для чего пишешь — неизвестно. |
… нищий сказал, что он — бывший помещик, и что когда-то он и сам горстями подавал нищим серебро, а теперь, в силу течения новой демократической жизни, он принужден и сам просить об одолжении, поскольку революция отобрала его имение. <…> |
Когда учитель поел, Борис Иванович с жадным любопытством стал расспрашивать о прежней его жизни и о том, как и почему он так опустился <…>. |
— И для чего это я жил… — бормотал Борис Иванович. — Приду завтра — изобретён, скажут, <…> ударный, электрический инструмент. Поздравляю, скажут. Ищите, скажут себе новое дело. <…> |
О чём пел соловей (1925)
[править]А ведь посмеются над нами лет через триста! Странно, скажут, людишки жили. <…> |
Автор только хочет рассказать читателю об одном мелком любовном эпизоде, случившемся на фоне теперешних дней. Опять, скажут, мелкие эпизоды? <…> Да что вы, скажут, очумели, молодой человек? Да кому, скажут, это нужно в космическом масштабе? — 1 |
Фу! Трудно до чего писать в литературе! <…> |
Девизом сердца своего, |
Теперь влюблённые <…> большей частью просиживали дома и, болтая до ночи, обсуждали план своей дальнейшей жизни. |
Это было в самый разгар, в самый наивысший момент ихнего чувства, когда Былинкин с барышней уходили за город и до ночи бродили по лесу. И там, слушая стрекот букашек или пение соловья, подолгу стояли в неподвижных позах. И тогда Лизочка, заламывая руки, не раз спрашивала: |
Весёлое приключение (1926)
[править]- 1-я редакция, т.к. в изданиях 1930-х Зощенко в типичной для себя манере снизил самобытность сказа[2].
Автор для душевного успокоения предпочитает взять какую-нибудь иностранную книжку. |
Автора, к сожалению, мало любили женщины. Автор прямо-таки не припомнит — целовали ли его хоть раз при розовом освещении. Должно быть нет. Автор был молод и юн в те бурные годы революции, когда вообще никакого освещения не было, кроме восходящего солнца. И люди ели тогда овёс. Пища эта грубая, лошадиная. Она не вызывает тонких романтических побуждений и тоски по розовому фонарю. — 3 (удалено в 1936) |
Воскресный торг был в полном разгаре. <…> |
Покойная тётка удобно расположилась на столе, на лучших кружевных наволочках. Спокойствие и счастье лежали на её добродушном лице. Старуха была как живая. Некоторый даже румянец пробивался сквозь её жёлтую кожу. Казалось, как будто она, устав, на минуту прилегла на столе и вот-вот сейчас, отдохнув, встанет и скажет: «А вот и я, братцы мои». |
Сирень цветёт (1930)
[править]Ещё какие-нибудь два года назад автору <…> всё подвергал самой отчаянной критике и разрушительной фантазии. Теперь, конечно, неловко сознаться перед лицом читателя, но автор в своих воззрениях докатился до того, что начал обижаться на непрочность и недолговечность человеческого организма и на то, что человек, например, состоит главным образом из воды, из влаги. <…> |
Автор запомнил на всю жизнь одно небольшое событие, случившееся совсем недавно. И это событие буквально режет автора без ножа. Вот один милый дом. Гости туда шляются. Днюют и ночуют. В картишки играют. И кофе со сливками жрут. И за молодой хозяйкой почтительно ухаживают и ручки ей лобызают. И вот, конечно, арестовывают хозяина-инженера. Жена хворает и чуть, конечно, с голоду не околевает. И ни одна сволочь не заявляется. И никто ручку не лобызает. И вообще пугаются, как бы это бывшее знакомство не кинуло на них тень. — 2 |
Автор признаётся, что он не раз пробовал проникать в секрет художественного описания, в тот секрет, которым с такой завидной лёгкостью владеют наши современные гиганты литературы. |
Брат милосердия, поколотив ещё в дверь, сказал, что если так пойдёт, то его, подлеца, схватят всей семьёй и обольют серной кислотой. Если, конечно, он не одумается и не вернётся к исполнению своих обязанностей. <…> |
Оленька Сисяева — 8 |
Весть о больном, который икает трое суток, несколько взбудоражила местное население ближайших домов. Слухи о любовной драме усилили любопытство граждан. И в квартиру началось буквально паломничество <…>. Все хотели поглядеть, как невеста относится к жениху и чего она ему говорит, и как он, при своей икоте, ей отвечает. — 9 |
О цикле
[править]Превосходные, ещё не печатавшиеся литературные пародии Зощенки и его небольшая повесть «Аполлон и Тамара», построенная на очень острой грани между сентиментальностью и пародией на сентиментальность, — дают основание думать, что диапазон автора, может быть, шире сказа. | |
— Евгений Замятин, «Новая русская проза», август 1923 |
Если бы у Зощенко-сатирика за бичующими строками проглядывала хоть тень любви к человеку и веры в его будущее, его творчество не было бы таким тяжёлым и жутким. <…> Ну, у Зощенко нет этой любви, этой веры, у него ничего за душой нет. Это — обыкновенный, рядовой обыватель, который с некоторым даже злорадством копается, переворачивает человеческие отбросы. <…> обывательский набат зощенковских Блохиных и Белокопытовых в наши дни самоотверженной героической борьбы масс не только не страшен, но и просто никуда не доносится и никакой тревоги не будит.[8][9] | |
— М. Ольшевец, «Обывательский набат» |
«Сентиментальные повести» — такое же проклятие «сволочному» и страшному миру современных мещан, что и книга «Уважаемые граждане» (со всеми примыкающими к ней циклами юмористических очерков). <…> | |
— Корней Чуковский, «Зощенко: Сентиментальные повести», 1965 |
Герои «Сентиментальных повестей» — все до единого! — проживают в заштатных маленьких городках, не отмеченных на карте революционной России сколько-нибудь бурными событиями. Глухая провинция. Она как бы противопоставлена «общему фону громадных масштабов и идей», размах которых связан в нашем представлении с <…> крупными центрами <…>. | |
— Юрий Томашевский, «Рассказы и повести Михаила Зощенко» |
Пока каждая повесть жила, так сказать, отдельной от других жизнью, критика как бы не замечала нового в творчестве Зощенко, лишь мимоходом, в общих статьях, примеряя ему всякого рода попутческие ярлыки. С выходом повестей, собранных в книгу, появился целый ряд резких критических выступлений, авторы которых не разобрались или не пожелали разобраться в сути того, с какой целью и с каких позиций ввёл Зощенко в читательский обиход «среднего человека». Не дав себе труда отделить автора повестей от воображаемого И. В. Коленкорова, они обвиняли Зощенко в клевете на действительность…[11] | |
— Юрий Томашевский |
Литературный сюжет повести «Коза» и её центральный персонаж Забежкин <…> восходят к «Шинели» Гоголя и (отчасти) к «Невскому проспекту». <…> | |
— Андрей Синявский, «Мифы Михаила Зощенко», 1987 |
Смиренный автор подчёркнуто кротко говорит не только о своей неспособности угодить читателю и критику, но и о полной невозможности писать, как другие <…>. Сегодня становится ясно, что эти смягчённые самим писателем объяснения на самом деле скрывали то, что было в 20-е годы немодно (не «современно») — экзистенциальную проблематику. Ёрничанье, саркастичность интонации отражает прежде всего смущение писателя из-за принципиально осознанной им невозможности мыслить высокими идеологическими категориями, которые Зощенко отвергал как отвлеченные, абстрактные, чуждые «простому человеку». <…> | |
— Галина Белая, доклад «Экзистенциальная проблематика творчества М. Зощенко», июнь 1994 |
См. также
[править]- «Мишель Синягин» — повесть 1930 г.
Примечания
[править]- ↑ Зощенко Мих. Избранные повести. — Л., 1936.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 Михаил Зощенко. Собрание сочинений [в 7 т. Т. 3]. Сентиментальные повести. — М.: Время, 2009.
- ↑ 1 2 3 4 5 Литературное обозрение. — 1995. — № 1 (249). — С. 4-13.
- ↑ То же самое говорили многие советские пропагандисты (см. предисловия сборника).
- ↑ В данном случае, вероятно, имеется в виду соратник Зощенко по группе «Серапионовы братья» Константин Федин, которого он так называл.
- ↑ Т.е. шаловливо и весело улыбнулась, нюхая. (Михаил Зощенко. Собрание сочинений в 3 т. Т. 2. — М.: Художественная литература, 1986. — С. 159.)
- ↑ К. Чуковский, «Зощенко: Сентиментальные повести».
- ↑ Известия. — 1927. — № 185 (14 августа). — С. 3.
- ↑ М. З. Долинский. Материалы к биографической хронике // Мих. Зощенко. Уважаемые граждане. — М.: Книжная палата, 1991. — (Из архива печати). — С. 47-48. — 50000 экз.
- ↑ М. Зощенко. Собрание сочинений в 3 т. Т. 1. — М.: Художественная литература, 1986. — С. 15.
- ↑ Ю. В. Томашевский. Примечания // М. Зощенко. Собр. соч. в 3 т. Т. 2. — М.: Художественная литература, 1986. — С. 469.