У этого термина существуют и другие значения, см. Дикуша (значения).
Дику́ша (лат.Falcipennis falcipennis) — одна из редких и малоизученных таёжных птиц приамурья из трибы тетеревиных, прежде считалась сибирской разновидностью рябчика. Внесена в Международную и Российскую Красную книгу. Дикуши почти не летают. Вес взрослых птиц достигает 650-700 г. Спокойное поведение, молчаливость и маскирующая окраска оперения делают их незаметными в кроне деревьев. Дикуши полигамны, самцы не участвуют в выращивании потомства. Самка откладывает 7-8 яиц в гнездо на земле. Выводок держится с матерью до осени, пока птенцы не станут полностью самостоятельными.
Особенность дикуши в том, что она совершенно не боится человека, и это поставило вид на грань полного уничтожения. Связано это с тактикой спасения — затаиванием. У коренных таёжных жителей существует поверье, что убить дикушу — к несчастью и, как следствие, традиция не убивать эту птицу, оставляя её как резерв для ослабевшего странника, неспособного охотиться на другую дичь. Мясо птицы, питающейся по большей части хвоей, горчит.
...отъ тунгусовъ и якутовъ, кочевавшихъ въ тѣхъ мѣстностяхъ, мнѣ часто случалось слышать разсказы о многочисленности и о легкой охотѣ за дикушами, которыя такъ близко подпускаютъ къ себѣ, что охотникъ безъ затрудненія накидываетъ имъ, посредствомъ длиннаго шеста, петлю на шею и сымаеть ихъ съ дерева.[1]
Она и сама умела отлично сбивать с деревьев дикуш, метко кидая в этих смирных птиц тяжёлые камни и сучья. Но через минуту она подумала: «Я, кажется, делаюсь злой».[3]
— Рувим Фраерман, «Дикая собака Динго, или Повесть о первой любви», 1940
Дикуша до глупости доверчива. Охотник идёт к ней, а она сидит себе на ёлке и сидит. Охотник протягивает к ней палку с петлей на конце, а она все сидит. Охотник накидывает ей петлю на шею. И конец дикуше.[4]
У эвенков Южной Якутии существует <...> обычай: повстречав дикушу, охотник ни в коем случае не убьет ее, оставив для того, кто, выбившись из сил, умирает в тайге от голода. Из-за своей чрезмерной доверчивости и неповоротливости в настоящее время эта птица из семейства тетеревиных находится на грани полного исчезновения...[5]
— Степан Попов, «О бедной дикуше замолвите слово», 2006
Сложность содержания дикуш в неволе связана в первую очередь с узкой кормовой специализацией вида. В природе в течение всего года эти птицы питаются преимущественно хвоей ели и лиственницы...[6]
— Владимир Шило, Светлана Климова, «Ноев ковчег» для дикуши, 2011
Самая удивительная особенность дикуши, отличающая ее от других видов тетеревиных, – отсутствие страха перед человеком. При неожиданной встрече с людьми эти дикие птицы не улетят, а лишь ненадолго замрут. Если их не тревожить в дальнейшем, птицы быстро успокоятся и продолжат прерванные занятия...[6]
— Владимир Шило, Светлана Климова, «Ноев ковчег» для дикуши, 2011
...дикуши малоподвижны и молчаливы, поэтому обнаружить их в природных условиях очень сложно. Если самцы не токуют, они молчат, самки же изредка издают тихое квохтанье. Издаваемые птицами звуки можно услышать, только находясь в непосредственной близости.[6]
— Владимир Шило, Светлана Климова, «Ноев ковчег» для дикуши, 2011
— Считается, что убивать дикушу летом не к добру.
— Да кем считается? — спросил Михаил.
— Якуты так считают, да и наши мужики с ними согласны. Дикуша — птица не простая.[7]
— Аркадий Мацанов, «Коротким летом на Лене», 2014
Кинулись искать глину, чтобы обмазать дикушу прямо с перьями и в таком виде запечь, но глины не оказалось, и пришлось готовить обычным способом — ощипывать, резать и бросать в воду, которая к этому времени закипела. Птица и в самом деле имела необыкновенный вкус. Ели утончённый деликатес...[7]
— Аркадий Мацанов, «Коротким летом на Лене», 2014
Дикуша в научно-популярной литературе и публицистике
У эвенков Южной Якутии существует весьма поучительный старинный обычай: повстречав дикушу, охотник ни в коем случае не убьет ее, оставив для того, кто, выбившись из сил, умирает в тайге от голода. Из-за своей чрезмерной доверчивости и неповоротливости в настоящее время эта птица из семейства тетеревиных находится на грани полного исчезновения, за что давно уже занесена в Красную книгу России.
В научной литературе она известна как Азиатская дикуша. Якуты же ее называют Хара бочугурас (чёрный рябчик) или Хараакы (темный). Дикуша действительно очень похожа на рябчика, только несколько крупнее и заметно темнее.
Обитает она лишь на Дальнем Востоке России — в таежной зоне между Тихоокеанским побережьем и истоками реки Зеи. Причем распространена крайне мозаично. Северо-западная граница ареала вида проходит по югу нашей республики.[5]
— Степан Попов, «О бедной дикуше замолвите слово», 2006
К полному исчезновению вида на местах также ведут вырубка темнохвойных лесов, пожары и охота. Привычка дикуш замирать на открытых ветвях делает их очень уязвимыми — целая стая, если она обнаружена охотником, может быть полностью истреблена всего за один-единственный подход. Известно также, что зимой мясо дикуши, питающейся в основном еловой и пихтовой хвоей, горчит. Некоторые промысловики добывают доверчивую птицу для использования ее тушки лишь в качестве приманки.
Довольно обширную площадь любимая птицей аянская ель занимает в окрестностях озера Большое Токко, где и наблюдается наибольшая концентрация азиатской дикуши в Якутии. Этот район совпадает с направлением будущей железной дороги к Эльгинскому месторождению каменного угля, что, естественно, вызывает обеспокоенность орнитологов.[5]
— Степан Попов, «О бедной дикуше замолвите слово», 2006
Сложность содержания дикуш в неволе связана в первую очередь с узкой кормовой специализацией вида. В природе в течение всего года эти птицы питаются преимущественно хвоей ели и лиственницы, обогащая свой рацион сезонными кормами, такими как ягоды и семена растений, а также небольшим количеством свежей зелени и животным кормом в виде членистоногих. <...>
Ещё одна трудность разведения дикуш в неволе связана с их чрезвычайно высокой восприимчивостью к различным инфекционным заболеваниям диких и домашних птиц. Впрочем, здесь нет ничего удивительного: этот таежный вид веками жил в условиях относительной «стерильности».[6]
— Владимир Шило, Светлана Климова, «Ноев ковчег» для дикуши, 2011
Самая удивительная особенность дикуши, отличающая ее от других видов тетеревиных, – отсутствие страха перед человеком. При неожиданной встрече с людьми эти дикие птицы не улетят, а лишь ненадолго замрут. Если их не тревожить в дальнейшем, птицы быстро успокоятся и продолжат прерванные занятия: будут кормиться, чиститься и отдыхать прямо на ваших глазах, а самые любопытные станут с интересом наблюдать за действиями человека. Потревоженные несколько раз, дикуши просто устроятся повыше на ветвях соседних деревьев, где будут чувствовать себя в полной безопасности.[6]
— Владимир Шило, Светлана Климова, «Ноев ковчег» для дикуши, 2011
Дикуши много времени проводят на земле. Тут проходит весенний ток, откладка яиц и насиживание яиц. Здесь же дикуши находят членистоногих и ягоды, разнообразящие их обычный рацион. И долгие морозные зимние ночи они проводят не на деревьях, а в «теплых» снежных лунках. <...>
Надо отметить, что дикуши малоподвижны и молчаливы, поэтому обнаружить их в природных условиях очень сложно. Если самцы не токуют, они молчат, самки же изредка издают тихое квохтанье. Издаваемые птицами звуки можно услышать, только находясь в непосредственной близости. Присутствие дикуш может выдать хлопанье крыльев, причем перелёт одной птицы часто побуждает к полёту её соседей, которые ранее оставались незамеченными.[6]
— Владимир Шило, Светлана Климова, «Ноев ковчег» для дикуши, 2011
Считается, что в природе дикуша представляет собой оседлый вид. Молодняк, осваивая территорию, обычно не удаляется от места гнездования более чем на несколько километров, сезонные кочевки также незначительны. Однако выпущенные на природу вольерные птицы ведут себя иначе, разлетаясь на достаточно большие расстояния. Вероятно, выросшим в неволе дикушам трудно ориентироваться в незнакомом месте, поэтому у них начинает доминировать поисковое поведение.[6]
— Владимир Шило, Светлана Климова, «Ноев ковчег» для дикуши, 2011
Бродя по лѣсу, я былъ пораженъ его дѣвственнымъ, дикимъ видомъ, зрителемъ котораго мнѣ еще не случалось быть во весь путь но Амуру: высоко поднимались ровные стволы деревьевъ, которыя спутывались вѣтвями и, раскачиваемые вѣтромъ, наполняли лѣсъ смутнымъ шумомъ...
Въ лѣсу, я видѣлъ множество рябчиковъ и дикушъ (Tetrao canadensis), которыя свойственны среднему, но въ особенности нижнему Амуру, и по мѣрѣ появленія большаго количества хвойныхъ деревьевъ, встрѣчаются все чаще и чаще; онѣ водятся также въ большомъ количествѣ въ странѣ, прилегающей къ Охотскому морю, и на Становомъ хребтѣ; отъ тунгусовъ и якутовъ, кочевавшихъ въ тѣхъ мѣстностяхъ, мнѣ часто случалось слышать разсказы о многочисленности и о легкой охотѣ за дикушами, которыя такъ близко подпускаютъ къ себѣ, что охотникъ безъ затрудненія накидываетъ имъ, посредствомъ длиннаго шеста, петлю на шею и сымаеть ихъ съ дерева.[1]
Лесорубы вчера говорили Андрею, что медведи уже встали. По их словам, дикуши много в верховьях Витницы, там же было много и глухаря, когда они начинали валить лес. Дикуши много и в районе реки Запивки по краю лесотундры и хвойного леса. На солнцепеках южных и юго-западных склонов сопок появились адонисы, сразу много. Цветут.[8]
— Как, по-твоему, Филька, должен человек быть гордым или нет?
— Должен, — ответил Филька твердо.
— Но если это гордишься не ты, а Коля, то совсем другое дело. Тогда вспомни обо мне, если потребуется тебе крепкая рука, или аркан, которым ловят оленей, или палка, которой я научился владеть хорошо, охотясь в тайге за дикушами.
— Но ведь ты его совсем не знаешь, за что же ты будешь его бить?
— Но я знаю тебя, — возразил Филька. И эта мысль платить за обиду не слезами, а ударом показалась ей в этот момент не глупой, а вполне ясной, лишенной всякой смутности, какую она ощущала в себе. Она и сама умела отлично сбивать с деревьев дикуш, метко кидая в этих смирных птиц тяжелые камни и сучья. Но через минуту она подумала: «Я, кажется, делаюсь злой».[3]
— Рувим Фраерман, «Дикая собака Динго, или Повесть о первой любви», 1940
И вот в то самое время, когда Чудо-зверь смотрел на всех, кому он дал страх и зло, к нему подлетела каряга <дикуша>.
– Ты где была? – спросил Чудо-зверь беззаботную птицу.
– Я на бережку в камешки играла, – ответила каряга.
Шибко сердито посмотрел Чудо-зверь на ленивую птицу и сказал:
– Останешься ты, каряга, совсем без страха… – Повернулся и ушел к себе в пещеру. За ним спустился туман и закрыл навсегда к нему проходы.
С тех пор и поныне живет каряга без страха и напоминает всем, как раньше жила тайга.[9]
Лёжа, она всё вспоминала Виктора, и все просила у него прощения, и порой ловила себя на том, что ей не верилось в случившееся, настолько оно было бесчеловечным. Иногда ей мерещилось, что она спит и вот ей снятся всякие кошмары…
Галя вспомнила о нелепой птице, которую на Сахалине зовут «смиренным рябчиком», а в Забайкалье — дикушей. Об этой птице как-то рассказывал Виктор. Дикуша до глупости доверчива. Охотник идет к ней, а она сидит себе на елке и сидит. Охотник протягивает к ней палку с петлей на конце, а она все сидит. Охотник накидывает ей петлю на шею. И конец дикуше.
«Ведь я же была такой дикушей! — Галя тяжело заворочалась на раскладушке. — Моя доброта обернулась злом. И каким злом! Человек должен быть не только добрым, но и зорким… Кроме зоркости ума, нужна зоркость сердца…»[4]
— Что это за птица? — удивлённо спросила Евдокия. — И сам не знаю, как она называется, — весело ответил Михаил. — Что-то вроде тетёрки. Но по виду — съедобная.
— А вы не хотите спросить, кто её подстрелил? — спросил Валентин, всем своим видом давая понять, что это он и есть.
— Папа, это ты её подстрелил? — радостно закричала Майя и бросилась обнимать отца.
— Ну, что ты, дочка? Или я никогда на Дону не приносил с охоты дичь? — изображая скромность, спросил Валентин. А Вера взяла в руки птицу, как бы взвесила её и воскликнула:
— Да это же дикуша!
— Ну, дикуша так дикуша! — хохотнул Михаил.
— Мы и дикушу слопаем за милое дело![7]
— Аркадий Мацанов, «Коротким летом на Лене», 2014
— Давно я дикушу не видела, — задумчиво проговорила Вера. Михаил даже и не слышал раньше о такой птице.
— Да она-то хоть вкусная или как? — спросил он.
— Вкусная, вкусная, — кивнула Вера. — Из всех птиц самая вкусная. Потому и истребили её почти всю.
Михаил опять хохотнул:
— Ну вот: пока не истребили всю, мы одну успели подстрелить и сейчас отведаем. Вера покачала головой.
— Не надо было её убивать.
— Почему? — удивился Валентин.
— Считается, что убивать дикушу летом не к добру.
— Да кем считается? — спросил Михаил.
— Якуты так считают, да и наши мужики с ними согласны. Дикуша — птица не простая. Как вы её подстрелили? — спросила Вера.
— Мы только вошли в лес, — ответил Валентин, — там ручей журчит, извилистая долина, окаймлённая ивняком. У корней деревьев я увидел несколько птиц. Вспорхнув, они скрылись в густых лапчатых ветвях ельника. Идём дальше. Вдруг внезапно обнаруживаем затаившихся птиц. Я прицелился и выстрелил...[7]
— Аркадий Мацанов, «Коротким летом на Лене», 2014
— Дикуши — редкие, водятся только у нас, — сказала Вера. — Людей не боятся, при приближении человека не улетают, а всегда затаиваются на дереве или же спокойно ходят по земле. У нас её никогда не стреляли. Достаточно взять палку с петлёй на конце. Дикуша внесена в Красную книгу. Зачем её нужно было убивать? У нас еды всякой полно.
Михаил скривился:
— Вечно ты настроение испортишь!
Давайте её съедим — да и делу конец! Кинулись искать глину, чтобы обмазать дикушу прямо с перьями и в таком виде запечь, но глины не оказалось, и пришлось готовить обычным способом — ощипывать, резать и бросать в воду, которая к этому времени закипела. Птица и в самом деле имела необыкновенный вкус. Ели утончённый деликатес, и, как обычно, Валентин с Михаилом пикировались, соревнуясь в остроумии.[7]
— Аркадий Мацанов, «Коротким летом на Лене», 2014
Вера с грустью смотрела на птичьи перья, которые уносил ветер куда-то в сторону реки.
— О чём думаешь? — спросила Евдокия.
— Вспоминаю детство, — с грустью ответила сибирячка. — В последний раз я пробовала дикушу лет двадцать назад и с тех пор забыла её вкус. А вот сейчас ем и вспоминаю.
Михаил словно бы обрадовался этому известию:
— Ну вот: ели же дикушу в вашей деревне, и ничего! А нам почему нельзя?
— Так ведь мы осенью её ели! — возразила Вера. — А летом кто ж стреляет, если её совсем мало на свете осталось!
Михаил так ничего и не понял, да и не хотел понимать.
— Очень вкусно. Сюда бы ещё свежего хлеба да бокал красного вина, — вот тогда бы удовольствие было совсем уж полным! Что ни говори, но сухари — это не свежий хлеб. Обглоданные кости бросили прямо на землю — их должны были съесть звери.[7]
↑ 12Маак Р. К. Путешествие на Амур, совершенное по распоряжению Сибирского отдела Русского географического общества, в 1855 году, Р. Мааком. Один том, с портр. гр. Муравьева-Амурского и с отд. собр. рис., карт и планов. - Санкт-Петербург : изд. члена-соревнователя Сиб. отд. С.Ф. Соловьева, 1859 г. — 577 с.
↑ 12Н. И. Березин, «Сизая спина» (повесть). — С.-Петербург : «Общественная польза», 1913 г.
↑ 12Р. И. Фраерман. Дикая собака Динго, или Повесть о первой любви. ― М.: Вагриус, 2000 г.
↑ 12Лавров И. М., «Галя Ворожеева». — Новосибирск: Западно-Сибирское книжное издательство, 1976 г.
↑ 123Степан Попов, О бедной дикуше замолвите слово. — Якутск: «Якутия», №4, апрель 2006 г.
↑ 1234567Шило В. А., Климова С. Н. «Ноев ковчег» для дикуши. — М.: «Наука из первых рук», № 4, 2011 г. — с.125-133
↑ 123456Аркадий Мацанов. Коротким летом на Лене. — Ростов-на-Дону: «Ковчег», № 42, 2014 г.
↑А. М. Басарукин. Из дневников герпетолога. — Южно-Сахалинск: Вестник сахалинского музея, № 9, 2002 г.
↑Федосеев Г. А., Мы идём по Восточному Саяну. — Новосибирск: Сибирские огни, № 2, март-апрель 1949 г.
Статья в Википедии
Медиафайлы на Викискладе
