Дикуша (греча)
Дику́ша, гре́ча-дику́ша или гречи́ха-дику́ша (устар.; разг.; диал.; лат. Fagopyrum esculentum, Fagopyrum tataricum),[1] — одно из старых народных, присущих многим говорам названий гречи (гречихи) посевной.[2] Слово широко употреблялось до начала XX века, затем постепенно было забыто.
Между тем, семантика слова «дикуша» провоцирует на понимание предмета как дикого или одичавшего. В таком значении оно временами и употреблялось, как обозначение одичавшей или дикорастущей гречихи. Кроме того, дикушей могли называть также сорное растение гречиху татарскую,[2] широко используемую как кормовое растение, но и способное давать «чёрную гречку», низкокачественную крупу, тем не менее, имеющее пищевое значение (особенно в голодные годы). По контексту многих литературных описаний затруднительно сделать однозначный вывод: какую именно «дикушу» имеет в виду автор.
Дикуша в коротких цитатах[править]
| — Иван Лепёхин, «Дневные записки...», 1768 |
| — Иван Лепёхин, «Продолженіе Дневныхъ записокъ путешествія...» (Глава I. Известие о городе Тюмени), май 1771 |
...греча или дикуша родится съ малымъ успѣхомъ; а по тому жители сихъ мѣстъ, находя безполезными труды свои, посѣвъ оной совсемъ оставили.[5] | |
| — Николай Рычков, «Дневныя записки путешествїя...», 1772 |
Уродися на лето, | |
| — народная дожинка (запевка по жнивью) |
| — Сергей Аксаков, «Записки ружейного охотника Оренбургской губернии», 1852 |
Хлѣбъ этотъ, такъ называемая въ народѣ, по туземному названiю, «дикуша» возникаетъ на поляхъ въ годы бездождія, когда бываютъ неурожаи; онъ покрываетъ вспаханное поле не кое-гдѣ и не единично; всходы его, напротивъ, нерѣдко занимаютъ десятинъ нѣсколько безъ всякаго искусственнаго посѣва; это тѣмъ болѣе важно въ хозяйствѣ, что, при недостаткѣ настоящаго хлѣба для пропитанiя, дикуша составляетъ удивительное подспорье для всего семейства туземца.[7] | |
| — Михаил Зензинов, «Самородный хлѣбъ въ Даурiи», 1853 |
| — Михаил Зензинов, «Самородный хлѣбъ въ Даурiи», 1853 |
| — Михаил Зензинов, «Самородный хлѣбъ въ Даурiи», 1853 |
Дикуша не есть переродившаяся греча; это есть особенное питательное хлѣбное растенiе, возникающее изъ земли по время сухихъ годовъ.[7] | |
| — Михаил Зензинов, «Самородный хлѣбъ въ Даурiи», 1853 |
| — Сергей Аксаков, «Детские годы Багрова-внука...» (Приезд на постоянное житье в Багрово), 1858 |
...опять начинается гаданье, — на этот раз по осыпавшимся семенам трав: если осыпется больше чёрных — хороша будет гречиха-дикуша, а больше жёлтых и красных — можно рассчитывать на овсы.[9] | |
| — Аполлон Коринфский, «Народная Русь : Круглый год сказаний, поверий, обычаев и пословиц русского народа — Рождество Христово», ок. 1901 |
| — Аполлон Коринфский, «Народная Русь : Круглый год сказаний, поверий, обычаев и пословиц русского народа — Март-позимье», ок. 1901 |
| — Аполлон Коринфский, «Народная Русь : Круглый год сказаний, поверий, обычаев и пословиц русского народа — Егорий вешний», ок. 1901 |
Наиболее близким к культурной гречихе растением является дикуша, F. tataricum. <...> Происхождение кульутрной гречихи от этой формы всё же не установлено, но может быть заподозрено.[10] | |
| — Пётр Жуковский, «Культурные растения и их сородичи», 1950 |
Гречиха татарская (кырлык, дикуша) — сорное растение, произрастающее в посевах гречихи, яровой пшеницы и ячменя. <...> Примесь плодов гречихи татарской усложняет переработку гречихи обыкновенной, при попадании в крупу они снижают её пищевую ценность и вкусовые достоинства.[11] | |
| — Александр Романов, «Энциклопедия пекаря», 2019 |
Дикуша в научно-популярной литературе и публицистике[править]
Отдельные семьи, то есть выводки <тетеревов>, собираются сначала в маленькие общества, в небольшие стаи, а потом в огромные станицы. По утрам и вечерам летают они в поля на хлебные скирды и копны; особенно любят гречу, называемую в Оренбургской губернии дикушей, и упорно продолжают посещать десятины, где она была посеяна, хотя греча давно обмолочена и остались только кучи соломы. В конце сентября деревья начинают сильно облетать, и тетерева уже садятся на них по утрам и вечерам. Начинается осенняя охота.[6] | |
| — Сергей Аксаков, «Записки ружейного охотника Оренбургской губернии», 1852 |
Хлѣбъ этотъ, такъ называемая въ народѣ, по туземному названiю, «дикуша» возникаетъ на поляхъ въ годы бездождія, когда бываютъ неурожаи; онъ покрываетъ вспаханное поле не кое-гдѣ и не единично; всходы его, напротивъ, нерѣдко занимаютъ десятинъ нѣсколько безъ всякаго искусственнаго посѣва; это тѣмъ болѣе важно въ хозяйствѣ, что, при недостаткѣ настоящаго хлѣба для пропитанiя, дикуша составляетъ удивительное подспорье для всего семейства туземца. Муку изъ дикуши смѣшиваютъ по-поламъ съ ржаною или яровою и такъ пекутъ хлѣбы. Хлебъ, такимъ образомъ испеченный, бываетъ даже бѣлѣе обыкновеннаго; вкусъ и питательность одинаковы съ испеченнымъ хлѣбомъ изъ ржи или ярицы. Дикуша даетъ зерна съ десятины 50, а при хорошемъ урожаѣ — и 100 пудовъ.[7] | |
| — Михаил Зензинов, «Самородный хлѣбъ въ Даурiи», 1853 |
Дикуша есть растенiе вьющееся, нѣсколько похоже формою зеренъ на гречу, но зерно ея почти на половину меньше гречи; кора или шелуха трехграннаго продолговатаго зерна, къ низу остраго, копьеобразнаго, бываетъ темно-дикаго цвѣта, иногда буроватаго; ядро внутри бѣлое, какъ у гречи. Растенiе это бываетъ почти отъ самой земли до вершины унизано висящими нитями, ни которыхъ сидятъ зерна: значитъ оно многоплоднѣе гречи, у коей зерна всегда находятся на вершинѣ стебля. Дикуша не есть переродившаяся греча; это есть особенное питательное хлѣбное растенiе, возникающее изъ земли по время сухихъ годовъ. Она любитъ почву сухую, нѣсколько супесчаную, хрящеватую и никогда не родится на сырой, черной и тучной почвѣ; въ годы дождливые, когда бывает урожай хлѣбовъ, дикуши не бываетъ, и ее можно только встрѣтить единично кое-гдѣ между хлѣбомъ и съ трудомъ собрать фунть зеренъ.[7] | |
| — Михаил Зензинов, «Самородный хлѣбъ въ Даурiи», 1853 |
Въ этом году у одного жителя стараго Нерчинска родилось пять десятинъ дикуши, т . е . 250 пудовъ, по пробному замолоту; у другаго родилось ея на полутора десятинахъ 100 пуд., а прошлаго года десятина дала 100 пуд., и онъ пропитывался ею безъ нужды съ семействомъ примѣшивая этотъ самородный хлѣбъ къ настоящему; уже четвертый годъ постоянно родится дикуша у перваго и составляетъ подспорье къ настоящему хлѣбу для пищи всего семейства. Всходъ дикуши бываетъ въ Iюнѣ, иногда и раньше; косятъ ее въ одно время съ гречею, стараясь скосить до перваго инея, т. е. около 15 Августа. Существованiе и урожаи дикуши въ Нерчинскомъ краѣ — явленiе не новое; она родилась и въ старину, и теперь живъ ещё старикъ, проведшiй молодость въ верховьяхъ р. Ингоды, въ Доронинскѣ, и разсказывавшiй, что онъ помнитъ, какъ въ 1791 году, во время засухи и неурожаевъ, тамъ бывала на поляхъ дикуша.[7] | |
| — Михаил Зензинов, «Самородный хлѣбъ въ Даурiи», 1853 |
«Спора ячменная каша, спорей того ячные (ячменные) блины!» — говорят на студёном севере, но говорят только потому, что в тех местах греча-дикуша совсем не родится.[9] | |
| — Аполлон Коринфский, «Народная Русь : Круглый год сказаний, поверий, обычаев и пословиц русского народа — Хлеб насущный», ок. 1901 |
| — Аполлон Коринфский, «Народная Русь : Круглый год сказаний, поверий, обычаев и пословиц русского народа — Небесный мир», ок. 1901 |
| — Аполлон Коринфский, «Народная Русь : Круглый год сказаний, поверий, обычаев и пословиц русского народа — Рождество Христово», ок. 1901 |
| — Аполлон Коринфский, «Народная Русь : Круглый год сказаний, поверий, обычаев и пословиц русского народа — Март-позимье», ок. 1901 |
Если в этот день будет кропить небо дождём грудь земли-кормилицы, то, — говорит народ, — это сулит «скоту легкий год» (по белорусской примете — частые гречи). Если пойдет «на Юрья» крупа, будет богатый урожай гречи-дикуши. Если ударит на Егорьев день легкий морозец-утренник, — уродятся добрые проса и овсы.[9] | |
| — Аполлон Коринфский, «Народная Русь : Круглый год сказаний, поверий, обычаев и пословиц русского народа — Егорий вешний», ок. 1901 |
Происхождение культурной гречихи. Наиболее близким к культурной гречихе растением является дикуша, F. tataricum. Указание на ее возделывание в Гималаях неправильно, там возделывают настоящую культурную гречиху (в горах Кашмира, Бирмы). Что касается татарской гречихи, то она засоряет в горах посевы ярового ячменя и пшеницы, но в высокогорной зоне действительно используется в пищу; эта высокогорная форма имеет даже особое название: F. tataricum var. himalaica. Происхождение кульутрной гречихи от этой формы всё же не установлено, но может быть заподозрено. То, что культурная гречиха — азиатского происхождения, не вызывает сомнения.[10] | |
| — Пётр Жуковский, «Культурные растения и их сородичи», 1950 |
Гречиха татарская (кырлык, дикуша) — сорное растение, произрастающее в посевах гречихи, яровой пшеницы и ячменя. <...> Плоды гречихи татарской мелкие, слабо выраженной трёхгранной формы, а иногда яйцевидные. Грани морщинистые, с бороздкой посредине, рёбра тупые, особенно в нижней части плода. Плодовые оболочки грубые, при шелушении удаляются с большим трудом. Вкус горьковатый. Примесь плодов гречихи татарской усложняет переработку гречихи обыкновенной, при попадании в крупу они снижают её пищевую ценность и вкусовые достоинства.[11] | |
| — Александр Романов, «Энциклопедия пекаря», 2019 |
Дикуша в мемуарах, письмах и дневниковой прозе[править]
Въ разсужденіи урожая разныхъ хлѣбныхъ посѣвовъ вообще сказать можно, что дикуша и просо предъ другими ростутъ изобильнѣе, къ чему песковатая земля много способствуетъ, какъ всякому извѣстно... <...> Греча или дикуша хотя и сѣется въ разныхъ деревняхъ, но весьма съ малымъ успѣхомъ: ибо тучная земля къ урожаю сего произрастѣнія неспособна.[3] | |
| — Иван Лепёхин, «Дневные записки...», 1768 |
Дикушу ровнять съ сѣномъ во многихъ мѣстахъ вошло въ обыкновеніе; ибо короткія дикуши стебли къ жатію неудобны; но тюменскую дикушу, какъ высоко взросшую на тучной землѣ, кажется, можно бы пощадить отъ сего жребія. Правда, что Тюменцы иногда и черезъ три года сѣютъ гречю, а въ междоумочныя годы родится она отъ опавшихъ сѣмянъ чрезъ ударъ косы; но въ дождливые осени не рѣдко случается, что сѣмена вымокнувъ согниваютъ и пропадаютъ, и крестьяна совсемъ лишаются гречи.[4] | |
| — Иван Лепёхин, «Продолженіе Дневныхъ записокъ путешествія...» (Глава I. Известие о городе Тюмени), май 1771 |
| — Николай Рычков, «Дневныя записки путешествїя...», 1772 |
Когда мы приехали на десятины, то увидели, что несколько человек крестьян длинными вилами накладывают воза и только увязывают и отпускают их. Мы поздоровались с крестьянами и сказали им: «Бог на помощь». Они поблагодарили; мы спросили, не видали ли тетеревов. Отвечали, что на скирдах была тьма-тьмущая, да все разлетелись: так ружьё и не понадобилось нам. Отец объяснил мне, что большая часть крестьян работает теперь на гумне и что мы скоро увидим их работу. «А хочешь посмотреть, Серёжа, как бабы молотят дикушу (гречу)?» — спросил отец. Разумеется, я отвечал, что очень хочу, и мы поехали. Еще издали заслышали мы глухой шум, похожий на топот многих ног, который вскоре заглушился звуками крикливых женских голосов. «Вишь, орут, — сказал, смеясь, Евсеич, — ровно наследство делят! Вот оно, бабье-то царство!» Шум и крик увеличивался по мере нашего приближения и вдруг затих. Евсеич опять рассмеялся, сказав: «А, увидали, сороки!» На одной из десятин был расчищен ток, гладко выметенный; на нем, высокою грядой, лежала гречневая солома, по которой ходили взад и вперед более тридцати цепов. Я долго с изумлением смотрел на эту невиданную мною работу. Стройность и ловкость мерных и быстрых ударов привели меня в восхищение. Цепы мелькали, взлетая и падая друг возле друга, и ни один не зацеплял за другой, между тем как бабы не стояли на одном месте, а то подвигались вперед, то отступали назад. Такое искусство казалось мне непостижимым! Чтоб не перерывать работы, отец не здоровался, покуда не кончили полосы или ряда. Подошедший к нам десятник сказал: «Последний проход идут, батюшка Алексей Степаныч. И давеча была, почитай, чиста солома, да я велел еще разок пройти. Теперь ни зернушка не останется». Когда дошли до края, мы оба с отцом сказали обычное «бог на помощь!» и получили обыкновенный благодарственный ответ многих женских голосов. На другом току двое крестьян веяли ворох обмолоченной гречи; ветерок далеко относил всякую дрянь и тощие, легкие зерна, а полные и тяжелые, косым дождем, падали на землю; другой крестьянин сметал метлою ухвостье и всякий сор. Работать было не жарко, в работающих незаметно было никакой усталости, и молотьба не произвела на меня тяжелого впечатления, какое получил я на жнитве в Парашине. Мы отправились, по дороге к дому, прямо на гумно. Я вслушался, что десятник вполголоса говорил Евсеичу: «Скажи старосте, что он, али заснул? Не шлёт подвод за обмолоченной дикушей».[8] | |
| — Сергей Аксаков, «Детские годы Багрова-внука...» (Приезд на постоянное житье в Багрово), 1858 |
Дикуша в беллетристике и художественной прозе[править]
Можетъ быть, этимъ сторожевымъ разбирателямъ, нравится чистое поле Русской поэзіи и прозы, гдѣ они какъ баскаки разгуливаютъ безданно и невозбранно на страхъ воздѣлывателей слова, и геніально засыпаютъ подъ стукъ вѣтренныхъ мельницъ, на которыхъ обдирается иностранная дикуша для угощенія благосклонной публики.[12] | |
| — Дмитрий Минаев (старший), «Слава о Вѣщемъ Олегѣ», 1847 |
Дикуша в песнях и поговорках[править]
| — Аполлон Коринфский, «Народная Русь : Круглый год сказаний, поверий, обычаев и пословиц русского народа — Спожинки», ок. 1901 |
Источники[править]
- ↑ Народное слово «дикуша» (от лат. дикая в уменьшительно-ласкательном наклонении) не обладает статусом уникальности в отношении одной только гречи. В частности, по отношению к сибирскому виду смородины это слово даже включено в латинское ботаническое название (лат. Ribes dikuscha), а также дикушей называют редкую таёжную птицу из тетеревиных.
- ↑ 1 2 Н. И. Анненковъ. Ботаническій словарь. — СПб.: Имп. Академія наукъ, 1878 г. — С. 143: Fagopyrum esculentum, Fagopyrum tataricum
- ↑ 1 2 И. И. Лепёхин. Дневныя записки путешествія доктора и Академіи Наукъ адъюнкта Ивана Лепехина по разнымъ провинціямъ Россійскаго государства, 1768 и 1769 году, в книге: Исторические путешествия. Извлечения из мемуаров и записок иностранных и русских путешественников по Волге в XV-XVIII вв. — Сталинград. Краевое книгоиздательство. 1936 г.
- ↑ 1 2 И. И. Лепёхин. Продолженіе Дневныхъ записокъ путешествія академика и медицины доктора Ивана Лепехина по разнымъ провинціямъ Россійскаго государства въ 1770 году. Въ Санктпетербургѣ при Императорской Академіи Наукъ 1802 года
- ↑ 1 2 Н. Рычков. Дневныя записки путешествїя Капитана Николая Рычкова въ Киргисъ-Кайсацкой степѣ, 1771 году. Въ Санктпетербургѣ при Императорской Академїи Наукъ, 1772 году
- ↑ 1 2 Аксаков С. Т. «Записки ружейного охотника Оренбургской губернии». Москва, «Правда», 1987 г.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 М. Зензинов («Даурец»). «Самородный хлѣбъ въ Даурiи». — Санкт-Петербург: Земледельческая газета, №25, 1853 г. — Журнал Министерства народнаго просвѣщения; Том 79 за 1853 г.
- ↑ 1 2 Аксаков С. Т. «Семейная хроника. Детские годы Багрова-внука. Аленький цветочек». — Москва, «Художественная литература», 1982 г.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 Аполлон Коринфский. «Народная Русь : Круглый год сказаний, поверий, обычаев и пословиц русского народа. — М., 1901 г.
- ↑ 1 2 Жуковский П. М. Культурные растения и их сородичи: Систематика, география, цитогенетика, иммунитет, экология, происхождение, использование. — Изд. 3-е, перераб. и доп. — Ленинград: «Колос», 1971 г. — 752 с.
- ↑ 1 2 Александр Романов. Энциклопедия пекаря. Современные технологии и нормативы. — М.: Ресторанные ведомости, 2019 г. — 376 с.
- ↑ Слава о Вѣщемъ Олегѣ. Сочиненіе Д Минаева. Изданіе X. С. Иванова. — Санктпетербургъ. 1847 г. Въ тип. И. Фишона. Въ 8-ю д. л. 91 стр.
