Змея сомнения

Змея сомнения

Змея́ сомне́ния (книжн.) — устойчивое метафорическое сочетание, означающее навязчивую и отрицательно коннотируемую внутреннюю рефлексию по отношению к кому-либо или чему-либо; угнетённое или беспокойное состояние, при котором мучает недоверие, подозрение или опасение. Как правило, выражение употребляется как речевой трафарет со следующими глаголами, означающими разную силу и остроту чувства: грызёт, гложет, закрадывается, ползёт, шевелится или жалит.

Выражение «змея сомнения» не только родственно, но и прозводно от более употребимого «червя сомнения». По структуре также представляет собой устойчивую речевую конструкцию, метафору формульного типа, употребление которой отличается очень большой степенью стереотипности. Случаи вторжения в структуру метафоры редки и представляют собой словесную или смысловую игру концептуального характера, изредка как вариация встречается «змея тщеславия» или «змея честолюбия».

Змея сомнения в публицистике, научно-популярной литературе и мемуарах

И мы так же сделаем ― ведь это история и когда-то кому-то она очень пригодится. Как бы вдохнуть Магдалине мужество и веру в себя! Самовнушение и здоровье поправит. Главное, чтобы не свыкаться с мыслью о болезни, о непреодолимости чего-то. Все преодолимо, если дух в себе победил препятствия. И помощь приходит, когда ей врата открыты. Всякое уныние должно быть изгнано, ведь за ним ползет и змея сомнения ― ядовитая тварь.

— Николай Рерих, Листы дневника, 1946 г.

Змея сомнения в беллетристике и художественной прозе

Являются бояре; начинается спор, как и следовало ожидать; князья унижают Ляпунова, один даже предлагает ему выйти с ним на бой, по старинному русскому обычаю; однако все приходит в порядок, и воеводы расходятся друзьями. Ляпунов молится. Входит Марина «Один, и молится! — говорит она, — я этого не люблю». Начинается разговор между ними. Марина оправдывает свое поведение. Ляпунов ей что-то не верит, однако трогается ее судьбою. Марина старается его обольстить, сулит ему венец, говорит ему: «Оставь убийственное сомненье…» «Змея, змея, — шепчет в сторону Ляпунов, — я понимаю тебя…» Марина продолжает с возрастающим жаром: «Любил ли ты когда, Ляпунов? слышал ли когда признание страстной могучей любви из уст женщины — нe бесчувственной раскрашенной куклы, каковы ваши русские жены, а женщины, одаренной умом и душою? Что, если б нашлась такая жена, и она взяла бы тебя за мощную руку, и взглянула бы в твои светлые очи, и сказала тебе: друг, я люблю тебя!» Сверх того, Марина предлагает Ляпунову престол, а сына своего хочет удалить…

— Иван Тургенев, «Смерть Ляпунова», 1846

У него шевельнулась странная мысль. Она смотрела на него с спокойной гордостью и твердо ждала; а ему хотелось бы в эту минуту не гордости и твердости, а слез, страсти, охмеляющего счастья, хоть на одну минуту, а потом уже пусть потекла бы жизнь невозмутимого покоя! И вдруг ни порывистых слез от неожиданного счастья, ни стыдливого согласия! Как это понять! В сердце у него проснулась и завозилась змея сомнения… Любит она или только выходит замуж? — Но есть другой путь к счастью, — сказал он. — Какой? — спросила она. — Иногда любовь не ждет, не терпит, не рассчитывает… Женщина вся в огне, в трепете, испытывает разом муку и такие радости, каких… — Я не знаю, какой это путь. — Путь, где женщина жертвует всем: спокойствием, молвой, уважением и находит награду в любви… она заменяет ей все.

— Иван Гончаров, «Обломов», 1859

Свенторжецкий уже стал прислушиваться к этому второму голосу, и тогда у него появилось было решение отказаться от услуг патера Вацлава и постараться сбросить с себя гнёт страсти к княжне Людмиле, вычеркнуть из сердца ее пленительный образ. Увы, сделать это он был не в состоянии. Его страсть, по мере открывавшейся возможности удовлетворить ее, росла не по дням, а по часам и еще более разжигалась фразой патера Вацлава: «А не назначает ли она такого свидания и другим?» Эти слова змеёй сомнения вползли в сердце графа Свенторжецкого и то и дело приходили ему на память. «Если это действительно так, то пусть она умрет!» ― говорил он сам себе.

— Николай Гейнце, «Дочь Великого Петра», 1913

Змея сомнения в поэзии

Снова порхаешь ты птичкой болтливою Между печальных подруг И оживляешь беседой шутливою Их затуманенный круг… А между тем в мою душу сомнение Черной змеею ползет: Слава о тяжком кресте и терпении Вслед за тобою идет. Вон, позади тебя, тёрном повитая, Молодость грустно стоит, Сны золотые, до срока убитые Злобой неправд и обид. А впереди ― о, какая глубокая Тьма нерассветных ночей! Жизнь догорит, как свеча одинокая, Жизнь далеко от друзей!

— Пётр Якубович, «Портрет», 1887

	Я буду тебя целовать, Шептать бред взволнованных грёз, Скользящие пряди волос Сплетать и опять расплетать… И я позабуду на миг Сомнений безжалостный гнёт, Пока из кудрей не мелькнёт Змеи раздвоённый язык.
	— Валерий Брюсов, «Змеи» (из цикла «Новые грёзы», сб. «Juvenilia»), 1913

См. также

• Червь сомнения
• Змея
• Гюрза
• Змеиный яд
• Червь тщеславия
• Кот в мешке
• Лодыря гонять
• На плечах гигантов
• Профессор кислых щей
• Фиговый лист
• Сомнение