Куку́шка(разг., жарг.) — широко распространившееся прозвище, которым первоначально называли финских военных, снайперов и автоматчиков во время советско-финской войны 1939—1940 гг., использовавших замаскированные позиции среди ветвей деревьев. Некоторые исследователи высказывают аргументированные сомнения, что подобное явление существовало на самом деле и считают его закреплённой выдумкой, легендой. Между тем, имеются сведения о более ранних случаях стрельбы с деревьев в ходе гражданской войны в США 1861-1865 гг., а также в других региональных войнах на территории Боливии, Абиссинии, Польши и других стран.
Иногда снайперы привязывали себя к стволу или ветвям. Убитые или раненые «кукушки» зачастую так и оставались висеть на дереве.
Они валили деревья, на которых, привязанные, сидели фашистские «кукушки», — и от деревьев оставалась зелёная труха, а от кукушек и следа не оставалось.[1]
— Борис Горбатов, «О смелости, о дерзости, о риске», 1941
Сквозь такой густой лес трудно пробиться солнечному лучу. Немцы не ходят сюда, боятся. К ним на подкрепление пришли финны. Они бродят с собаками по лесу, организуют засады. На деревьях сидят «кукушки».[2]
Его специальностью было дело «кукушки». Он залезал на высокие деревья, привязывался ремнём к стволу и, скрываясь за ветвями елей, расстреливал из пулемёта всё живое, что двигалось по дорогам, а затем мародёрствовал.[3]
И тут мне показалось, что на одном дереве «кукушка». Я упал, спрятавшись за ствол дерева. Лежал долго, затем переполз в ложбинку. Фигура не шевелилась. <...> «Кукушка» оказалась повешенным Колькой...[4]
Утром наступило затишье, но длилось оно недолго. По нам стали стрелять засевшие на елях автоматчики-снайперы («кукушки»). <...> Мы залегли за деревьями и стали следить, откуда стреляют «кукушки». Заметили и залповым огнем сбили одного.[5]
— Павел Шилов, «Тогда не было моды награждать», 1995
Мне удалось прицелиться и несколькими выстрелами сбить «кукушку». Финн упал, раненный, и, когда прекратился огонь снайперов, мы подошли к нему. Один из наших заколол финна штыком.[5]
— Павел Шилов, «Тогда не было моды награждать», 1995
Кукушки» — это финские особенные стрелки, так их солдаты зовут. И они сидят на деревьях или на крышах. Им в муху попасть ничего не стоит. А когда темно — они на папиросу стреляют, огонёк — знаешь, насколько видно?[6]
...когда советские ветераны начинали говорить о «кукушках», наносивших им чувствительные потери, ветераны финские приходили в недоумение.
— Кукушки? Снайперы, стреляющие с вершин деревьев? Не было у нас таких![7]:71
— Владимир Пуронен, О «кукушках», 2010
Так что же, никаких «кукушек» никогда не было?
Получается, что не было...[7]:71
— Владимир Пуронен, О «кукушках», 2010
...я с увлечением читал книжку об участниках боев с белофиннами: о том, как наши охотились на «кукушек» — так называли вражеских снайперов, одетых в белые маскировочные халаты и прятавшихся в густых заснеженных ветвях сосен.[8]
Оперсоставу приходилось бороться с мифом о снайперах-«кукушках», да, снайперы были, но не в таких масштабах, потому что в январе-марте были жестокие морозы 40–45 градусов, и никто такие морозы не мог перенести в засаде по несколько часов. Просто финны умело использовали лес для скрытых атак.[9]
— Анатолий Терещенко, Александр Вдовин, «Из СМЕРШа в ГРУ», 2013
Он боялся больших деревьев с густой кроной, на таких деревьях обычно прятались финские снайперы, их называли «кукушками».[10]
Финские «кукушки» отработали основные тактические приёмы, которые позднее советские снайперы с успехом применили против немцев. <...> «Кукушки» также придумали зимнее снайперское укрытие «финский сугроб»...[11]
— Семён Федосеев, Алексей Ардашев, «Снайперы. Самая полная энциклопедия», 2021
Режиссёр, умеющий снимать не просто кассовые, но народные фильмы («Особенности национальной охоты» и все их продолжения, пилотные серии «Ментов», «Блокпост»), закончил новую картину. Премьера ожидается на Московском международном кинофестивале. «Кукушками» во время финской войны называли снайперов, которые вели прицельный огонь по солдатам противника. Вейко — «кукушка»-камикадзе. Его, солдата эсэсовской дивизии «Норд», приковали цепью к камню — чтобы не убежал. Но Вейко не хочет никого убивать. Он избавляется от цепи и уходит куда глаза глядят. В Лапландской тундре в сентябре 1944 года встречаются трое: саамская девушка, раненый русский офицер и финский снайпер-«кукушка».[12]
В восьмидесятых годах прошлого века состоялось несколько встреч за круглым столом советских и финских ветеранов прошедших войн. Бойцы вспоминали минувшие дни... Но, когда советские ветераны начинали говорить о «кукушках», наносивших им чувствительные потери, ветераны финские приходили в недоумение.
— Кукушки? Снайперы, стреляющие с вершин деревьев? Не было у нас таких!
— Как не было? Да мы сами об этих кукушках столько слышали! И потери от снайперского огня у нас были!
— Метких стрелков у нас было много, — соглашались финны. — Но стреляли они в лесах не с вершин деревьев, а из-за деревьев! Иногда они могли использовать нижние ветви для опоры оружия при стрельбе. Но на деревья не лазили. Стреляли — и немедленно перебирались на лыжах на другую огневую позицию. Снайпер, сидящий на дереве — пусть зимой, пусть летом, — после первого же выстрела был бы обречён. Да и сектор обстрела с ели или сосны у него был бы ничтожным — ствол, ветки и соседние деревья мешали бы.[7]:70-71
— Владимир Пуронен, О «кукушках», 2010
Так что же, никаких «кукушек» никогда не было?
Получается, что не было...
А как же тогда статьи в газетах и журналах? Рассказы и повести? Упоминания о «ёлочниках» в официальных документах? Мемуары ветеранов, наконец, которые встречались с «кукушками» «лицом к лицу»?
Что ж, на этот счёт у французов есть старинная пословица: «Нигде так не лгут, как на войне и на охоте». Наверное, во время всех войн, которыми так изобилует история человечества, складывались самые различные, порой, казалось бы, совершенно невероятные легенды. Но от частного повторения эти легенды даже за очень короткий срок могли превратиться в непреложные истины. Так и произошло с легендой о кукушках — сидящих на вершинах деревьев (или висящих в гамаках между деревьями) финских снайперах.[7]:71
— Владимир Пуронен, О «кукушках», 2010
Оперсоставу приходилось бороться с мифом о снайперах-«кукушках», да, снайперы были, но не в таких масштабах, потому что в январе-марте были жестокие морозы 40–45 градусов, и никто такие морозы не мог перенести в засаде по несколько часов. Просто финны умело использовали лес для скрытых атак. Они подстерегали красноармейцев, из укрытий убивали командиров и солдат и быстро уходили на лыжах. Но «кукушки», естественно, были, и с ними приходилось бороться и таким путём. Один из оперработников особого отдела 23-го стрелкового корпуса сумел убедить двух своих секретных осведомителей проявить инициативу по уничтожению «кукушки», которая парализовала единственную дорогу, идущую от штаба корпуса на его командный пункт. Они решили ночью подобраться поближе к снайперу. Днем бойцы засекли снайпера и, используя солдатскую смекалку, сумели заставить его расстрелять все патроны по ложным мишеням, которыми были их собственные полушубки, вынудили снайпера спуститься с дерева и привели его в штаб. Оба были награждены.[9]
— Анатолий Терещенко, Александр Вдовин, «Из СМЕРШа в ГРУ», 2013
Финские «кукушки» отработали основные тактические приёмы, которые позднее советские снайперы с успехом применили против немцев. Например, работа снайпера в контакте с пулемётчиком и подрывниками. «Кукушки» также придумали зимнее снайперское укрытие «финский сугроб», использование ложных позиций для отвлечения противника, минирование покидаемой «лёжки» и многое другое.[11]
— Семён Федосеев, Алексей Ардашев, «Снайперы. Самая полная энциклопедия», 2021
Получено задание: взять контрольного пленного на большаке в районе Свитского Мха, под Гарь-Хлиповкой. Идём лесом, гуськом, один за другим. Над нами огромные хвойные ветви. Сквозь такой густой лес трудно пробиться солнечному лучу. Немцы не ходят сюда, боятся. К ним на подкрепление пришли финны. Они бродят с собаками по лесу, организуют засады. На деревьях сидят «кукушки». Идём осторожно, впереди дозор. Наблюдаем вокруг, просматриваем верхушки деревьев.[2]
Кроме дорожного полка в наступлении участвовали остатки нашего лыжного батальона (человек 200) и еще какие-то части. Шли слева от дороги по направлению к окруженной 54-й дивизии. Утром наступило затишье, но длилось оно недолго. По нам стали стрелять засевшие на елях автоматчики-снайперы («кукушки»). Наш новоявленный командир закричал: «Ребята, давайте уничтожим гадов! Их немного осталось!» Мы залегли за деревьями и стали следить, откуда стреляют «кукушки». Заметили и залповым огнем сбили одного. Я увидел поваленную ветром ель, корни которой с землей и снегом образовали как бы щит, подполз к этому удобному укрытию, проделал в корнях отверстие и стал следить. Меня заметили, обстреляли, но безуспешно — еловый щит помог. Мне удалось прицелиться и несколькими выстрелами сбить «кукушку». Финн упал, раненный, и, когда прекратился огонь снайперов, мы подошли к нему. Один из наших заколол финна штыком. Я и другие поругали его за жестокость.[5]
— Павел Шилов, «Тогда не было моды награждать», 1995
Помню, как еще до моего отъезда в Москву пришел санитарный поезд и мы в клинике принимали раненых. Три четверти были с отморожениями. Нам все было внове: расспрашивали. Узнали о знаменитых «кукушках» — снайперах-охотниках, что расстреливали наших с деревьев... Одеть солдат и то не смогли.[13]
Во время занятий, когда все ученики усердно скрипели перьями и боролись с неизбежными кляксами, выводя в тетради палочки и завитушки с элементами будущих букв, я с увлечением читал книжку об участниках боев с белофиннами: о том, как наши охотились на «кукушек» — так называли вражеских снайперов, одетых в белые маскировочные халаты и прятавшихся в густых заснеженных ветвях сосен. Из подобных хитроумных засад финны убили и ранили многих наших бойцов, и тут проявили смекалку опытные сибирские следопыты, тоже одетые в белые как снег халаты, Они, знавшие все лесные тайны, по тончайшим приметам выявляли, на каком дереве прячется враг. Наши тоже не лыком шиты: меткие стрелки сшибали белофиннов с елей и сосен, те, словно шишки, сыпались с деревьев.[8]
Всему экипажу нашлось дело — и башенному стрелку Батурину, и мехводителю Костюкову, и пулеметчику-радисту Орешко. Но больше всего поработали гусеницы. Они давили миномёты и пулемёты немцев так, что только хруст стоял. Они валили деревья, на которых, привязанные, сидели фашистские «кукушки», — и от деревьев оставалась зелёная труха, а от кукушек и следа не оставалось.[1]
— Борис Горбатов, «О смелости, о дерзости, о риске», 1941
В подмогу были присланы «егери», охотники на партизанские черепа. Станка поймали и расстреляли. Младший брат Копривца, Йожа, бежал в лес и там соединился с красными. Мальчишка быстро выдвинулся, имея все качества своего брата. Его специальностью было дело «кукушки». Он залезал на высокие деревья, привязывался ремнём к стволу и, скрываясь за ветвями елей, расстреливал из пулемёта всё живое, что двигалось по дорогам, а затем мародёрствовал.[3]
Тут финская кампания кончилась. Вернулся мой сын Серега, ледяным ветром помороженный, снайпером-кукушкой простреленный, миной контуженный, и начал пить.[14]
Значит, окружение? Как он и намечал? А если не уползут из мешка защитники Мырятина, если обречены или сами себя обрекли участи смертников, наподобие финских снайперов-«кукушек», привязывавших себя к верхушкам сосен?[15]
Встал и побежал дальше. И тут мне показалось, что на одном дереве «кукушка». Я упал, спрятавшись за ствол дерева. Лежал долго, затем переполз в ложбинку. Фигура не шевелилась. Через некоторое время заметил, что к «кукушке» ползут двое. Они подползли совсем близко и вдруг вскочили. Это были мои однополчане: Гошка и Жорка. Я свистнул и пополз к ним. Но тут понял, что «кукушка» мертва, встал и подбежал к парням. «Кукушка» оказалась повешенным Колькой, который спровоцировал ночную атаку роты на роту. Колька был, видимо, сначала повешен, а затем снят и посажен так, что издали можно было принять его за «кукушку». В глаза были вбиты гильзы, торчал чёрный язык, вид жуткий...[4]
— Подумаешь, сложности! — передернул плечами вернувшийся из булочной Алеша. — Ничего это не значит особенного. Там многие бросают <курить>, мне Рудик говорил. Потому что «кукушки».
— Во-первых, не пожимай плечами, что за манера! И что за кукушки, ты о чём? — растерялась Анна.
— «Кукушки» — это финские особенные стрелки, так их солдаты зовут. И они сидят на деревьях или на крышах. Им в муху попасть ничего не стоит. А когда темно — они на папиросу стреляют, огонёк — знаешь, насколько видно?[6]
После войны папа не мог зарезать даже курицу. Кролика. Сильно расстраивался от вида любого убитого животного и теплого запаха крови. Он боялся больших деревьев с густой кроной, на таких деревьях обычно прятались финские снайперы, их называли «кукушками».[10]
