Ке́пка, от ке́пи (фр. képi, из швейц.-нем.Käppi от лат.cappa — головной убор) — род фуражки с маленьким твердым донышком, состоящий из высокого относительно мягкого околыша, и длинного, широкого, прямого козырька. Как правило, является элементом форменной одежды людей, имеющих дело с техникой (водители, ремонтники) из-за наличия козырька, прикрывающего от внешнего воздействия на лицо, и тульи, на которой можно закрепить кокарду.
Кепи получило глобальное распространение после её дебюта во время Крымской войны, постепенно вытесняя старое высокое шако, и вскоре была заимствована большинством армий мира. Помимо французской армии, кепи также встречалось в армиях таких государств как: Россия, США, Великобритания, Австро-Венгрия, Италия, ряде германских княжеств, и многих других.
После службы Супцов и Шутихин зашли в столовку. Приятели сложили на отдельный стул свои портфели и кепки. А когда собирались уходить, вышло так, что Супцов взял кепку Шутихина и наоборот.
— Чорт,— сказал Супцов, — а кепочка у тебя почти новенькая.
— Ну где же новенькая, — отозвался Шутихин, — ты погляди, подкладка начисто выдрана.
Быстрый Супцов первый снял головной убор и вдумчиво завертел его перед собою. То же стал делать и Шутихин.
— Знаешь что, — сказал небрежным тоном Супцов, — давай, брат, поменяемся кепулями, а?
Шутихин метнул на друга подозрительный взгляд и осторожно выдавил:
— Давай![1]
Одолевая жуть, Лелька подошла к сугробу. Человек уже лежал неподвижно, боком. Лицо было очень странное, ― как будто все залито чернилами. Пьяный вылил себе на голову чернильницу? Или кто запустил в него ею? И вдруг Лелька вздрогнула: не чернила это, а кровь! Да, кровь!
Лелька наклонилась. Кепка валялась в снегу, густые волосы слиплись от крови, и кровью было залито лицо. Лелька тихо застонала: это был Юрка.[2]
Обычно Сорокин-Белобокин и летом и зимой носил одну и ту же черную волосатую кепку. Но в этот раз кепка, тяжелая, как подкова, внушала ему отвращение. Число головных уборов в гардеробе товарища Сорокина было невелико — упомянутая кепка и оставшийся после дедушки-артиста новый вороной котелок.
И сам чёрт дернул Белобокина в первый весенний день надеть этот странный и даже неприличный в наши дни головной убор.
День был так хорош, что трамвайные пассажиры не кусали друг друга, как обычно, а напротив — обменивались улыбками.
И путешествие «гонца весны» к месту службы прошло вполне благополучно, если не считать радостного замечания одного из пассажиров:
— Давить надо таких гадов в котелках![3]
Итак — магазин готового платья. Прилавки, за прилавками работники прилавка, перед прилавком покупательская масса, а на полках и плечиках — товарная масса.
Больше всего головных уборов, кепок. Просто кепки, соломенные кепки, полотняные кепки, каракулевые кепки, кепки на вате, кепки на красивой розовой подкладке. Делали бы кепки из булыжника, но такой труд был бы под силу одному только Микеланджело, великому скульптору итальянского Возрождения, — сейчас так не могут. К сожалению, все кепки одного фасона. Но не будем придираться. Тем более что среди моря кепок заманчиво сверкают мягкие шляпы, серые шляпы из валяного товара с нежно-сиреневой лентой. Не будем придираться. Это для проезжающих дипломатов и снобов.[4]
Шла осень. Целыми днями хлестали косые дожди, листья с деревьев облетели, на улицах стояла непролазная грязь. Как-то раз промозглым утром к Клаве прибежал всполошённый Петька. Старые, раскисшие опорки еле держались на его ногах, брюки выше колен были зашлепаны грязью, кепка сбилась набок.
― Ты что? Убегал от кого-нибудь? ― встревоженно спросила его Клава.[5].
Кепка! Простецкая кепка! На миллионы голов Влезла ты с маху! И крепко Села цилиндрам назло!
Видел весь мир, изумленно
Ахнувши из-за угла,
Как трехсотлетней короне
Кепка по шапке дала![6]
И целый год качается нога,
Одна нога, без туловища даже,
Нога из воска смугло-золотого
В чулке постыдно семгового цвета.
Качается, качается, зовет
Все позабыть, убить, надвинуть кепку
И, жалобно посвистывая, выйти
В четвертое ночное измеренье Косых дождей, колючих кадыков,[7]
↑Ильф и Петров в журнале "Чудак". Вступительная заметка, публикация и комментарии А. Ильф // Вопросы литературы. — 2007 г. — №6 г.
↑Вересаев В.В. «К жизни». — Минск: Мастацкая лiтаратура, 1989 г.
↑Ильф и Петров, Необыкновенные истории из жизни города Колоколамска / сост., комментарии и дополнения (с. 430-475) М. Долинского. — М.: Книжная палата, 1989 г. — С. 81
↑Ильф и Петров, Собрание сочинений в пяти томах. Том 3. — М.: Гослитиздат, 1961 г. — С. 277
↑Алексей Мусатов. Собрание сочинений в 3-х томах. Том I. — М.: Детская литература, 1976 г.
↑Н.Я.Агнивцев, «В галантном стиле о любви и жизни». — М.: Захаров, 2007 г.
↑В.А.Луговской. «Мне кажется, я прожил десять жизней…» — М.: Время, 2001 г.
↑С. Шервинский. Стихотворения. Воспоминания. — М.: Водолей, 1999 г.
↑М. Айзенберг. «Переход на летнее время». — М.: Новое литературное обозрение, 2008 г.
_by_shakko.jpg)
.svg){kind=logo}
