Константи́н Эдуа́рдович Циолко́вский (5 (17) сентября 1857, Ижевское, Рязанская губерния, Российская империя — 19 сентября 1935, Калуга, СССР) — русский и советский учёный-самоучка, исследователь, школьный учитель. Основоположник современной космонавтики. Обосновал вывод уравнения реактивного движения, пришёл к выводу о необходимости использования «ракетных поездов» — прототипов многоступенчатых ракет. Автор работ по аэродинамике, воздухоплаванию и другим наукам.
— «Исследование мировых пространств реактивными приборами», 1911—1912
Сначала неизбежно идут: мысль, фантазия, сказка; за ними шествует научный расчет, и уже, в конце концов, исполнение венчает мысль[3].
— «Исследование мировых пространств реактивными приборами», 1911—1912
Человечество не останется вечно на земле, но в погоне за светом и пространством сначала робко проникнет за пределы атмосферы, а затем завоюет себе всё околосолнечное пространство[4].
— Воробьёв Б., «Воздухоплавание в наше время», 1912
На гробнице Ламарка его дочь сделала надпись: «Ты будешь отомщён». Как много говорят эти слова.
Профессора знаменитого Ньютона заставили сбежать в чиновники. То же случилось и с нашим Менделеевым: он ушёл из университета ещё в силах. Кювье преследовал Ламарка и провозгласил его со своими собратьями-академиками идиотом. Великая рукопись Ньютона валялась без внимания и была напечатана много лет спустя после её написания. Эдисон долго скитался в бедности, не находя приложения скрытым в нём силам. То же было и со знаменитым Бербанком.
Всё это продолжает совершаться и теперь, в особенности в таких некультурных странах, как старая Россия.
Великие дела творили не присяжные учёные, а люди, в общепринятом смысле, маленькие. Таковы, например, артиллерист Энгельгардт и великий Либих, не кончивший среднюю школу и попавший в профессора только благодаря протекции и связям Гумбольдта.
…Это даст возможность даже громадные оранжереи делать со стенками очень тонкими. Может быть, даже и растения переработаются так, что будут жить без внешней газовой среды, перерабатывая всё внутри себя, как зоофиты (кактусы). Если мы мечтаем о таком преобразовании для животных, то тем более можем научно думать о том же для более простых существ, каковы растения.
Многие думают, что жизнь так сложна, так загадочна, что начало её не могло зародиться на такой ничтожной пылинке, как Земля, что жизнь есть произведение безграничной вселенной, зародилась где-то на планетах, между далёкими солнцами, в течение бесконечности веков, и только перенесена случайно на Землю, где и расцвела. Конечно, об этом можно говорить. Но не преувеличивают ли загадочность жизни? Это во-первых. Во-вторых, перенос жизни через мировые пространства довольно трудно допустить[5]:13.
Положим, человек или другое смертное животное, живёт только до тех пор, пока не начинается уклон к старости и к тяжести жизни. У человека этот период начинается с 30, 40 или 50 лет, смотря по темпераменту и условиям. Когда начнётся у человека жизненная тягота, убьём его безболезненным способом. Врачи уверяют, что такой способ есть. В самом деле, если устроить машину, которая в тысячную долю секунды или ещё скорее (это теоретически возможно) раскрашивает человека на малейшие кусочки, то как это разрушение может ощущать человек? Оно не должно сопровождаться мукой, так как не может отразиться на нервах по своей кратковременности, не может запечатлеться памятью[6].
— «Радость без расплаты», 1923
Ничего не признаю, кроме материи. В физике, химии и биологии я вижу одну механику. Весь космос только бесконечный и сложный механизм. Сложность его так велика, что граничит с произволом, неожиданностью и случайностью, она даёт иллюзию свободной воли сознательных существ[7]:7.
Жизнь в более высоких организмах подобна сну, а жизнь в высших животных, хотя и ужасна (с точки зрения человека), но субъективно несознательна. Корова, овца, лошадь или обезьяна не чувствует её унижения, как не чувствует сейчас и человек унижения своей жизни. Но высшие существа смотрят на человека с сожалением, как мы на собак или крыс[7]:26—27.
Кто не думал всю жизнь над излагаемым, тому трудно ясно представить чувственные приключения атома. Но мы предложим сравнение, чтобы понять и оценить непрерывную и беспредельную жизнь атома[7]:27.
Надо всем стремиться к тому, чтобы не было несовершенных существ, например, насильников, калек, больных, слабоумных, несознательных и т. п. О них должны быть исключительные заботы, но они не должны давать потомства. Так безболезненно, в возможном счастье, они угаснут[8].
— «Любовь к самому себе, или Истинное себялюбие», 1928
Нет бога-творца, но есть космос, производящий солнца, планеты и живых существ:
Нет всемогущего бога, но есть вселенная, которая распоряжается судьбою всех небесных тел и их жителей.
…
Нет сынов божиих, но есть зрелые и потому разумные и совершенные сыны космоса.
…
Нет личных богов, но есть избранные правители: планет, солнечных систем, звёздных групп, млечных путей, эфирных островов и всего космоса.
…
Нет Христа, но есть гениальныйчеловек, великий учитель человечества. Если бы его послушали, то не было бы войн, убийств и насилий[9].
— «Ничего нет (Мысли безбожника)», 1932
Они, герои, смельчаки, проложат первые воздушные тропы трасс: Земля — орбита Луны, Земля — орбита Марса, а ещё далее: Москва — Луна, Калуга — Марс[10][11].
— выступление по Всесоюзному радио для участников первомайской демонстрации в Москве, 1 мая 1935 года
Циолковского принято называть, за неимением иного определения, изобретателем. Он был, однако, изобретатель не в обычном смысле этого слова. Деятельность его не успела ещё принести осязательных плодов, которые вошли бы в наш повседневный быт… Трудами Циолковского воспользуются будущие поколения. Он — творец смелых замыслов, замечательный технический мыслитель, один из величайших в нашем Союзе[12].
Да, Циолковский был глухой сумасшедший старик, слабо разбирающийся во многих научных вопросах, но именно такие люди зачастую и открывают для нас новые горизонты… Ни Михаил Тихонравов, ни Сергей Королёв не годились для этого. Они были энтузиастами, смелыми изобретателями, стремящимися опередить время, — но долгие годы они могли бы блуждать среди деревьев, не догадываясь о существовании леса и уж тем более саванны. Циолковский для них был подобен лесному учителю из русских народных сказок, от которого мало практической пользы, но который подскажет путь. В самом словосочетании «калужский учитель» ныне заложен огромный смысл. Именно это делало Циолковского Циолковским[13].