Ро́бертас Кетура́кис (лит.Robertas Keturakis,[1] 1935, Йонучяй, Гарлявский уезд — 2021, Каунас) — литовский поэт, писатель, переводчик XX века. В 1963 году окончил Вильнюсский университет по специальности литовский язык и литература, с 1966 года член Союза писателей Литвы.[2]
Кроме полутора десятков стихотворных сборников, при жизни поэта было издано несколько книг его очерков, а также роман «Пуля в сердце Бога» (лит.Kulka Dievo širdy) и сборник сказок для взрослых «Агасфер» (лит.Ahasferas). Среди переводов на литовский язык заметным событием стал сборник туркменского поэта С. Овезбердыева «Надежда» (лит.«Viltis», 1981). Сочинения Кетуракиса переводились и издавались на белорусском, русском, украинском, а позднее — на нескольких европейских языках.
Когда-то в юности,
когда свой хлеб претит,
Отвергли землю мы!
И, как вовремя
На небе, чёрном, будто биотит,
Горело нам созвездье Ориона. Мы снова юны, хлеб нам не претит, но Мы землю приняли, и на́ небе бездонном Поблекшее созвездье Ориона Горит, и чёрен свод, как биотит.
Когда придет к нам юность в третий раз,
Не испоганим мы земного лона,
И полыхнёт созвездье Ориона,
Как на экране, на сетчатке глаз.[3]:73
— «Орион» (перевод Дмитрия Сухарева), 1975
Всё снятся табуны. А то — один буланый.
Его горячий храп и бархатистый круп.
Долблёный снится брус, обросший мохом сруб,
и кашка на лугу, и луг сырой, туманный.
Всё табуны во сне. Одни и те же сны —
всё кони в лунный свет идут, как в половодье.
Хоть их по шее гладь, хоть надевай поводья,
хоть под уздцы бери. Всё снятся табуны.
Гривастый, как огонь, всё снится жеребец,
всё дышит горячо на донник-буркунец.
...Кренится тротуар, а человек попятный
всё в городе живет, всё в городе жилец...[3]:73
— «Всё снятся табуны. А то — один буланый...» (перевод Дмитрия Сухарева), 1975
Всё те же кони, вдаль пустились, По ветру гривы распустились,
Несутся в снежной глубине. Прижалась робко ты ко мне,
Чуть-чуть дыша; мы обомлели. В восторгах чувства онемели...
Но что! мечтанья отлетели! Увы! я счастлив был во сне...[3]:73
— «Всё снятся табуны. А то — один буланый...» (перевод Дмитрия Сухарева), 1975
Жить не самим собой — и мило и немило. Всё хрупко в мире. Света луч разбит.
И время наши чувства уценило,
и больно от запрятанных обид.[3]:73
— «Жить не самим собой — и мило и немило...» (перевод Дмитрия Сухарева), 1975
Жить не самим собой — и мило и немило,
когда и скудость делишь пополам,
когда и души жмутся по углам,
когда и слово душу истомило.[3]:73
— «Жить не самим собой — и мило и немило...» (перевод Дмитрия Сухарева), 1975
Настойчивая жизнь нас окружает всякий день:
тенистые леса, а на вершинах — гнёзда, птичье дело,
цветок кипрея ближе к небу, ярче тень,
открой себя! Пока совсем на свете не стемнело...[4]
— «Раскрытая дверь» (Atvertos durys), до 2017
Не объясняйте, что мы оставляем,
яркие картины, тяжёлые сны в дорогу...
Мир кончается, когда сердце не стучит,
и никакие слёзы не помогут.[5]
— «Без сомнения» (Neabejojant), до 2019
Заткни свой рот: ведь птицы улетели. Издалека ночь придёт глубокой ямой, чёрная тоска.
Под головой камень. На сердце ладони.
Никто не уйдёт далеко. И ты меня не тронешь...[5]
— «Давай поболтаем» (Pašnabždom), до 2019
Не верь, мой друг, что можно все вещи спрятать в сундук —
здесь только дорожные знаки, чтобы в тумане идти,
петляя кругами. Уставшие ноги в пыли этой длинной дороги.
— И мы в конце пути.[5]
— «Ещё есть немало свободы» (Laisvės dar daug), до 2019
Давайте учиться жить верой, что смерть всего лишь часть Вечности.
Сегодня не случайно мы поговорим об одном из самых сложных и загадочных явлений нашего существования — уходе из этого мира.
Я хочу, чтобы наши размышления не находились в окружении опадающих листьев, горького рёва севера в голых ветвях деревьев и неуютной тесной земли.
Пускай летние облака опускаются на города и фермы, белеют цветущие сады, а вода, принесенная из колодца, окутывает мелкой рябью хрупкие лепестки.
Пускай долгий летний день не вспомнит своего конца, <...> и пусть ночь, шатаясь от избытка переживаний, катится дальше, завернувшись в кринолины лунного света.[6]
Да, обещаний много, слишком много!
Самая серьёзное из них, мне кажется, таково: бессмысленная жизнь никогда не была предложена или сотворена.
Что означает, если однажды днём или ночью наши светлые лица вдруг помутнеют, руки поднимут тяжёлые головы близких, а сердца почувствуют — как в височной вене остановилась пульсация жизни и темнеющая тень накроет лоб, глазницы, губы?
В чём смысл твёрдых обещаний жизни, если мы видим, как всё рушится с нарастающей скоростью, и только нашей любви или привязанности удаётся на некоторое время сохранить едва различимые черты живого лица среди тлена?
Это значит, что наша жизнь, отдавая нас на смерть, с горькой мудростью защищает от старения и обесценивания жизни, и словно струна, натягивает время нашего существования.
Без этого напряжения наше время стало бы слишком дешёвым.[6]
— «Вершина», эссе (Viršūnės), 2015
Всё тебе дано.
Ты оказался на самой вершине сегодняшнего дня, потому что ты единственный и незаменимый в своей жизни.
Не здесь ли пробивается первый росток понимания себя?
Не здесь ли проявляется первое осознание ответственности?
Не здесь ли начинаешь видеть, как всё, что было и ушло в прошлое, на самом деле нащупало единственный надёжный приют — твоё сегодня.
В нём лежит мерцающий тайный слой настоящего прошлого.
А потому не удивляйся, если иногда покажется, будто некоторые истины тебе известны.
И светящиеся сады, и шелест ветра, и прохладные тени тёплых облаков, напоминающие о потрясающем притяжении бескрайних просторов, и беспокойный чистый взгляд ребёнка, и головокружительный полёт во сне — когда-то, давно — недавно увиденные, снова всплывают, всё глубже открываясь собственному существованию —
Когда ты открываешь самого себя его вечным существом.
И не доверяйся более ничему — даже крохотному лепестку вероники — забвению.
Не забывай...[6]
Уверенным, своеобразным почерком вписал свои строчки в комсомольскую летопись комбината Губертас. Его девиз: постоянно гореть и передавать это пламя, словно факел, другим. В каждом случае он смотрит «не на воду, а на руки, подающие её». Писатель Робертас Кетуракис, вручая Губертасу на конференции книгу своих очерков «Нужен любящий человек», написал на титульном листе пожелание иметь надёжных друзей. Они всегда были у секретаря. С апреля 1977 года я работала в редакции «Зибертетиса» и имела возможность ежедневно наблюдать стиль работы, характер Губертаса. Убедилась, что в основе его отношения к людям лежат внимание и уважение. Видела безграничное желание честно работать. Это и меня побуждало к добрым делам. И не только меня... <...>
Ты хорошо знаешь, как опасны руководители, осмеливающиеся игнорировать духовные резервы человека, и как безграничен ущерб, причиняемый такими руководителями. Поэтому твой привычный образ жизни — быть там, где больше всего «нужен любящий человек».[7]
— Аудроне Вайткуте, «Нужен любящий человек», август 1982
Кятуракис Робертас. Robertas Keturakis (род. в 1934 г.) Поэт. Лауреат премии Комсомола Литвы. Окончил историко-филологический факультет ВГУ им. В. Капсукаса. С 1967 г. работает в редакции журнала «Нямунас». Печатается с 1953 г. Автор сборников стихов.[8]
— «Литва литературная», 1989
Чтобы получить более подробные сведения, решил заглянуть в «Историю литовской литературы» («Вега», Вильнюс, 1977), что-то там пишут люди о поэте, выпустившем к моменту выхода академического фолианта четыре сборника стихов! И с весёлым изумлением обнаружил четыре... с половиной строчки...[9]:182
— Дмитрий Сухарев, «Робертас Кетуракис», 1990
А ведь был уже, кажется, к этому времени написан «Орион», и автор, ушедший далеко за деревенскую околицу, задумывался о космологических и чисто земных проблемах, пытаясь осознать сотворённый им мир, в котором породообразующий биотит, таящий, скрывающий в своих атомах память магматических лав, вселял в душу не только нежность к родной земле, но и твёрдость гранитной скалы.[9]:182
— Дмитрий Сухарев, «Робертас Кетуракис», 1990
Высекая своеобразную скульптуру души, обращая свой взор к высшему идеалу, поэт ни на минуту не забывает о реальном времени, когда из капли крови можно выделить столько тревоги и света, что подчинится им даже хаос, «чудовище, сжирающее жизнь без грана смысла» («Тебе я верю...»).
Я полагаю, что, когда много лет назад писали о «внешней поэтизации земли», никто не пытался задуматься, что землю вообще не надо вводить в круг литературно-социальных понятий. Её просто надо любить так, как умеешь, и тогда не будет на ней фиолетовых бензинных луж, язв и каверн от бессмысленно хрюкающих на опушках тракторов с опухшими от самогонки механизаторами, и не станут бессильно падать в сочные клевера пчелы, сражённые смертельным облаком ядохимикатов, которые щедро распыляют над полями асы сельскохозяйственной авиации. И когда я читаю у Р. Кетуракиса, что «соломиною лето переломится», что «страницы книги глухо запахнут», как «пустого улья чрево», что «боль раны так свежа, что к смыслу не пробиться», то понимаю, что ни о какой «поэтизации земли» поэт и не думал.[9]:182
— Дмитрий Сухарев, «Робертас Кетуракис», 1990
Триптих, разноритмичный и завораживающий, показывает потенциальные возможности автора, высоту его болевого порога. Пожалуй, он мало заботится о предполагаемой реакции читателя: хочешь мне верить — верь, нет — дело твоё, сам вырабатывай отношение к моему художественному миру, а моё нравственное отношение к предмету или объекту давно определено. «Быть» для поэта не связано со словом «быт».[9]:184
↑Литовская фамилия Кетура́кис (лит.Keturakis) или Кятура́кис, как она иногда выглядит в русском написании, морфологически представляет собой сложное слово из двух корней: лит.Keturi — четыре, и лит.Akis — око, глаз; в прямом переводе с литовского это словосочетание выглядит как четырёхглазый, однако на самом деле означает — очкарик. Обычное в речевом обиходе насмешливое прозвище, которым далеко не только литовские гимназисты и школьники из века в век дразнят своих одноклассников, надевающих себе на нос два дополнительных стеклянных «глаза».
↑ 12345Р. Кетуракис. Стихотворения (перевод Дмитрия Сухарева). — М.: журнал «Юность», № 1 за 1975 г.
↑Robertas Keturakis. Eilėraščiai. — М.: Metai, literatūros žurnalas, 2017 m. Nr. 10
↑ 123Robertas Keturakis. Eilėraščiai. — М.: Metai, literatūros žurnalas, 2019 m. Nr. 11
↑ 123Robertas Keturakis. Viršūnės. — М.: Metai, literatūros žurnalas, 2015 m. Nr. 11
↑А. Вайткуте. Нужен любящий человек (очерк). — Вильнюс: издательство ЦК КП Литвы, «Коммунист», теоретический и политический журнал Центрального Комитета Коммунистической Партии Литвы, №8 (698), август 1982 г.
↑Литва литературная (лит.Literatūrinė Lietuva), сборник, справочник. — Вильнюс: Союз писателей Литовской ССР (лит.Lietuvos TSR Rašytojų sąjunga), выпуск 2, 1989 г.
↑ 1234Дмитрий Сухарев. Робертас Кетуракис. О переводах литовской поэзии. — Вильнюс: журнал Vilnius, Типография издательства Tı̐Sı̐ŁK, КП Литовской Республики, №2, 1990 г.
↑Кетуракис, Роберт Предупреди других: Стихи, поэмы. — Вильнюс : Вага, 1985 г.
↑Кетуракис, Роберт Свою судьбу выбираем сами. Очерки, эссе : Для старшего школьного возраста. Вильнюс : Витурис, 1986 г.
Статья в Википедии
