У этого термина существуют и другие значения, см. Хлеб (значения).
У этого термина существуют и другие значения, см. Соль (значения).
Хлеб-соль (хлеб да соль, хлебосо́ль) — традиционное сочетание двух простых и важнейших продуктов: хлеба и соли, характерное для их хранения и использования в быту и в обрядах; обобщенное наименование пищи, а также специфическое приветствие, обращённое к участникам трапезы, сродни пожеланию здоровья или приятного аппетита.
Хлебосо́льство — радушное угощенье, готовность принимать у себя гостей, угощать их, держать открытый стол и давать званые обеды. Хлебосольный хозяин, хлебосол — радушный угощатель.
О, право, вкусная черепашка… Ба! Да ты, брат, и слона кушаешь?.. Хлеб да соль.[5]
— Григорий Сковорода, «Разговор, называемый Алфавит или Букварь мира», 1760-е
24 мая, пятница. Вчера переехал на новую квартиру в дом Харламова. Комнаты мои неприятны ― настоящие сараи. Хозяин встретил меня с хлебом и солью, уверяя, что дешевле и удобнее квартиры я не найду для себя в целом Петербурге. В отношении к дешевизне, может быть, он и прав; но что касается до удобства ― дело другое: предчувствую, что в этих сараях мне жить одному будет тошно.[6]
Между тем обед приготовили; мать моя начала сама их потчевать и сказала: «Я вас потчеваю, как друзей моих и ближних соседей; покушайте хлеба-соли вдовы, которая всегда готова быть вам другом». И при конце обеда старшина и со всеми подчиненными встали и подошли к матери моей и со слезами сказали: «Будь спокойна, наша добрая соседка и друг, мы теперь не враги твои, а защитники; вся наша волость к твоим услугам, требуй от нас за причиненный тебе страх и беспокойство что хочешь».[7]
Рассказывают, что было время, когда Глупов не назывался Глуповым, а назывался Умновым, но на беду сошел некогда на землю громовержец Юпитер и, обозревая владения свои, завернул и в Глупов. Тоска обуяла Юпитера, едва взглянул он на реку Большую Глуповицу; болезненная спячка так и впилась в него, как будто говоря: «А! ты думаешь, что Юпитер, так и отвертишься! ― шалишь, брат!» Однако Юпитер отвертелся, но в память пребывания своего в Умнове повелел ему впредь именоваться Глуповым, чем глуповцы не только не обиделись, но даже поднесли Юпитеру хлеб-соль.[8]
Хавронья. (одна). На один-ат день станет нас! А тебе, графское сиятельство, нашей хлеба-соли можно не постыдно покушать. Даром это что хоромы наши не цветны: не красна изба углами, красна пирогами.[9]
― Что это за человек такой! Совсем вы, кажется, сумасшедший. Стану я, говорит, ваш чай пить! ― Вот до чего мне тогда обидно стало: и посейчас вспомню, кровь в лицо бросается. Вот вы не брезгаете же с нами хлеб-соль есть. Рубанова господина везли, ― штаб-офицерский сын, а тоже не брезгал. А она побрезгала. Велела потом на другом столе себе самовар особо согреть, и уж известно: за чай за сахар вдвое заплатила. А всего-то и денег ― рубль двадцать![10]
― Ты две недели принимал хлеб-соль нашего дома, ― напоминаю ему, ― мы, рискуя свободой, прятали тебя. Ты что, не знаешь закон гор: в доме, который тебя приютил, иголки тронуть не смей?!
― То, что я съел у вас, ― говорит он нахально, ― давно превратилось в дерьмо. А ты даже в дом меня не пустил. Я жил в амбаре, где всю ночь шуршали мыши. Да ещё белые. Так что вы ничем не рисковали. Абрек мог заночевать в любом амбаре. Никакого вашего риска не было. <...>
Я подошёл к моему товарищу и поднял винтовку козлокрада. Затвор лежал отдельно, как вырванный язык. Я вложил затвор на место и крикнул козлокраду:
― Так, значит, хлеб-соль моего дома давно превратился в дерьмо?! А право твоё за твоим плечом?!
Он вскочил на ноги и стал пятиться к реке. Я снял ремень со своего козла и кинул ему.
― Теперь, ― говорю, ― если чёрта скрадёшь в аду, этим же ремнём вяжи его![3]
Такая нова власть, без дальней людям казни,
Держала всех в боязни;
И добрый царь притом
Друзей из доброй воли
Откушать хлеба-соли
Зывал в свой царский дом.[2]
Своих, меж шуток, мы без желчи критикуем,
Не мысля зла другим, как лучше жить толкуем.
Бежим ловящих нас похвал;
И если иногда, подчас, из доброй воли,
Придет Фортуна к нам откушать хлеба-соли,
Мы рады тем, что Бог послал.[2]
↑Избранные произведения русских мыслителей второй половины XVIII в. Том I. ― М.: ГОСПОЛИТИЗДАТ, 1952 г.
↑С. П. Жихарев. Записки современника. Редакция, статья и комм. Б. М. Эйхенбаума. М.―Л.: Изд-во АН СССР, 1955 г.
↑Лабзина А. Е. Воспоминания Анны Евдокимовны Лабзиной (1758—1828). Предисл. и примеч. Б. Л. Модзалевского; вступ. ст. С. Ф. Ольденбурга. — Репринтное издание 1914 г. — СПб.: Альфарет, 2011. — 200 с.
.svg){kind=logo}
