Бертоле́това соль, хлора́т ка́лия или ка́лий хлорнова́токи́слый (химическая формула KClO3 — калиевая соль хлорноватой кислоты. Впервые получена Клодом Бертолле (отсюда название бертолетова либо бертоллетова соль) в 1786 году при пропускании хлора через горячий концентрированный раствор едкого кали.
Смеси хлората калия с фосфором, серой, алюминием или некоторыми органическими соединениями взрывчаты и чувствительны к трению и ударам, чувствительность повышается в присутствии броматов и солей аммония. Из-за высокой чувствительности и нестабильности составов с бертолетовой солью, они крайне редко применялись для производства промышленных и военных взрывчатых веществ.
Бертолетова соль иногда использовалась в пиротехнике как источник хлора для цветнопламенных составов, входит в состав горючего вещества спичечной головки, и крайне редко в качестве инициирующих взрывчатых веществ (хлоратный порох — «сосис», детонирующий шнур, тёрочный состав ручных гранат вермахта). Некоторое время растворы хлората калия применялись в качестве слабого антисептика, наружного лекарственного средства для полоскания горла.
<зубная паста> «Хлородонт», выпускаемый предприятиями ГДР, содержит несколько процентов бертолетовой соли. Это довольно эффективное отбеливающее средство. <...> многие медики не убеждены в полной безвредности столь значительной добавки хлората калия...[1]
— Виктор Станицын, «Спутники зубастых (четыре рассказа о зубной пасте)», 1966
Как-то дома у Юрки, в кухне, на столе стали мы орудовать с бертолетовой солью. Она и сама по себе может взорваться при неосторожном перемешивании, а мы ее смешивали ― с красным фосфором![2]
— Владимир Санников, «Записки простодушного», 2002
Бертолетова соль в научной и научно-популярной литературе[править]
Смола, получаемая действием воздуха из кониина, по Блиту, составляет продукт, переходный к бутириновой кислоте, которую кониин дает при сильном окислении. Анилин с бертолетовой солью и хлороводородной кислотой дает хлоранил и пятихлороспироловую кислоту. Хинолин также окисляется этим средством и дает аморфную массу, которая далее не исследована. Стрихнин, окисляемый теми же реагентами, дает, по Руссо, особую кислоту, которую он назвал стрихниновою; а при действии хлора, по Пеллетье, получается особый окисленный продукт, содержащий хлор.[3]
— Александр Бутлеров, «Теоретические и экспериментальные работы по химии», 1851-1886
Малокалиберная пуля Бердана малоубойна, и простреленный зверь уходит на дальние расстояния. Даже простреленная птица может отлететь на несколько сот шагов. Чтобы помочь этому горю, охотники выдалбливали пули, наполняли их смесью бертолетовой соли с серою и, таким образом, делали их разрывными.[4]
— Мария Лялина, «Путешествия H. М. Пржевальского в восточной и центральной Азии», 1891
― «Хлородонт», выпускаемый предприятиями ГДР, содержит несколько процентов бертолетовой соли: KClO3. Это довольно эффективное отбеливающее средство. Поэтому паста «Хлородонт» придает зубам белизну скорее, чем другие. Однако многие медики не убеждены в полной безвредности столь значительной добавки хлората калия и не рекомендуют вводить этот компонент в наши новые рецептуры.[1]
— Виктор Станицын, «Спутники зубастых (четыре рассказа о зубной пасте)», 1966
Горение может происходить как с участием кислорода, поступающего в зону горения с воздухом, так и при помощи кислорода, заключенного в веществе-окислителе. Одно из таких веществ — бертолетова соль (хлорат калия KClO3); это вещество легко отдаёт кислород. Сильный окислитель — азотная кислота HNO3: в чистом виде она воспламеняет многие органические вещества.[5]
Бертолетова соль в публицистике и мемуарах[править]
При ближайшем же осмотре, с участием экспертов, всего находившегося в квартире Прибылевых, следующие предметы обратили на себя особое внимание:
А) в комнате, служившей лабораторией: коробки от бертолетовой соли, сернистая сюрьма, смесь бертолетовой соли с сюрьмой, фарфоровые ступки с остатками приготовлявшихся в них взрывчатых веществ, коробка с составом для приготовления стопина, гуттаперчевые и стеклянные ареометры для определения плотности, стеклянная трубка, наполненная серной кислотой, четыре химических стаканчика с остатками гремучего студня, такой же стакан, наполненный нитроглицерином, пробирные и химические стаканчики, флакон с ртутью...[6]
Наши бомбы имели химический запал: они были снабжены двумя крестообразно помещенными трубками с зажигательными и детонаторными приборами. Первые состояли из наполненных серной кислотой стеклянных трубок с баллонами и надетыми на них свинцовыми грузами. Эти грузы при падении снаряда в любом положении ломали стеклянные трубки; серная кислота, выливаясь, воспламеняла смесь бертолетовой соли с сахаром. Воспламенение же этого состава производило сперва взрыв гремучей ртути, а потом и динамита, наполнявшего снаряд. Неустранимая опасность при заряжении заключалась в том, что стекло трубки могло легко сломаться в руках.[7]
— Борис Савинков (В. Ропшин), «Воспоминания террориста», 1909
И вскоре случилось еще одно обстоятельство, сыгравшее уже решающую роль. Военное ведомство представило срочное требование заказать для него (если не ошибаюсь) две тысячи тонн бертолетовой соли. Я поручил В. вызвать лиц, могущих в указанных условиях (срок, технические требования и пр. ) поставить эту соль. Надо отметить, что незадолго до того, также по требованию военного ведомства, был нами заключен договор тоже на поставку бертолетовой соли по сравнительно высокой цене. Я имел полное основание предполагать, что на новое требование у нас будут предложения более выгодные, так как на рынке после последней поставки был избыток этого продукта. Между тем В., получив мое требование для наведения предварительных справок, к моему удивленно, сразу же заявил мне, что теперь цены будут очень высокие… Начались какие то сомнительные аллюры с его стороны… В результате, все предложенные цены были примерно, на 15% выше предыдущих…[8]
Спустя некоторое время у меня была назначена приемка двух тысяч тонн бертолетовой соли. Согласно техническим требованиям, упомянутым в договоре, эта соль должна была заключать в себе 98% чистой бертолетовой соли, т. е. , не иметь более 2% разных примесей. Я поручил произвести приемку Юзбашеву который просил позволения взять с собой в помощь Нитко. Я преподал Юзбашеву все необходимые правила. Приемка была простая и, закончив ее, Юзбашев рапортовал мне, что, явившись к месту приемки, он констатировал, что вся соль находилась в стольких то бочках такого то веса каждая, что он вскрыл столько то бочек, а потом вновь их опечатал (если не ошибаюсь, 5% всех бочек), взял из каждой по такому то количеству проб, смешал их в одну общую пробу и, опечатав ее, передал для анализа в государственную лабораторию. К рапорту Юзбашев прилагал удостоверение лаборатории, из которого было видно, что предъявленная для анализа бертолетовая соль содержит в себе посторонних примесей всего около 0, 3%, почему он, Юзбашев, и полагал, что можно принять всю партию соли и передать Транспортному Отделу для отправки ее в Москву. Я утвердил своею подписью приемочный акт и велел передать его Фенькеви для дальнейшего исполнения, а копию в бухгалтерию. Чуть ли не в тот же день, или на следующий, ко мне явился Нитко. Он весь ― одно ликующее торжество, одна многозначительность и таинственность… Ему-де необходимо поговорить со мной по крайне важному неотложному «государственному» делу…[8]
В 7-м (или 8-м? ) классе мы с Юркой Крыловым увлеклись химией. Ходили в химический кружок, но больше всего интересовались фейерверками и горючими веществами, которые мы приносили из школы. Как-то дома у Юрки, в кухне, на столе стали мы орудовать с бертолетовой солью. Она и сама по себе может взорваться при неосторожном перемешивании, а мы ее смешивали ― с красным фосфором! Удивительно, но первый опыт кончился благополучно: приготовленную (мною!) смесь подожгли в печке и восторгались ярким пламенем. А потом Юрка решает повторить эксперимент. Но только он начинает смешивать бертолетову соль с фосфором, как смесь взрывается, загорается. Мгновенно сгорает клеенка на кухонном столе, загорается сам стол, а кожа на руке Юрки слезает как перчатка. Потушили начинающийся пожар, залили руку подсолнечным маслом.[2]
— Владимир Санников, «Записки простодушного», 2002
Наверное, Любченев был бы удивлен, узнав, что другой созданный им запал ― из бертолетовой соли и сахара ― больше ста лет носит имя легендарного революционера Кибальчича… [9]
Бертолетова соль в беллетристике и художественной прозе[править]
Медицинские люди очень серьезные люди, но и они не спят спокойно… Их душит кошмар и снятся самые обольстительные сны. Щеки докторов, фельдшеров, аптекарей горят лихорадочным румянцем. И недаром-с! Над городами стоят зловонные туманы, а туманы эти состоят из микроорганизмов, производящих болезни… Болят груди, горла, зубы… Разыгрываются старинные ревматизмы, подагры, невралгии. Чахоточных тьма-тьмущая. В аптеках толкотня страшная. Бедным аптекарям некогда ни обедать, ни чая пить. Бертолетову соль, Доверов порошок, грудные специи, иод и дурацкие зубные средства продают буквально пудами. Я пишу и слышу, как в соседней аптеке звенят пятаками. У моей тещи флюс на обеих сторонах: урод уродом![10]
Мы быстро прошли в последнее боковое отделение. Это была «кислородная» комната. В ней хранились запасы кислорода в виде 25 тонн бертолетовой соли, из которой можно было выделить по мере надобности 10 тысяч кубических метров кислорода: это количество достаточно для нескольких путешествий, подобных нашему. Тут же находились аппараты для разложения бертолетовой соли. Далее, там же хранились запасы барита и едкого кали для поглощения из воздуха углекислоты, а также запасы серного ангидрида для поглощения лишней влаги и летучего левкомаина — того физиологического яда, который выделяется при дыхании и который несравненно вреднее углекислоты. Этой комнатой заведовал доктор Нэтти.[11]
Или вот вам случай с моим приятелем капитаном Ерохиным. Ему дали груз бертолетовой соли в бочонках из Англии в Архангельск. При выгрузке у пристани от удара эта соль воспламенилась в трюме. Бертолетова соль выделяет кислород — это раз, так что поддает силы пожару. А второе — она взрывается. Получше пороха. И ее полон трюм. Ахнет — и от парохода одни черепки. Он взорвется, как граната. Через минуту — пламя уже стояло из трюма выше мачт. У всей команды натуральное движение — на берег и бегом без оглядки от этого плавучего снаряда, и тут голос капитана: «Заливай!» И капитан стал красней огня и громче пламени. И никто не ушел. Не сошла машинная команда со своих мест и дали воду, дали шланги в трюм, и люди работали обезьяньей хваткой. А берег опустел: все знали — рванет судно, на берегу тоже не поздоровится. И залили. Через полчаса приехала пожарная команда. Не пустил ее Ерохин: после драки кулаками не машут.[12]
― Пожар не потухнет. В этих бочках, ты не знаешь, ― в них бертолетова соль!
― Как? ― спросил капитан.
― Ведь ты сказал ― хлорноватая какая-то соль…
― Да, да! Это и есть бертолетова. Я не соврал. Но я знал, что ты не поймешь.
― Я спрашивал ведь тебя: не опасно? А ведь это ― взрыв!..
― Нет, нет, ― плакал старик, ― не взрыв! Ее нагревает, она выпускает кислород, а от него горит. Сильней, сильней все горит. ― Старик умоляюще глядел на капитана. ― Ну, прости, прости хоть ты, господи! ― Старик ломал руки. ― Никто, никто не простит… ― И Салерно искал глазами по каюте. ― Мне дали триста лир, чтобы я устроил… дьявол дал… эти двадцать бочек. Что же теперь? Что же? <...> Остановить пароход в темноте ― все пассажиры проснутся, и в темноте будет каша и бой. А в какую минуту взорвется? В какую из двадцати семи? Или соль выпускает кислород? Просто кислород, как в школе на уроке химии? Капитан дернулся смерить, вспомнил и топнул с сердцем в палубу.[13]
― Тогда предложите какое-нибудь безобразие, ― говорит Йиржи Геллер.
― Нам что-то в голову ничего не идет… Постойте, а какая вам нужна соль ― поваренная или бертолетова?! И через секунду я слышу, как Йиржи Геллер радостно сообщает своим гостям:
― Друзья! Мой сосед предлагает устроить в саду фейерверки!..[14]
Боярыни в кокошничках
С серебряными блестками, Полтавские красавицы Стокгольмского тиснения,
Вот-с троечки московские
Со снегом бертолетовым…
Возьмите, сударь, серию, ―
Пять франков не расход.[17]
— Саша Чёрный, «Кому в эмиграции жить хорошо», 1932
За Смоленской церковью
на немецком кладбище
сквозь решетку редкую
прохожу, гуляючи.
Вижу фиолетовый
свет над краем гавани,
точно бертолетовой
соли полыхание.
Что ж не стал я химиком,
химиком-механиком?
А хожу на кладбище
непутевым странником?
↑Чехов А. П. Сочинения в 18 томах, Полное собрание сочинений и писем в 30 томах. — М.: Наука, 1974 год — том 1. (Рассказы. Повести. Юморески), 1880-1882. — стр.141
↑А. А. Богданов. «У светлого яра Вселенной». М.: «Правда», 1989 г. (серия «Мир приключений»)
.svg){kind=logo}
