Влас Михайлович Дорошевич
Влас Михайлович Дорошевич | |
Статья в Википедии | |
Произведения в Викитеке | |
Медиафайлы на Викискладе |
Влас Михайлович Дорошевич (1865—1922) — русский писатель, публицист, театральный критик.
Цитаты из произведений
[править]Теперь так стреляют пушки, так громко звенит золото, что трудно расслышать слово любви. Любовь ведь шепчет, ненависть кричит. |
Издали многое кажется яснее. Многое, что кажется нам таким большим, таким грандиозным, — стоит отойти, покажется таким маленьким, достойным только улыбки. |
Восточная нищета — это самая нищая нищета всего мира. |
Весь гений Англии израсходовался на Шекспира. Создав Шекспира, страна разорилась. И когда она ещё забеременеет новым гением! |
Редкому автору удаётся написать всю пьесу с начала до конца. Обыкновенно последний акт за него пишет публика. |
Как умеет, однако, русский человек терпеливо и долго таить в себе живого человека… |
Человек — подлое животное. Из всего он устроит спорт. |
Неужели можно любить людей, только не видя их? |
Если каждый день будет приходить в голову по хорошей мысли, — можно умереть умным человеком. |
Пепе был неудачником в жизни. |
Вечер приближается, весь в цветах, и эти белые, словно благоухающим снегом обсыпанные деревья приветствуют его своим ароматом. Опьяняющий запах цветов льётся из-за высоких тёмно-зелёных кактусов, которыми окружены фруктовые сады. |
Эти кактусы, такие неуклюжие, такие безобразные днём. Когда меркнут цвета и краски, когда на землю спускается волшебница ночь и наполняет всё кругом видениями, грёзами, снами, кошмарами, фантастическими причудливыми образами, – тогда оживают эти безобразные кактусы. Вы едете между двумя стенами воинов, сошедшихся на расстоянии нескольких шагов друг от друга. Они сейчас сойдутся, кинутся, столкнутся грудь с грудью. Вот тёмный силуэт одного: он припал на колено и взмахнул пращой, чтобы пустить камнем в противников. Вот другой уж кинулся вперёд и взмахнул своей тяжёлой палицей, которая повисла над вашей головой. |
Публика в тысячу раз более интересуется артистами в их частной жизни, чем на сцене. |
О, культура! |
А впрочем, всякий город имеет таких антрепренёров, каких он заслуживает. |
Мама, милая, но немного наивная, нередко говорит, глядя на бледное, измученное лицо ребёнка: |
Такова уж, видно, участь русского писателя. |
Видимое дело, человек до исполнения своих обязанностей допился. |
Абсолютно мирных времён, — это всякому младенцу известно, — нет. В самое мирное время нации ведут самую ожесточённую войну. Когда люди не бьют друг друга по шее, бьют по карману. |
«Иванов Павел! Иванов Павел! Кажется, Иванов Павел говорил „а“, — а я ему мазал ляписом. А может быть, Иванову Петру, а может быть и Иванову Николаю. Кажется, у него гланды. А может быть, это и не у него? А может быть, это и в другой даже гимназии, и не у Иванова, а у Петрова!» |
О, литература, ты — сила, которая, стремясь к добру, творит так много зла. |
Тенор — это человек, который поёт голосом, своим прошлым и своим будущим. |
Чтоб сделаться певицей, голос, пожалуй, ещё нужен. |
Законы! Их пишут сытые для голодных, спокойные для потерявших голову, старики для молодёжи, в которой бушует кровь. |
Увы! Вся наша жизнь состоит из того, что мы даём ганнибаловы клятвы над книгами наших любимых писателей, не сдерживаем этих клятв и каемся. |
94 года — болезнь, при которой страшно всякое осложнение. |
Дни величайшего литературного торжества для публики, это — когда прославленный поэт обмолвился неудачным стихом, хороший романист напишет слабый роман, великий мыслитель выскажет ошибочную мысль. |
И не лишний ли вообще в нашей жизни интеллигентный человек? Интеллигентный не потому, что он носит «интеллигентный сюртук», а потому, что у него интеллигентный ум. Настоящий интеллигентный человек, который верит в знание, и только в знание. Который знает, что знанье — всё. Если хочешь быть сильным, — знай. Если хочешь быть победителем, — знай. Если хочешь сделать будущее светлым, — знай. Кто хочет знать у нас? Ещё любят звонкие слова, но знания не хочет никто кругом. Едят, спорят, винтят, брюзжат. В антрактах между этим допускают певца, журналиста, учёного. Но певец пусть споёт только отрывок из оперы, журналист напишет тепло, но двадцать строк, профессор, чтоб не смел «утомлять». Аплодисменты вам дают, но на серьёзное внимание посягать не смейте! «Учить себя» не позволят. Как дикари, которые с удовольствием посмотрят туманные картины, но лекции по физике слушать не станут. Никто ничем не интересуется, никто ничего не хочет, действительно, знать. Как должно быть тяжело интеллигентному человеку среди «интеллигентных сюртуков». |
У нас интеллигентным людям хорошо умирать, но плохо жить. |
Справедливость — очень редкая птица. |
Как скоро умирают люди, и как долго живут предрассудки… |
Череп русского человека — тюрьма, где томятся, чахнут и умирают его истинные мысли. |
И все мы умираем в одиночестве. |
У Петербурга есть одна связь с Россией — неграмотность. У малограмотной страны — неграмотная столица. Это естественно, логично и даже отрадно. Всё-таки, значит, не совсем ещё потеряла связь с родиной! |
Счастье, это — кушанье для дураков! Умным людям редко приходится отведать этого блюда. |
Мы заняты этой и следующими минутами. Великое и почтенное дело. Но ведь надо же заниматься и вопросами вечными. Они тоже стоят внимания. |
Южному итальянцу не нужно слов, чтоб говорить. Слова, это — только дополнение к жестам. И истинный итальянец жестами расскажет всю библию. И истинный итальянец поймёт всё от слова до слова. |
На самой красивой площади во всём мире, на площади Согласия, ясным, тёплым и светлым весенним утром происходила манифестация перед траурной статуей Страсбурга. | |
— Времена меняются |
Лицо женщины, изображающей Страсбург, в то время было закутано чёрным флёром, пьедестал убран венками, траурными лентами и золотыми надписями, которые горели на солнце, призывая к мщению. И всегда вы находили у ног статуи несколько букетов, которые не успели ещё завянуть. | |
— «Времена меняются» |
— «Человек и его подобие» |
— Позвольте-с! Позвольте-с! Господин, позвольте-с, — догнал меня в Дербинском пьяный человек, оборванный, грязный до невероятия, с синяком под глазом, разбитой и опухшей губой. Шагов на пять от него разило перегаром. Он заградил мне дорогу. — «Интеллигент» |
...единственная песня, созданная Сахалинской каторгой. Да и та почти совсем не поётся. Даже в сибирской каторге был какой-то оттенок романтизма, что-то такое, что можно было выразить в песне. А здесь и этого нет. Такая ужасная проза кругом, что её в песне не выразишь. Даже ямщики, эти исконные песенники и балагуры, и те молча, без гиканья, без прибауток правят несущейся тройкой маленьких, но быстрых сахалинских лошадей. — «Сахалин. Песни каторги» |
Тут же «подгоняют приметы». Если у долгосрочного арестанта значилось в особых приметах несколько недостающих зубов, — то сменившемуся краткосрочному вырывают или выламывают нужное число зубов. Если в особых приметах значатся родимые пятна, — выжигают ляписом пятна на соответствующих местах. Всё это делается обязательно в присутствии всей камеры. — «Сахалин» (Каторжные типы) |
См. также
[править]- «Одесский язык» — лекция В. М. Дорошевича на соискание степени доктора филологических наук.