Оя́ть — левый приток Свири, река в Ленинградской областиРоссии (вытекающая из озера на границе Вологодской области), относится к бассейну Ладожского озера. Берёт своё начало из Чаймозера на Вепсовской возвышенности. Высота истока — 222 м над уровнем моря, высота устья — 4,6 м над уровнем моря. От истока до деревни Алёховщина берега преимущественно холмистые, покрыты лесом, плёсы чередуются с перекатами. Встречаются затяжные перекаты, до 2 километров длиной. Близ деревни Надпорожье — два порога, довольно бурных. После деревни Алёховщина перекаты исчезают, река принимает равнинный характер.
Положением своим при берегах Финскаго залива, смежностью с Ладожским и Чудским озерами великия имеет выгоды для сообщения с иностранными государствами и разными губерниями России. К сему последнему служат наиболе реки Нарова, Волхов, Нева и Ладожской канал, меньше ― реки Луга, Сясь, Оять, Мга, Тосна и Ижора.[4]
Содержание этой повести состоит в том, что над Ладожским озером и его берегами стала носиться по воздуху икона Богоматери, переменяя место. Слух об этом переходил из уст в уста; стерегли ее люди, несколько раз видели там и сям и не могли взять, пока наконец она сама не далась в руки там, где ей угодно было остановиться. Сначала она показалась рыболовам над волнами Ладожского озера, поплыла по воздуху и исчезла из виду; потом она остановилась на воздухе над рекою Оятью, на месте, называемом Смолков, в 10 верстах от Тихвина. Народ видел её: в глазах людей постояв несколько времени на одном месте, она удалилась; и на этом месте поставили часовню. Она явилась и остановилась над рекою при селе Имогенцах, удалилась оттуда и парила над горою Куковой, за 20 верст от Тихвина: и стекошася тамо православныи людие, зряще чюдноя икона владычицы предъстоящу на воздуху и пресветло сияющу. Один час пребыла она недвижно в воздушном пространстве, потом двинулась и снова исчезла из глаз и явилась над той же рекой; наконец стала на воздухе над Тихвином и далее не шла.[5]
— Николай Костомаров, «Севернорусские народоправства во времена удельно-вечевого уклада», 1863
Река Oять впадает в Ладожское озеро с востока и близ устья течёт в низменных песчаных берегах, которые, по мере удаления от озера, постепенно возвышаются, делаются волее высокими, достигая, как у деревни Каменки, высоты 6-10 метров, но состоят только также исключительно из новейших песчаных образований.[6]
— Павел Венюков, «Отложения девонской системы» (глава «Река Оять»), 1884
Только у деревни Кургино, недалеко от погоста Имачинского, река прорыла себе более глубокое ложе среди коренных пород, которые и обнажаются местами в её высоких берегах. Выше Кургино на правом берегу Ояти находится незначительно обнажение, метров около 3-4 высоты, в котором главную роль играет красныйпесчаник с небольшими прослоями глин и мергелей светло-зелёного и фиолетового цветов.[6]
— Павел Венюков, «Отложения девонской системы» (глава «Река Оять»), 1884
Но более интересное обнажение находится около деревни Вачукинцы. Ещё в 1873 году в Записках Минералогического Общества проф. Иностранцев поместил очень интересную заметку о «плеченогих в древнем красном песчанике р. Ояти»,[7] в которой он описывает любопытный факт, указывающий на связь песчаных отложений девонской системы с известняками и мергелями.[6]
— Павел Венюков, «Отложения девонской системы» (глава «Река Оять»), 1884
Немного ниже деревни Суббоченцы берега довольно высоки, но образованы точно также слоистыми мелкозернистыми тёмно-серыми песчаными глинами с многочисленными прослоями песка. Около самой деревни проходит значительная возвышенность, образующая к реке обрыв, который весь сложен из песка и только внизу залегает глина. Песок светло-жёлтого цвета, слоистый, причём слои мелкозернистого песка перемежаются с более крупным, а иногда даже со слоями гравия и небольших валунов (до 1 дециметра в диаметре).[6]
— Павел Венюков, «Отложения девонской системы» (глава «Река Оять»), 1884
Поднялся бурный ветер, всколыхнулось тихое озеро, помутилась вода ― и всем стало понятно, что собрался водяной хозяин вон выходить. А куда ему бежать? <...> «Если (думает он) пуститься смаху и во всю силу на реку Оять (к югу), ― до нее всего девять верст, ― так опять же и туда дорога идет по значительному возвышению: сидя на речной колоде, тут не перегребешь». Думал ― думал водяной, хлопал голыми руками по голым бёдрам (все это слышали) и порешил на том, что пустился в реку Шокшу.[8]
— Сергей Максимов, «Нечистая, неведомая и крестная сила», 1899
Карелы заселяют сплошною массой западную часть губернии, смежную с Финляндией (почти весь Олонецкий уезд, с.-з. части Петрозаводского и Повенецкого уездов), а чудь сидит в ю. -в. части Лодейнопольского уезда (верхнее течение р. Ояти) и несколькими селениями перекидывается в Вытегорский уезд.[9]
Оять в мемуарах, письмах и дневниковой прозе[править]
Оять у деревни Великодворская
От устья верстах в пяти оставили мы Свирь слева и въехали в реку Оять. За несколько минут до того показались нам, через низменные места, мачты галиотов, зимующих в обширном селе Сермаксе, лежащем на Ояти верстах в трех от устья. В этой реке наехали мы на прососы и прорубы, оставленные рыбаками. Я только было задремал, вдруг слышу со всех сторон: дыры, дыры, поло, поло. Вскочив, вижу, что весь лёд вокруг меня в движении; я очень испугался и стал думать, как бы спасти инструменты; удивлялся только, отчего сани мои, как и все прочие, стоят неподвижно и не проваливаются. Более минуты нужно мне было, чтобы образумиться: это была обманчивость оптическая, происходившая от маленького кружения головы. Если смотреть в продолжение нескольких часов беспрерывно на лед, стремительно убегающий из-под саней, кажется он в движении и тогда, когда сани остановятся.[10]
— Фёдор Литке, Третье плавание брига «Новая Земля», 1823
...мы прибыли в Озёра <18 сентября>. Это ― группа деревень, находящаяся в 23 км от Винниц. Население ― чисто вепсское. Уже в Винницах, по дороге и здесь мы имеем возможность любоваться исключительно живописной природой. Оять восхитительна. Её широкая пойма с обеих сторон окаймлена довольно высокими холмами, поросшими лиственным лесом. Лес теперь удивительно богат красками. Вообще простор здесь чувствуется больший, чем в Карелии.[1]
...вышли из Ладвы в Озёра <30 сентября>. Первые девять км. шли тропинкой по берегу Ояти. Очень красивые места, истинно поленовские. Мы выбрали этот маршрут с намерением по пути осмотреть строительство нового поселка ― Курбы. Это будет новый, как тут говорят, перспективный лесопункт, срок работы которого расчитан на 25-30 лет... <...> Курбинское строительство в самом деле производит очень благоприятное впечатление. В качестве жилых зданий здесь возводятся исключительно рубленые дома ― одноквартирные, двухквартирные. Посёлок хорошо распланирован, удачно выбрана для него место ― в сосново-еловом бору вблизи берега Ояти.[1]
Грузовое движение по Неве было большое, буксирные пароходы тянули громадные плоты, главным образом с реки Оять, волокли баржи с хлебом с Волги или дровами с той же Ояти, Волхова, Шелони, с Тихвинки и Сома.[11]
— Д. А. Засосов, В. И. Пызин. «Из жизни Петербурга 1890-1910-х годов», 1976
О, Господи, попалась на глаза старая фотография 1955 года. Вепсы, река Оять, край непуганых птиц и зверей, где никто отродясь паровоза не видел. Я свежеиспеченный учитель русской словесности, заброшенный сюда «по распределению», а мне уже доверен выпускной класс.[12]
— Владимир Арро, «Шорохи и громы» (глава «На реке Оять»), 2021
Оять в беллетристике и художественной прозе[править]
Миша прилёг на панцирную кровать, чуть поскрипывающую, чуть постанывающую, чуть поскуливающую, и заснул с кедами в обнимку, будто это руки самого Жени Шлеина; и снилось ему, будто река Оять поднялась до края кровати и кеды поплыли, поплыли. Замер, дрожит, изумлён, любит, смотрит, горит, вопрошает, зовёт... Он входит в воду реки вслед за ними, а бабушка на берегу кричит ему вслед: «Внучек, вернись! Утонешь!»[13]
Свитки небес и престольные ясные сосны
В тёплом безвременьи и в живоносной смоле
Небо Монтаны над матерной речкой Оятью <...>
Речка течёт забываясь и прячась во мгле...[2]
— Александр Миронов, «Здесь в настоящем в бесцветном безвременьи дней...» (из цикла «Therapeia»), 1979
Полудачная местность. Оять и Шексна.
Хорошо бы купить барабан.
Если бросить в колодец монетку, она,
Возвратясь, прилипает к губам...[3]
↑ 1234В. В. Пименов. Моя профессия — этнограф. Очень личные заметки о не слишком давнем прошлом, настоящем и будущем отечественной этнографической науки. — Сост., отв. ред., автор эпилога Т. С. Гузенкова. — СПб., 2015 г.
↑ 12Александр Миронов. Избранное: Стихотворения и поэмы 1964—2000. Сост. Е. Шварц. — СПб.: ИНАПРЕСС, 2002 г.
↑Радищев А. Н. Полное собрание сочинений в 3 томах. — М. Л.: Издательство АН СССР, 1941 г., том второй
↑Собрание сочинений Н. И. Костомарова в 8 книгах, 21 т. Исторические монографии и исследования. СПб., Типография М.М.Стасюлевича, 1904. Книга 3, Том 7-8.
↑ 1234П. Венюков. Отложения девонской системы Европейской России. Опыт их подразделения и параллелизации. — СПб., 1884 г. — 303 с.: ил.; (книга удостоена премии Ильенкова). — с.224-231
↑Записки Императорского Минералогического Общества. II c., т. VIII, 1873 год, стр. 161.
↑С. В. Максимов. «Нечистая, неведомая и крестная сила». — Санкт-Петербург: ТОО «Полисет», 1994 г.
↑Н. И. Березин, «Пешком по карельским водопадам» с 60 рисунками художника И. С. Казакова и оригинальными фотографиями автора, с 5 карточками в тексте. — С.-Петербург : Типография Товарищества «Общественная польза», 1903 г. 193 с.
↑Ф.П.Литке. Четырёхкратное путешествие в Северный Ледовитый океан на военном бриге «Новая Земля». — М.-Л., 1948 г. — 334 с.
↑Д. А. Засосов, В. И. Пызин. «Из жизни Петербурга 1890-1910-х годов (записки очевидцев)». — Лениздат, 1991 г.
↑Владимир Арро. Шорохи и громы. — СПб.: «Алетейя», 2021 г.
↑Александр Белых. Акума, или Солнце мертвых. — М.: Алетейя, 2019 г.
