Тьма́ка, реже Тмака — средней величины река в Тверской областиРоссии, правый приток Волги, впадающий в неё в центре Твери. Исток реки — болото близ деревни Бакланово Старицкого района. Протекает по заболоченной низине вдоль западных склонов Тверской моренной гряды, длина реки 73 километра. Устье находится в черте города Твери, а сама Тверь была основана на стрелке Тьмаки и Волги. В среднем течении Тьмаки создан Тьмацкий бобровый заказник.
О названии реки есть несколько версий. По одной из них река Тьма (раннее название Тверцы) впадает в Волгу слева, а справа — Тьмака, малая Тьма. Название реки Тьмы упомянуто ещё в летописи 1015 года.
…святитель избрал на реке Тмаке, в 4 верстах от города Твери, одно место, которое ему сильно понравилось. Оно называлось Желтиково. Призвав Божие благословение, он повелел построить здесь деревянную церковь...
Софийский женский монастырь находился почти насупротив нынешнего Христорождественского женского монастыря, только по другую сторону р. Тмаки, то есть в Затмацкой части.
Зри, марта на 29-е число в ночи Волга тронулась, <...> на 30-е еще вода больше, и полило на той стороне и дома и псарню, и за Тьмакою много потопило домов.[3]
— М. Тюльпин, Летопись, март 1821
1829 года апреля 10 дня Волга тронулась и стояла сутки, пошла совершена 11 числа и в двое суток прошла совершена, а вода была велика: за Тмаку была заливши к Троицы.[1]
— Блиновы (купцы), Дневник, апрель 1829
Залиты были обе части города, лежащие за Волгой (Заволжье, Затверечье); часть, лежащая за Тьмакой (Затьмачье), была затоплена совершенно.[4]
Устье Тьмаки, в берегах которой видны следы каких-то водных сооружений, теперь запущенных, очень удобно для стройки и починки судов, надобно только приложить уменье и капитал.[4]
...док вырыт в горе близ устья Тьмаки и обнесен земляным валом вышиною более шести сажен, то есть выше самых весенних вод. Строители воспользовались весьма искусно небольшим притоком вод речки Тьмаки и наполняют ею гавань до необходимой высоты посредством весьма простой шлюзной системы.[4]
...при переправе через реку Тмаку, когда все провожатые сошли с лошадей, князь в одном терлике, без кивера погнал свою лошадь вброд, переправился через реку и потом поскакал по неезжалым дорогам...[5]
…князь Михаил Александрович велел около крепостного вала выкопать ров и вал засыпать от Волги до Тмаки, а в 1394 году тот же князь велел рушить обветшалую стену и тут же рубить брусьем.[5]
Тверца и Тьмака, впадая в Волгу с противоположных сторон, делят город <Тверь> на четыре части: собственно-городскую, от реки Тьмаки вниз по течению Волги; затьмацкую (или Затмачье), от реки Тьмаки вверх по Волге...[6]
— Пётр Полевой, «Художественная Россия: общедоступное описание нашего отечества» (том 1), 1884
Закипела работа на правом берегу Волги.
Между Волгою и Тьмакой стали рыть довольно глубокий ров, а вырытую землю складывали в виде вала. Таким образом обнесённое пространство между обеими реками было значительно ограждено от нападения.[7]
Князь похвалил доброе желание святителя и сам обещался помогать ему во время постройки монастыря, снабдить его земельными угодиями, необходимыми для его содержания. Тогда святитель избрал на реке Тмаке, в 4 верстах от города Твери, одно место, которое ему сильно понравилось. Оно называлось Желтиково. Призвав Божие благословение, он повелел построить здесь деревянную церковь во имя преподобных Антония и Феодосия Печерских, своих великих наставников.
Ссылаясь на писцовые книги XVII в., безымянный автор статьи о тверском кафедральном соборе утверждает, что «Софийский женский монастырь находился почти насупротив нынешнего Христорождественского женского монастыря», только по другую сторону р. Тмаки, то есть в Затмацкой части (Рождественский же монастырь был в За-городской части Твери на берегу р. Тмаки).
Мир этот, однако, продолжался не более трёх лет: в 1412 году встало опять между братьями нелюбье великое, по выражению летописца: князь Иван Михайлович тверской велел схватить брата своего Василия Михайловичакашинского вместе с женою, боярами и слугами; княгиню велел отвезти в Тверь, а самого Василия Михайловича в Старицу; но при переправе через реку Тмаку, когда все провожатые сошли с лошадей, князь в одном терлике, без кивера погнал свою лошадь вброд, переправился через реку и потом поскакал по неезжалым дорогам; в одном селе посчастливилось ему найти преданного человека, который заботился об нём, укрывал в лесу, перенимал вести и, улучив наконец удобное время, убежал с князем в Москву.[5]
Заложение обширной крепости в Твери летописец приписывает еще св. Михаилу Ярославичу; но под 1368 годом встречаем известие, что в Твери срубили деревянную крепость и глиною помазали; потом князь Михаил Александрович велел около крепостного вала выкопать ров и вал засыпать от Волги до Тмаки, а в 1394 году тот же князь велел рушить обветшалую стену и тут же рубить брусьем.[5]
Город, важнейшею своей частью, расположен на правом, южном берегу Волги, напротив устья Тверцы, впадающей в Влолгу с левой стороны. С правой стороны, в самом городе, впадает в Волгу речка Тьмака. Тверца и Тьмака, впадая в Волгу с противоположных сторон, делят город на четыре части: собственно-городскую, от реки Тьмаки вниз по течению Волги; затьмацкую (или Затмачье), от реки Тьмаки вверх по Волге; заволжскую и затверечкую (или Затверечье), расположенные на левом луговом берегу Волги и разделяемые рекой Тверцою.[6]
— Пётр Полевой, «Художественная Россия: общедоступное описание нашего отечества» (том 1), 1884
В 1777 году апреля 6-го дня Волга пошла спорам. Ва Тмаки лду осталась множество, горы превеликие. 7-го дня была буря и снег. А Тмака шла 13-го дня. А с Перемерки пошла 12-го дня ночью, а вверху, повыше Зубцова, также стояла долга. А Тверца стояла по 14-е число.[1]
— Блиновы (купцы), Дневник, 6 апреля 1777
1786-го году маия 10-го дня церковь у Троицы Белай за Тмакою теплую зачели строити, оклат был в Духов день, а каменщики отделались июля 2-го дня и плотники покрывать стали 7-го июля, а открыли ― июля 17-го.[1]
— Блиновы (купцы), Дневник, 10 мая 1786
1790-го году марта 15-го Волга трогалась, и на лотках ездили против мосту в палынве,[8] а 16-го и 17-го мороз болшой, и по Тмаки стали по лду ходит по новаму и по Волги стали против Отрача монастыря ходить и на конях ездить.[1]
— Блиновы (купцы), Дневник, 15 марта 1790
1811-го года летом обравняли горад и на усте Тмаки набили сваи и зделали тарасы и горад до мосту обложили дёрном, а береговою сравняли и вымостили камням.[1]
— Блиновы (купцы), Дневник, 1811
1812-го года начели конаву от Тмаки по Лазури <правый приток Тмаки> копать июня 1-го дня молебен служил и воду святил Козмодемьяновской священник; был губернатор Кологривов.[1]
— Блиновы (купцы), Дневник, 1812
1815-го года марта 25-го Волга тронулась, да и 26-го еще шла немнога и остановилась, и пошли морозы, и стало вёдро, и вода стала убывать, и убыло воды аршин на 6, и по Волги стали ходить и ездить по лду. И стояла до 3-го числа апреля, а 3-го апреля пошла поутру и к 4-му числу прошла совершенно и вода убыла. На Тмаки мостовые сваи с лежнями осохли на аршин и во Тмаки барки грузить не стали и погнали порозныя на Волгу к грузки.[1]
— Блиновы (купцы), Дневник, апрель 1815
13-го числа <июля> с полуночи в час, при звоне колокольном и при освещении плошек, прибыл сюда Его Императорское Вели<чество>. 14-го утром, часу в 10-м изволил быть в соборе недолго, с полден часу в 5 изволил осматривать бывшие здесь уланския четыре полка; нарочно для онаго осмотра, за Тьмакою от рощи мимо Желтикова и к Волге расщищено и выравнено место. 15-го утром часу в 8 изволил опять там быть и много зделано было выстрелов...[3]
— М. Тюльпин, Летопись, июль 1818
Зри, марта на 29-е число в ночи Волга тронулась, и 29-го перевоза не было, и вода очень велика, почти до самых домов на той стороне, на 30-е еще вода больше, и полило на той стороне и дома и псарню, и за Тьмакою много потопило домов. И лёд, как на Волге, так и здесь очень густ и шипко очень шел, и барок немало несло, и перевозу нигде не было.[3]
— М. Тюльпин, Летопись, март 1821
1821-го года марта 29-го дня пошла Волга поутру да и стала, ещё подвинулась, и опять пошла и вода из берегов вышла, а 30-го пошла и воды еще прибыло болши. За Тмакою, за Тверцою домы потопило и барки во Тмаки Неча<е>вых и протчих все унесло вверх Тмаки, а иные ― и в Лазурю и после обеда пошла и воды убыла аршина на 2, а лду во Тмаки многа осталась да ис Тверцы унесло многа барак, иные и с людми, да лесу у Боброва, у протчих многа унесло.[1]
— Блиновы (купцы), Дневник, март 1821
1829 года апреля 10 дня Волга тронулась и стояла сутки, пошла совершена 11 числа и в двое суток прошла совершена, а вода была велика: за Тмаку была заливши к Троицы. На Городовай части вал прошибла, была между болницаю вал и ваксалам, усмотрели кузнецы днем.[1]
— Блиновы (купцы), Дневник, апрель 1829
Едва ли я ошибусь, если скажу, что обстоятельства, поставившие Тверь на большом торном пути, немало способствовали настоящей бедности ее мещан. Конечно, это не главная и не единственная причина; главною причиною бедности промышленного класса наших городов средней полосы всё-таки останется недостаток значительных капиталов и излишество рабочих рук, а для Твери, вероятно, есть и другие, местные, причины, которых мне не удалось подсмотреть. Недавно возникла за р. Тьмакой в огромных размерах бумагопрядильня московских купцов Залогина и Каулина в 44 тысячи веретён. Кругом фабрики строится целый город: красильни, ткацкие, дома для помещения директора и машинистов, длинные корпуса для рабочих и прочее. Хозяева, как говорят, хотят провести железную дорогу от фабрики до соединения с Николаевской. Фабрика заложена в 1853 г. и теперь уже действует, хотя еще не полными силами. Такое мануфактурное заведение сущее благодеяние для тверского края, где так много готовых рук и так мало работы.[4]
Устье Тьмаки, в берегах которой видны следы каких-то водных сооружений, теперь запущенных, очень удобно для стройки и починки судов, надобно только приложить уменье и капитал. Компания пароходства «Самолёт» торгует это место у города и хочет устроить безопасную гавань для своих пароходов. Говорят, что тверское городское общество находит какие-то препятствия этому полезному делу. <Комментарий от автора дневника>. Теперь уж это дело кончено. В 131 No «Московских ведомостей» 1857 г. я прочёл следующее известие из Твери от 14 октября: «На-днях жители города Твери присутствовали при освящении вновь устроенной обществом „Самолет“ пароходной гавани, и при нас были введены в несколько часов семь пароходов того общества, которые по спуске искусственно поднятой воды остались на суше, на нарочно устроенных платформах, на несколько аршин выше настоящего горизонта Волги. Это простое, но практически придуманное устройство дает возможность ежегодно после навигации осматривать подводные части пароходов, исправлять и красить их, что, как известно, для сохранения железных судов необходимо, и все это делается в несколько часов, без издержек, а что еще важнее — без ломки этих весьма легко построенных пароходов. Гавань, построенная обществом, возникла в глазах наших в несколько месяцев и в настоящее время окончена для помещения в ней семи пароходов; как слышно, она стоила обществу значительных издержек, но зато пароходы его, составляющие весь капитал общества, совершенно обеспечены от случайностей внезапного вскрытия реки зимою, как то случилось в декабре прошлого года, и от ежегодного весеннего разлива реки и ледохода, часто весьма опасных для зимующих судов. Этот док вырыт в горе близ устья Тьмаки и обнесен земляным валом вышиною более шести сажен, то есть выше самых весенних вод. Строители воспользовались весьма искусно небольшим притоком вод речки Тьмаки и наполняют ею гавань до необходимой высоты посредством весьма простой шлюзной системы».[4]
Через несколько дней после полного разлива Волга значительно сбыла, но зато воды её ожили. <...> В это время главный интерес представляет Затверечье: там, на крутом берегу, близ каменных хлебных лавок, на которых прошлогоднее наводнение. Залиты были обе части города, лежащие за Волгой (Заволжье, Затверечье); часть, лежащая за Тьмакой (Затьмачье), была затоплена совершенно. Опасность угрожала даже Миллионной улице, если бы не насыпь, наскоро сделанная бывшими в то время в Твери ратниками. Ознаменовано чёрной чертой и оригинальной надписью: «4 апреля 1855 года был потоп до сих пор», как на бирже, толпятся всякого рода рабочие артели, ожидая дела.[4]
После обеда ходили за Тьмаку удить рыбу. Охотников довольно, и, как видно, очень ловких, но берёт только уклейка, потому мы, не ловивши и очень уставши, вернулись домой довольно рано.[4]
В субботу вместе с Лавровым ходили за Тьмаку. Смотрели суконную фабрику, выстроенную компанией московских купцов в огромных размерах. Берега Тьмаки усеяны рыболовами, которые ловят на удочку уклейку.[4]
На Волге пусто и холодно, на Тверцу еще ехать незачем; пойти погулять на Тьмаку, день же праздничный, погода хорошая. Чуть-чуть не сказал: «по дороге травка»; но травки еще не было. <...> За базаром течет Тьмака, то есть теперь не течет, а стоит озером, подпертая водами Волги. <...>
Я видел, как плавают, стоя в челноках, по 30 верст не по Тьмаке, а по Волге, да еще в сильный ветер. Больше на Тьмаке смотреть нечего, да и скоро она сбудет и превратится в такую речонку, что куры через нее бродят. Прежде здесь было значительное судостроение, а теперь совершенно упало.[4]
Тверь была уж покорена без бою. Но великий князь её, Михайло Борисович, и бояре, оставшиеся ему верными, хотели еще защищаться. Они заперлись с войском в городке, который с одной стороны омывала Волга, с другой — Тьмака; ворота заделаны, из костров (башен) выглянули пищали, зубцы перенизаны воинами, вооруженными смолой, каменьем, стрелами. Твердыня, мертвая и живая, готова принять осаждающих кровавым гостинцем. Слабая защита, когда надежда отступилась от защитников и измена шепчет им на сердце роковое слово гибели![9]
— Ой, не ставь, княже, города на старом месте, на левом берегу! — проговорил боярин Матура.
— А что? — спросил его Ярослав.
— Неразумно будет сесть на старое место. Разольется Волга-матушка, так и отрежет твой тверской стол от Владимира. Как с ним сообщение держать, коли враг на город насядет? Запрут нас новгородцы аль новоторжцы в угол, куда уйти? С одной стороны Волга, с другой Тверда, и уйти некуда.
Призадумался Ярослав: боярин говорил правду.
— А где ж, по-твоему, ставить-то, боярин?
— На правый берег перенеси. Поставь на устье Тьмаки.
— А вы что думаете? — обратился князь к дружинникам.
— Совет-от боярский истинен, — отозвались и дружинники.
И Ярослав решил последовать общему совету.
Закипела работа на правом берегу Волги.
Между Волгою и Тьмакой стали рыть довольно глубокий ров, а вырытую землю складывали в виде вала. Таким образом обнесенное пространство между обеими реками было значительно ограждено от нападения.
В этом пространстве решено было построить дом для князя и храм Божий, поселить дружину и городских людишек.
Не год и не два тянулись работы над постройкою Твери. За это время успел Ярослав съездить к своему престарелому отцу во Владимир и получить благословение на перенесение города на правую сторону Волги.[7]
— Язык держать за зубами — первое дело! — перебивая его, заговорил с важностью Малюта. — Нужно знать, не Алексея ли Басманова, завзятого скомороха, были развесёлые, убившие мужика с досканом?
— В его селе, над Тьмакою, — поспешил отозваться Петруха.[10]
Утром 11 ноября 1903 года судебный следователь первого участка Твери Успенский получил сообщение, которое заставило его отложить другие дела: «Имею честь уведомить Ваше высокоблагородие, что в 9 часов 30 минут сего числа найден труп убитого мужчины на огороде Буракова между рекой Тьмакой и валом близ мельницы Нечаева. Труп убитого охраняется городовыми до Вашего прибытия. Пристав 3-ей части Октаев».[11]
Как разлилася Тьмака!
Бывало без хлопот
Переходили в брод
Через неё и лошадь и собака.
Теперь же, хоть какой высокий фланговой
Уйдёт в неё и с головой.
Теперь сравнялася с крутыми берегами,
Покрыта барками, не только челноками,
Чем Тьмака не река?
И глубока,
И широка,
Походит несколько она на игрока,
Который не наверняка
Играет.[2]
↑ 1234567891011Купеческие дневники и мемуары конца XVIII ― первой половины XIX века. — Купцы Блиновы. Дневник (1762-1782). ― М.: РОССПЭН, 2007 г.
↑ 12А. Е. Измайлов. Полное собрание сочинений в трёх томах. — Санкт-Петербург, пар. скоропеч. А.В.Пожаровой, 1891-1892 г. — том 1, стр.211.
↑ 123М. М. Тюльпин. Летопись 1762-1841 гг. в сборнике: Купеческие дневники и мемуары конца XVIII ― первой половины XIX века. — Купцы Блиновы. Дневник (1762-1782). ― М.: РОССПЭН, 2007 г.
↑ 123456789101112А.Н.Островский. Дневник. В сборнике: Вся жизнь театру. Сост., примеч. и имен. указ. Н. С. Гродской, Вступ. стат. С. Е. Шаталова.— М., 1989 г.
↑ 1234С. М. Соловьев История России с древнейших времен: в 15 кн. Кн. 4. — М.: Соцэкгиз, 1961 г.
↑ 12Пётр Полевой, «Художественная Россия: общедоступное описание нашего отечества» — Санкт-Петербург, Издание П. Н. Полевого, 1884 г.
↑ 12Северцев-Полилов Г. Т. Княжий отрок: Романы. (История России в романах для детей). — М., «Современник», 1994 г.
Тверской области