Тверца́ — средней величины река в Тверской областиРоссии, левый приток Волги. Длина — 188 километров, частично судоходна. Древние истоки в районе современного Вышнего Волочка осушены и застроены. Протекает в черте городов Торжка и Твери, по берегам находится множество памятников археологии и архитектуры.
Этимология названия восходит, возможно, к финскому тихкуа — «течь, просачиваться» или вепсскому верь — «лесной». Также вероятна связь со значением «крепость» (польск.twordza), «ограда» (лит.tvora). С древних времён Тверца являлась частью водного пути из Волги в озеро Ильмень и Великий Новгород, а в 1703—1709 годах, когда река была соединена каналом с Цной и Мстой, став частью Вышневолоцкой водной системы, связавшей бассейны Каспийского и Балтийского морей, — ещё и в Санкт-Петербург.
Ранней весной коноводы тянут <барки> только по левому берегу Тверцы, на котором сделан искусственный бичевник, а когда обсохнет ― то по обоим берегам, разделив пополам и лошадей и рабочих.[3]
По Тверце <...> оба каравана доходят весной до села Медного: высокие весенние воды Волги подпирают Тверцу до этого места и даже несколько далее. Дальше идти против воды, которая в половодье всегда несётся быстро, невозможно...[6]
...для Озёрной области гораздо важнее был другой путь в Поволжье, через Мсту и Тверцу. Тверца представляла ключ к Новгороду и занятие её верхнего течения от города Торжка враждебными Новгороду Низовскими князьями каждый раз прекращало торговые сношения с Поволжьем, и вело за собою общее возвышение цен в Новгородской области, нередко голод.[7]
— Николай Барсов, «Очерки русской исторической географии. География начальной летописи», 1873
Юный сын Георгиев, исполняя тайное повеление отца, вторично уехал из Новагорода со всем двором своим и занял Торжок, куда скоро прибыл и сам Георгий, брат его Ярослав, племянник Василько и шурин Михаил, князь черниговский. Они привели войско с собою, грозя Новугороду: ибо великий князь досадовал на многих тамошних чиновников за их своевольство. Новогородцы отправили к Георгию двух послов и хотели, чтобы он выехал из Торжка, отпустив к ним сына; а великий князь требовал, чтобы они выдали ему некоторых знаменитых граждан, и сказал: «Я поил коней своих Тверцою: напою и Волховом».[1]
— Николай Карамзин, «История государства Российского» (том третий), до 1818
В несколько часов все здания обратились в пепел, монастыри и церкви, кроме трех каменных; множество людей сгорело или утонуло в Тверце, и победители не знали меры в свирепости: обдирали донага жен, девиц, монахинь; не оставили на образах ни одного золотого, ни серебряного оклада и с толпами пленных удалились от горестного пепелища, наполнив 5 скудельниц мертвыми телами.[8]
— Николай Карамзин, «История государства Российского» (том пятый), 1819
Сего года была зима самая слабая и кородкая: 12 числа марта Тверца очистилась от лда и барки с половины марта нагрузили, но толка нагрузивши стояли с неделю, потому что пошли морозы, и по Тверце шол болшой шорош <шуга>.[9]
— Иван Масленников, Книга записи погоды и сообщений по Торжку, 1830
— Александр Пушкин, История Петра: Подготовительные тексты, 1836
...попечительный основатель его видел, что и все места, лежащие по реке Мсте, не отличаются богатством природы, зато это богатство начинается в нынешней Тверской губернии ― родине Волги ― и продолжается по всем странам, где течет эта величественная река, доходящая до самого Каспийского моря. Каким же образом соединить эти плодородные области с бесплодными местами, окружающими новую столицу? Разумеется, единственная возможность к тому ― водное сообщение. Но река Мста, оканчиваясь около тех мест, где начинается Волга, не соединяется ни с нею, ни с небольшой рекой Тверцой, впадающей в Волгу. Итак, чтобы доехать водой от самой Астрахани до Петербурга, надобно соединить Тверцу и Мсту ― и Пётр, заботящийся о выгодах народа своего, сделал это еще в первые годы существования Петербурга... [11]
Март. Сего месеца погода до половины была ясная и морозы порядочные, а со второй половины остановилось тепло и марево, и дождеки. В конце сего месеца Тверца очистилась ото лда. Апрель. Сего месеца по 20-ые числа стояла погода ясная и порядочныя утреннии морозы, так что в Тверце вода истощилась, не болие дошла, как и в межене, а после сего стало потеплея и дожди. Тем сей месец и кончелся.[9]
— Иван Масленников, Книга записи погоды и сообщений по Торжку, 1846
Стоит читателю припомнить примеры, которых так много было уже приведено в нашем изложении и в нашей критике, чтобы увидеть, что «возвышенный предмет ― тот предмет, который много превосходит своим размером те предметы, с которыми сравнивается; возвышенное явление то явление, которое гораздо сильнее других явлений, с которыми сравнивается». Монблан выше других гор, Волга шире какой-нибудь Тверцы или Клязьмы...[2]
Мне сказали, что готовится целый караван барок для отправки в Петербург по Вышневолоцкой системе рек и каналов. Но я, к стыду моему, не заметил даже Тверцы, которая впадает в Волгу у самой Твери и вверх по которой идут барки до Вышневолоцкого канала, соединяющего Тверцу с рекой Мстою, впадающей в Ильмень: так боялся я опоздать на пароход, уже неистово свистевший внизу, под крутой лестницей, ведущей с высокой, красивой набережной.[5]
О Серегерском (Селигерском) пути находится несколько указаний в изложении событий XII-XIII века. Так <...> в 1216 году Новгородцы ходили Серегерем на верх Волги; в 1237 году Татары шли к Новгороду от Торжка Серегерским путём. На Серегери путь раздвоялся; одна ветвь его вела по северным разветвлениям озера к Новгороду; другая шла в Подвинье, может быть, от западного разветвления Селигера через озёра Яманец и Стерж, на юг, через озеро Вселуг, в озеро Пено, и от Пена волоком, через Волок (Красное) к Извозу на северном берегу озера Жаденья. Впрочем, для Озёрной области гораздо важнее был другой путь в Поволжье, через Мсту и Тверцу. Тверца представляла ключ к Новгороду и занятие её верхнего течения от города Торжка враждебными Новгороду Низовскими князьями каждый раз прекращало торговые сношения с Поволжьем, и вело за собою общее возвышение цен в Новгородской области, нередко голод.[7]
— Николай Барсов, «Очерки русской исторической географии. География начальной летописи», 1873
Не сходится Тверца со Мстою ― беда небольшая: в Голландии соединяют такие реки искусственными каналами. Сам государь собственными глазами это видел, по каналам плавал, все внимательно осмотрел и досконально распознал и научился. Стали рыть канавы: вырыли такую глубокую и длинную, что воды Тверцы соединились со мстинской водой. Сделался канал Вышневолоцкий.[6]
Обе реки, и Мста и Тверца (да и большая часть северных рек ― притоков Волги и впадающих в озера), прорылись каменными скалами, засыпались камнями и надводными и подводными: образовались пороги. Об камни разбиваются барки в щепу, на порогах вода спрыгивает, но мчится вперед с удвоенной силой и опять налетает на камни. К тому же и покатость речного русла велика, а стало быть, и течение воды еще быстрее. Некоторые пороги так богаты камнями и так часты, что не одолеть их: надо обходить.[6]
По Тверце, например (на которой мы и остановились), оба каравана доходят весной до села Медного: высокие весенние воды Волги подпирают Тверцу до этого места и даже несколько далее. Дальше идти против воды, которая в половодье всегда несется быстро, невозможно, да к тому же и мелко. Как быть? С помощью искусственных водохранилищ придумали скоплять воду в одном месте; посредством шлюзов выпускают воду на места мелководные и с замечательным успехом устраняют беду. На Тверце при истоке её, на устье канала, соединяющего Тверцу с рекой Цною, устроен такой шлюз каменный и, когда бывает отперт, гонит воду в избытке навстречу судам и на выручку их из бед напрасного простоя и замедления. От таких невзгод хлеб дорожает, и голодные подолгу ждут и сильнее страдают. В Вышнем Волочке суда переснащиваются, потому что судоходство из подъемного делается сплавным: суда покидают бечеву и лошадей и могут теперь идти на парусах и веслах. Эти же шлюзы выручают мелководные реки Вышневолоцкого водного пути в Петербург, когда летом реки Тверца и Мста еще более обмелеют и сделаются совсем несудоходными.[6]
По свидетельству О. А. Гримма, угри доходят иногда до Саратова, но во всяком случае они составляют в Волге весьма редкое явление и вряд ли доходят до Каспийского моря. Только в некоторых реках, впадающих в верхнюю Волгу, угри попадаются довольно часто, именно в Тверце, куда попали, вероятно, из оз. Мстино, но в последнее время они исчезли и из этой реки.[12]
Город <Тверь>, важнейшею своей частью, расположен на правом, южном берегу Волги, напротив устья Тверцы, впадающей в Волгу с левой стороны. С правой стороны, в самом городе, впадает в Волгу речка Тьмака. Тверца и Тьмака, впадая в Волгу с противоположных сторон, делят город на четыре части: собственно-городскую, от реки Тьмаки вниз по течению Волги; затьмацкую (или Затмачье), от реки Тьмаки вверх по Волге; заволжскую и затверечкую (или Затверечье), расположенные на левом луговом берегу Волги и разделяемые рекой Тверцою.[13]
— Пётр Полевой, «Художественная Россия: общедоступное описание нашего отечества» (том 1), 1884
Вышневолоцкая местность водораздела действительно чрезвычайно богата водой. Множество озёр, частью искусственных, болот и речек, по сторонам Вышнего Волочка, Мсты и Тверцы шлюзированы, и запасы воды громадны. Запасы эти, несмотря на нынешнюю судьбы системы, всё-таки необходимы, потому что они могут быть направлены в случае надобности и исключительно в Волгу, чрез Тверцу.[14]
Торжок во времена Великого Новгорода играл стратегическую роль его южного форпоста, оседлав очень удобную и для жизни, и для обороны излучину реки Тверца, на её правом берегу, откуда речной простор далеко просматривался и вниз, и вверх по течению. Тверца того времени была гораздо полноводнее и наряду с Мстой связывала российский Север с бассейном верховий Волги, а далее ― с Поволжьем, Каспием и даже Персией. А на север от Новгорода путь по реке Волхов продолжался через Ладогу и Неву на Балтику и в Европу.[15]
— Людмила Свистунова, «Маленький Торжок как зеркало русской души», 2012
1821-го года марта 29-го дня пошла Волга поутру да и стала, ещё подвинулась, и опять пошла и вода из берегов вышла, а 30-го пошла и воды еще прибыло болши. За Тмакою, за Тверцою домы потопило и барки во Тмаки Неча<е>вых и протчих все унесло вверх Тмаки, а иные ― и в Лазурю и после обеда пошла и воды убыла аршина на 2, а лду во Тмаки многа осталась да ис Тверцы унесло многа барак, иные и с людми, да лесу у Боброва, у протчих многа унесло.[9]
— Блиновы (купцы), Дневник, март 1821
В Тверь я приехал еще до открытия навигации. Это было на святой неделе, погода стояла прелестная. Толпы народа в праздничных нарядах гуляли по набережной; Волга была в полном разливе и, сливаясь с Тверцой, представляла огромное пространство мутной, пенистой воды, взволнованной низовым ветром...[3]
Тверца, как начало Вышневолоцкой системы, представляет другой путь соединения с Петербургом ― путь дешевый для тяжёлых грузов. Но мне довелось убедиться, что, несмотря на благоприятную местность, Тверь в промышленном отношении никак не может считаться городом процветающим.[3]
Подъемом, или взводом, приходят суда в Тверь, во всё продолжение навигации, из всех пристаней, лежащих между Тверью и Рыбинском, а также и из Твери до Вышнего Волочка по Тверце; сплавляется же в Тверь только один караван ранней весной из верхневолжских и гжатских пристаней.[3]
Вышневолоцкие лодки называются также огибежными, потому что днищевые доски выходят из подводной части, загибаются и прикрепляются к бортам. Эти лодки осмаливаются и поэтому большею частью на Волге носят название чёрных лодок. Управляются так же, как и барки. Грузу поднимают от четырех с половиной до семи тысяч пудов при осадке от двенадцати до пятнадцати вершков; служат до пяти лет. Ходят по Тверце и другие суда, как то: тихвинки, соминки и прочее...[3]
Как этот караван сплавился до Твери, мы поговорим впоследствии, при описании ржевских и зубцовских пристаней, а теперь скажем, какие рабочие нужны ему для дальнейшего пути. Во-первых ― лоцман, который действует рулём, чтобы управлять ходом барки и распоряжаться рабочими; во-вторых ― коренные, или водоливы, которые смотрят за чистотой судна и за целостью товара; в-третьих, наконец, коноводы с лошадьми, чтобы тянуть барку вверх по Тверце. <...> Ранней весной коноводы тянут только по левому берегу Тверцы, на котором сделан искусственный бичевник, а когда обсохнет ― то по обоим берегам, разделив пополам и лошадей и рабочих. Промысел этот доставляет занятие крестьянам Тверского, Корчевского и Новоторжского уездов.[3]
«Ужъ на что мальчишки, и тѣ туда же! Разъ я ѣздилъ за Тверцу. Та сторона за Тверцей такъ и называется Азія. Азіаты настоящіе, всѣ безпоповые. Стоитъ, этакъ, чашечка; я и возьми ее, водицы хотѣлъ испить; какъ закричитъ мальчишка, этакъ лѣтъ семи, а то шести, какъ закричитъ: «чашку мою мірщитъ, чашку мірщитъ»![4]
В первую очередь мы с Сашкой отправились на набережную, увидели катер, сели на него и поехали в Затверечье, т. е. на противоположный берег Волги, за устье Тверцы. Кстати, Волга в Калинине не широкая, всего раза в полтора шире, чем Москва-река у Крымского моста. Тверца, которую мы потом переходили по широкому мосту, раза в полтора-два шире Пахры, но судоходная. Все Северная часть Калинина очень малолюдна; по улицам прыгают лягушки. Ходит много трамваев.[16]
— Олег Амитров, Дневник, 1954
...со стороны Калинина опять появились вражеские самолёты. Идут группа за группой вдоль Ленинградского шоссе. Едва перелетев Медное и реку Тверца, снижаются и сбрасывают бомбы. На сей раз они рвутся недалеко от расположения наших танковых рот.
Близится время начала атаки. Утренний туман еще не рассеялся. Он заполняет ложбины, закрывает кусты. Для нас это даже хорошо. Батальоны смогут незаметно подойти к немецким позициям.
После огневого налета нашей артиллерии в атаку пошли танки первого эшелона. Не отрываясь от перископа, слежу за их движением. Идут по полю, приближаясь к реке Тверца, которую нам предстоит преодолеть с ходу. Враг ставит огневой заслон — снаряды и мины ложатся перед нашими танками. Но экипажи капитана Гуменюка продолжают идти вперёд. Все чаще раздаются выстрелы танковых пушек.
Бой гремит уже у реки Тверца. Гитлеровцы отходят, оставляя немало убитых и раненых. Батальон Гуменюка ворвался на окраину села. Впереди — рота КВ лейтенанта Ляшенко. Но вот километрах в полутора от нас замечаю немецкие танки. Сначала два, потом еще пять. Часто стреляя, садами и огородами они продвигаются к мосту через Тверцу. Намерение врага понять нетрудно: уничтожить наши прорвавшиеся танки по частям и удержать Медное.[17]
— Александр Егоров, «С верой в победу» (Записки командира танкового полка), 1974
И предстал передо мною тогдашний прекрасный и старинный город Тверь ― церкви, церкви, одна за другой с золотыми крестами на куполах. Волга широкая, Тверца поуже, в устье Тверцы весь белый древний, XVI века, знаменитый Отроч монастырь, в котором когда-то Малюта Скуратов своими руками задушил митрополита Филиппа. Я еще застал ту красоту и ту старину…[18]
По царству и река!.. Тебе привет заздравный
Ее, властительницы вод,
Обширных русских вод, простершей ход свой славный,
Всегда торжественный свой ход,
Между холмов, и гор, и долов многоплодных
До темных Каспия зыбей!
Приветы и её притоков благородных,
Ее подручниц и князей:
Тверцы, которая безбурными струями
Лелеет тысячи судов,
Идущих пестрыми, красивыми толпами
Под звучным пением пловцов...[19]
Что летит буйный ветер по берегу,
Что летит и Тверца по-под берегом,
Да летит она ― брызжет слезами горючими. <...>
Так снопом и свалился князь Вяземский,
Словно громом убило… А Юрий-князь
И не дрогнул: глядит туча-тучею,
Индо старый за малого прячется.
Да уж тут же, с сердцов, повелел он из поруба
И княгиню Ульяну Андреевну выволочь
За ее темно-русую косыньку,
Руки-ноги отсечь повелел ей без жалости
И в Тверце утопить… Так и сбылося:
Сам стоял и глядел, словно каменный,
Как тонула головка победная,
Как Тверца алой кровью багровела…[20]
— Лев Мей, «Песня про княгиню Ульяну Андреевну Вяземскую», 1858
↑ 12Карамзин Н.М. История государства Российского: Том 3 (1808-1818).
↑ 12Н.Г.Чернышевский, Собрание сочинений в пяти томах. Том 4. Статьи по философии и эстетике. — М., «Правда», 1974 г.
↑ 12345678А.Н.Островский. Дневник. В сборнике: Вся жизнь театру. Сост., примеч. и имен. указ. Н. С. Гродской, Вступ. стат. С. Е. Шаталова.— М., 1989 г.
↑ 12Путевыя письма изъ Новогородской и Псковской губерній, Павла Якушкина. Изданіе Д. Е. Кожанчикова. Санктпетербургъ. Типографія торговаго дома С. Струговщикова, Г. Похитонова, Н. Водова и Ко. 1860 г.
↑ 12Ушинский К.Д. Собрание сочинений в одиннадцати томах. Том 4. Москва-Ленинград, «Издательство Академии педагогических наук РСФСР», 1949 г.
↑ 1234С. В. Максимов. Куль хлеба и его похождения. — М.: «Молодая гвардия», 1982 г.
↑ 12Н. П. Барсов «Очерки русской исторической географии. География начальной летописи». — Варшава: типография Варшавск. учеб. окр., 1873 г. — стр.28-29
↑Н. М. Карамзин. «История государства Российского»: Том 5. — СПб.: Тип. Н.Греча, 1816—1829 гг.
↑ 123Купеческие дневники и мемуары конца XVIII ― первой половины XIX века. — Купцы Блиновы. Дневник (1762-1782). ― М.: РОССПЭН, 2007 г.
↑А. С. Пушкин. Полное собрание сочинений в 16 т. 10. — М., Л.: Изд. Академии наук СССР, 1938.
↑А. О. Ишимова. История России в рассказах для детей. — Том I. СПб. 1837-1840 г.
↑Леонид Сабанеев (старший). Рыбы России. Жизнь и ловля наших пресноводных рыб. — Москва: Ред. сб. «Природа», 1874—1875 гг.
↑Пётр Полевой, «Художественная Россия: общедоступное описание нашего отечества» — Санкт-Петербург, Издание П. Н. Полевого, 1884 г.
.jpg)
