...тот, кто поет романс, влагает в его нехитрое содержание всю слегка обыденную драму души страдающей, хоть и простой. В наши дни, напряжённые, нарочито сложные, духовно живущие не по средствам, есть особая радость в том, чтобы заглянуть в такую душу, полюбить ее чувства, простые и древние, как земля, которой вращенье, очарованье и власть вечно священны и ― вечно банальны. Ах, как стары и дряхлы те, кому кажутся устарелыми зеленые весны, щелк соловья и лунная ночь! Пускай же хоть иногда осеняют их легкими своими крыльями святая простота и родная сестра её ― святая банальность.[19]
Все авторы, конечно, говорят на том же языке, который звучал уже и звучит из таких многочисленных уст; но у истинного художника старые материалы, обновленные в горниле его творчества, получают облик чего-то первозданного, отпечаток внутренней новизны и свежести ― Андрееву же присуща тонкая банальность. Он не изобретает. У него могут быть прихотливые комбинации слов, но духом своим они принадлежат сфере обычной и общедоступной. Настоящая оригинальность ему не дана.[20]
Слова не должны быть слишком затертыми. Совершеннейшая банальщина так же уменьшает эффективность восприятия, как словесное оригинальничанье. Нужна некая золотая середина между привычным и новым ― то, что постоянно ищется и в искусстве. Людям с обостренной чувствительностью к шаблону нужны либо свежие образы, либо совсем никаких. Через какое-то время даже удачные формулы приходится изменять. Но у каждого своя норма банальности: что смешно для одного, для другого ― откровение.[6]
Очевидное есть банальность, но от этого она не перестает быть истиной. Самая страшная истина состоит в том, что всех нас за-ставили брести в историю по костям соотечественников ― сотни тысяч человек застрелены, зарезаны, задушены, разорваны, повешены, утоплены, отравлены, искалечены, сожжены, оставлены без крыши над головой с того времени, как отзвучало бешеное веселье на похоронах империи. Нет ничего бессмертнее и прилипчивее красивой глупости. Так я думаю, когда слышу, что «все империи неминуемо рушатся».[7]
...нельзя не признать, что на экране философия терпит крах, обрекая себя на ложное понимание. И чтобы пройти этот путь до конца, следует обнаружить в кинематографических банальностях, в клише (а что это, как не признанный «враг философа»?) возможность философии.[21]
— Олег Аронсон, «Коммуникативный образ. Кино. Литература. Философия» (часть первая), 2007
Её казна была подобна Ее сердцу ― неисчерпаемым источником помощи для всякого, кто к Ней обращался, и помощи всегда полной, сознательной и от Нее исходящей, ― но никогда не банальной! Это отвращение от всего похожего на банальность, на общие места, уважение к людям за их личность и требование того же от них для Себя <...> ― таковы были главные черты привлекательной личности покойной Великой Княгини.[22]
Господи, как глуп я был в сетованиях на банальность романсов, на эти муки и улыбки, похожие между собой, как… красавицы «Нивы». Что увидишь ты, гордец, в венецианском зеркале, кроме той же собственной, осточертевшей тебе… улыбки?.. И чего-чего не покажет тебе самое грубое, самое пузырчатое стекло? Смотри ― целый мир… Да, поверь же ты хоть на пять минут, что ты не один. Банальность романса, это ― прозрачное стекло. Слушай в нем минуту, слушай минутную думу поющей. Сумасшедший, ведь ― это откровение.[1]
Наши заказчики и особенно учёные, книжные люди полны столь излюбленными банальностями «исторического» искусства; требования их ― установленные традиции отживших уже вкусов, а главное ― с прозаическою обстоятельностью они требуют выполнения таких невозможных мелочей, такой подчеркнутости содержания картины, что истинному художнику угодить им трудно. <...> А Серов, как Толстой, как Чехов, более всего ненавидел общие места в искусстве ― банальность, шаблонность. Тут уж он делался неподступен. А сколько нашей даже образованной публики воспитано на обожании банальности, общих мест и избитой ординарности.[23]
― Вот художник Коровин чудесный подарок мне прислал! Чудесный!
― Какой? ― интересовался я.
― Удочки.
И все другие подарки, поднесенные Чехову, не удовлетворили его, а некоторые так даже рассердили своей банальностью.
― Нельзя же, послушайте, подносить писателю серебряное перо и старинную чернильницу.
― А что же нужно подносить?
― Клистирную трубку.[25]
― Сталин обманул не вас, а меня. Вы ему никогда не верили, а я верил. Сталин эксплоатировал не ваш, а мой энтузиазм. И потом еще, вы вот не верите, в это… ну, как сказано у Сельвинскаго ― «в святую банальность о счастьи мира»…
― Пока что ― не верю.
― Вот видите. А я верю. Следовательно, вам наплевать на то, что эту «банальность» Сталин дискредитирует на века и века. А мне? Мне не наплевать.[26]
Твоё это мещанство и твой быт, которые преклоняются перед Пушкиным, ― это глупость. Конечно, Вячеслав Иванов поэт для избранных, надо глубоко читать, уметь понимать. Каждый стих у него образ. А это?.. «Я помню чудное мгновенье» ― нет образа. «Передо мной явилась ты» ― нет образа. «Как мимолетное виденье» ― пошлый образ. «Как гений чистой красоты» ― пошлятина. «Передо мной явилась» ― банальность. Как гений ― банальность, ничего не видит, никакого образа. И божество, и вдохновенье, И жизнь, и слезы, и любовь ― тоже. Хорошее стихотворение, но ― не поэтическое. Он издеватель, у него на все только пшик, ходит, поплёвывает на всё...[3]
— Владимир Бибихин, «Алексей Федорович Лосев. Записи 1970-1973», 1974
Мне неоднократно приходилось искать банальностей и штампов для фона, и это, подчас, более трудно, чем загнуть что-либо несусветное.[27]
Ипполит Ипполитыч был человек неразговорчивый; он или молчал, или же говорил только о том, что всем давно уже известно. Теперь он ответил так:
— Да, прекрасная погода. Теперь май, скоро будет настоящее лето. А лето не то, что зима. Зимою нужно печи топить, а летом и без печей тепло. Летом откроешь ночью окна, и всё-таки тепло, а зимою — двойные рамы, и всё-таки холодно.
Банальность — фундаментальный элемент и особая слава популярных литератур. Мысль, которая почивает в тех словах, что тлеют. Мудрость миллиона дураков в дикции олуха. Ископаемое чувство в искусственной скале. Мораль без басни. Всё, что смертно из минувшей правды. Маленькая чашечка молока-и-морали. Гузка беспёрого павлина. Медуза, увядающая на берегу моря мысли. Кудахтание, пережившее яйцо. Высушенная эпиграмма. — перевод А. Ю. Сорочана
Бевенер убил Гонаседа за то, что он был счастливым возлюбленным певицы Ласурс. Банальность мотива не помешала Бевенеру проявить некоторую оригинальность в исполнении преступления. Он пригласил жертву в номер гостиницы, предложив Гонаседу обсудить вместе, как предупредить убийство, подготовленное одним человеком...[28]
Ораторы не торопясь сменяли друг друга. Говорили подолгу, о вещах более чем очевидных, заранее обусловливая направление начатых докладов. У тормансиан такое выступление почему-то называлось «кратким вступительным словом». По всему чувствовалось, что эти потоки банальностей никого не интересовали. Эвиза видела это по скучающим лицам, по шуму в зале, который едва покрывался грохотом звукоусилителей, передающих речь ораторов.[29]
Тебе достанутся рост и масть и ничего особенного. А гений имеет власть ― класть печать. Своего, особенного.
Гении ходят с ними в кино,
слушают те же банальности.
Гениям ничего не дано,
кроме их гениальности.[16]
— Борис Слуцкий, «Тривиальность: все люди смертны...», 1975
Тривиальность: все люди смертны ―
очень скоро придет на смену
тривиальности: даже бог
крестных мук избежать не смог. Место общее это бульвар. Каждый там хоть раз побывал. Самая большая банальность ― это длящаяся реальность.
Отступают оригиналы
в тень и вслед за тем ― в темноту,
и выказывают анналы
утомительную простоту.[16]
— Борис Слуцкий, «Тривиальность: все люди смертны...», 1975
↑ 12В. Л. Леви, Искусство быть собой. ― М., «Молодая гвардия», Серия «Эврика». 1973 г.
↑ 12Баранец В.Н. Генштаб без тайн. Книга 1. Москва, «Вагриус», 1999 г.
↑Афоризмы. Золотой фонд мудрости / сост. О. Еремишин. — М.: Просвещение, 2006.
↑ 12Энциклопедия мудрости // составитель Н. Я. Хоромин. — Киев: книгоиздательство «Пантеон» О. Михайловскаго, 1918. — (переизд. — Энциклопедия мысли. — М.: Русская книга, 1994.)
↑ 12Все по науке. Афоризмы / составитель К. В. Душенко. — М.: Эксмо, 2005.
↑ 123Мастера Афоризма: от Возрождения до наших дней (изд. 3-е, исправленное) / составитель К. В. Душенко. — М.: Эксмо, 2006.
↑Малкин Г. Е. Умнеть надо незаметно. Классика современного афоризма. В 3 томах. — М.: РИПОЛ классик, 2008.
↑№ 124 // Мудрость тысячелетий от А до Я. Великие мысли и афоризмы великих людей / сост. В. Н. Зубков. — М.: АСТ, Астрель, Харвест, 2010.
↑Универсальный цитатник политика и журналиста / составитель К. В. Душенко. — М.: Эксмо, 2003.
↑ 123Б. А. Слуцкий. Собрание сочинений: В трёх томах. — М.: Художественная литература, 1991 г.
↑100 оттенков любви. Афоризмы и фразы / составитель К. В. Душенко. — М.: Эксмо, 1999, 2014.
↑Мысли, афоризмы и шутки знаменитых мужчин (изд. 4-е, дополненное) / составитель К. В. Душенко. — М.: Эксмо, 2004.
↑Ходасевич В.Ф. «Колеблемый треножник: Избранное». Под общей редакцией Н. А. Богомолова. Сост. и подгот. текста В.Г. Перельмутера./ Москва, «Советский писатель», 1990 г.
↑Ю. И. Айхенвальд. . Силуэты русских писателей. В 3 выпусках. Вып. 1. — М., 1906 — 1910; 2-е изд. М., 1908 — 1913 гг.
↑О. В. Аронсон. Коммуникативный образ. Кино. Литература. Философия. — М.: Новое литературное обозрение, 2007 г.
↑Илья Репин. «Далёкое близкое». Воспоминания. М.: Захаров, 2002 г.
↑К. И. Чуковский. Собрание сочинений в 15 т. Том 12: Дневник 1922-1935. Предисл. В. Каверина, Коммент. Е. Чуковской. — 2-е изд., электронное, испр. — М.: Агентство ФТМ, Лтд, 2013. — 592 с. М.: ТЕРРА-Книжный клуб, 2006 г.