Погремок — сорное растение (паразит или полупаразит), вредное в сельском хозяйстве. Например, яровым хлебам погремок может причинить двойной вред: он не только препятствует нормальному росту, но и портит качество муки, к которой подмешиваются его семена. Вместе с тем, растения рода Погремок, равно как и марьянник (и отчасти, также мытник) представляют интересный с точки зрения ботаники переход от полупаразитизма к полусапрофитизму, поскольку их корни (в отличие от заразихи, например) чаще присасываются не к живым, а — к отмершим корням других растений.
Почему русскому мужику должно оставаться только необходимое, чтобы кое-как упасти душу, почему же и ему, как американцу, не есть хоть в праздники ветчину, баранину, яблочные пироги? Нет, оказывается, что русскому мужику достаточно и чёрного ржаного хлеба, да ещё с сивцом, звонцом, костерем и всякой дрянью, которую нельзя отправить к немцу. Да, нашлись молодцы, которым кажется, что русский мужик и ржаного хлеба не стоит, что ему следует питаться картофелем.[1]
Примерами паразитов могут служить омела (Viscum album), живущая на стволах деревьев и очанка (Euphrasia), корни которой присасываются к корням других растений. Родственные очанке роды погремок (Rhinanthus) и Иван да Марья (Melampyrum) представляют интересный переход от полупаразитизма к полусапрофитизму, так как корни их присасываются не к живым, а к отмершим корням других растений.
Два известных полупаразита, часто встречающиеся также во ржи — звонец (Melampyrum arvense) и погремок (Rhinanthus Crista Galli), не только значительно уменьшают урожаи ржи, но и семена их придают муке синюю окраску и неприятный вкус.
На вырубке вокруг старых чёрных пней было множество высоких, ёлочкой, красных цветов, и от них вся вырубка казалась красной, хотя гораздо больше тут было Иван-да-Марьи, цветов наполовину синих, наполовину жёлтых, во множестве тут были тоже и белые ромашки с жёлтой пуговкой в сердце, звонцы, синие колокольчики, лиловое кукушкино платье,[комм. 3] ― каких, каких цветов не было, но от красных ёлочек, казалось, вся вырубка была красная.[2]
Я решил суходолом сократить путь ко вчерашнему болоту. Небольшие ивовые кусты с болота, вместе с пушицей и душистой белой спиреей (медовкой) переходят и на суходол, к ним тут присоединяется поляна с клевером и погремушником. Красные клевера и желтые погремушники, сливаясь вдали, дают цвет этим бедным безжизненным бедным холмам с жалким редким кустарникомольхи и ивы. Огромное пространство на Руси таких пустырей с переродившейся травой. Небольшие холмики под ногой происходили, вероятно, от бывших здесь когда-то огромных деревьев. На этих кочках росло много цветов, и особенно мне бросились в глаза Анютины глазки.[3]
Некоторые другие известные нам луговые цветы, например погремок, мытник, при благоприятных условиях тоже не упускают возможности добыть себе дополнительное питание, отнимая его у соседей. Вред, приносимый такими растениями-паразитами, не очень велик. Каких-либо признаков угнетения растений-хозяев, как правило, не наблюдается.[4]
— Наталья Василенко, «Нахлебники, приспособленцы и просто красавцы», 2009
Казалось бы, Варя была ей родней сестры, однако же свой подарок Поля раскутывала с опаской заслужить пусть хоть необидный смешок. Но Варя всё сразу поняла и благодарно прижала к груди скромный Полин дар. То был снопик простеньких полевых цветов, перевязанный ленточкой с конфетной коробки. Всего там нашлось понемногу: и полевая геранька, раньше прочих поникающий журавельник, и ― с розовыми вялыми лепестками ― дрёмка луговая, и простая кашка, обычно лишь в виде прессованного сена достигающая Москвы, и жёсткий, скупой зверобой, и жёлтый, с почти созревшими семенами погремок ярутки, и цепкий, нитчатый подмаренник, и ещё десятки таких же милых и неярких созданий русской природы, собранных по стебельку, по два с самых заветных , вместе исхоженных лугов. Это походило на кроткое благословение родины, залог её верной, по гроб жизни, любви.[5]
― Марьянник, Melampyrum nemorosum, ― подсказал Иван Матвеич, очень довольный за друга, что хоть и ушёл из леса, но образы в мышлении по-прежнему черпает из их общей науки. ― Тем же самым занимается всё семейство Rhinantus apterus, полевого погремка.
― Вот, вот, именно «погремок», ― обрадовался этой находке Валерий, имея в виду, как он пояснил, распространённую в западноевропейских странах склонность к отвлечённому пустозвонству насчёт культуры.[5]
Он мял в руках сено, нюхал. И взгляд его оживлялся. Сено, видать, он уже чуял по запаху. На покосах свежо зеленела отава, блекло цвели погремки и кое-где розовели бледные шишечки позднего клевера. Небо, отбелённое по краям, было тихое, ясное, неназойливо голубело. Предчувствие заморозков угадывалось в этой призрачной тишине.[6]
― Всю жизнь проработал я бакенщиком. Теперь надобности в нас нету… Большими алыми погремками цвели в Казачинских порогах бакена-автоматы. Осиротела, задичала деревушка на правом берегу, пустеет и Подпорожная, на левом. Подались отсюда кто помоложе...[7]
↑Все «звонкие» названия погремка связаны с его полупустыми сухими плодами. Когда ветер качает растение, созревшие семена достаточно громко стучат («гремят» или «позванивают») о стенки плода. Владимир Даль в Толковом словаре приводит множество русских народных названий погремка, в том числе и не связанных с теми звуками, которые он способен издавать: брязготка, буравец, гремки, денежник, дикий хмель, звонец, клопец, клоповник, копеечник, мышья трава, позвонок, пеструшник, петушник, петров крестьян, тележник.
↑По разным данным род погремок включает в себя от трёх до десяти близких видов. Вплоть до недавнего времени род погремок, так же как и род марьянник и мытник относили к семейству нори́чниковых, тому же семейству, что и известное декоративное растение — львиный зев.
↑«Погремок, пестрец, и шильник» — здесь Алексей Толстой упоминает три растения, которые любят влажные места. «Погремок» или алекторолофус (Alectorolophus Holl., Rhinanthus L. — погремок, звонец) — это травянистое растение, скромный полевой цветок из семейства заразиховых. «Пестрец» — это растение из семейства зонтичных, более известное как «купырь», репный кервель или гонощи. А шильник Толстой упоминает без уточнения: «водяной шильник», поскольку в контексте стихотворения это название может означать — именно алисму или частуху. Другое миниатюрное растение, имеющее по иронии судьбы такое же название Шильник водяной — слишком низкоросло и незаметно, чтобы «нагибаться к лодке с берега».
.svg){kind=logo}
