Подмаре́нник, под которым чаще всего имеется в виду жёлтоцветковый подмаре́нник настоя́щий (лат.Galium verum) или белоцветущие виды Подмаренник мягкий, северный, душистый или мягкий — широко распространённое травянистое растение с обильными жёлтыми цветами, известный сорняк из рода подмаренник семейства Мареновые. Растёт на сухих лугах, полянах, вдоль дорог, на межах. Другие названия: подмаренник весенний, сывороточная трава, медовая трава, медовник, жёлтая или белая кашка, червишник, грудник и другие.
Раньше сено из подмаренника использовалось для набивки матрасов, так как запах кумарина, содержащегося в растении, препятствовал распространению блох, а также для окрашивания, подобно марене красильной, в красный и жёлтый цвета. Пчеловоды ценят подмаренник за нектароносность.
Разные виды подмаренника растут почти повсеместно, это обычный луговой цветок, составляющий часть северного пейзажа. А потому далеко не всегда из контекста удаётся установить, какой именно вид подмаренника имеет в виду автор.
...стоит луг зелен до самой осени, лишь цветы переменяет: то зажелтеет одуваном, то сине пропрянет геранькой, а то закипит, разволнуется подмаренниками.[3]
Прилистники могут быть очень похожими по форме на листовую пластинку. Например, у подмаренника <...> прилистники трудно отличить от листовых пластинок.[4]
— Владимир Чуб, «Что изучает наука ботаника?», 1998
Цветки у подмаренника крошечные, отнюдь не штучные, извлечь из метёлки хотя бы один, невозможно. Сделать это можно только с помощью пинцета, тысячами они лепятся на почти безлистные стебли.[5]
Повернулись спиной к ветру ― «ничего в волнах не видно». А сегодня надо гладить без морщинки: Недилько сказал, что приедет на нас посмотреть. Подмаренник переплёл пшеницу, и валок тянется издали, метров за десять. Вообще хлеб сорный. В окошечко справа мне видно, сколько кисточек осота, головок молочая, черных зернышек повилики скатывается к борту.[7]
Прилистники могут быть очень похожими по форме на листовую пластинку. Например, у подмаренника (Gallium, сем. Мареновые ― Rubiaceae) прилистники трудно отличить от листовых пластинок. Но вы-то знакомы с морфологией, и поэтому легко сообразите, где здесь листья, а где ― прилистники. Вопрос. Как вы считаете, у подмаренника супротивное, очередное или мутовчатое листорасположение? Свой ответ обоснуйте.[4]
— Владимир Чуб, «Что изучает наука ботаника?», 1998
В конце июня, когда молодое медовое лето с лихвой озвучено раскатисто-гулкими громами и разудалой пляской ливневых дождей, а бывает, что и в первой его половине, в зависимости от сроков прихода весны, ранняя она или поздняя, там и сям над суходольными лугами то светло-жёлтым с примесью льняного цвета, то чисто белым цветом, словно упавшие с неба тучки-невелички, парят подмаренники. Без их присутствия луг выглядел бы куда беднее, не таким желанно-праздничным, подмаренники добавляют ему не только неповторимой нарядности и красоты, но и тонкого аромата. Этот аромат как бы чурается других ароматов цветущих растений, не желает смешиваться, чтобы не потерять свою тонкость и индивидуальность. Какая стоит на страже этой красоты, этого благоуханья охранная грамота, одному Богу известно. <...>
Вроде бы и не знаменитый медонос, а вот насекомые от него в восторге. Сев на цветущий подмаренник, шмель сейчас же проваливается в гущину цветков, словно в омут и, достигнув его дна, добродушно начинает поуркивать, созывая малых деток на трапезу. Покормит, передохнёт малость, заведёт свой моторчик, наберёт оборотов и полетит за сбором новой дани с цветков, которые таковой её не считают, даже рады от неё избавиться и отвесить полновесный поклон.[5]
На покосе крепкий и клейкий запах ― дыханье колосящихся и цветущих трав (пырейный ― хлебный, душицы ― девичий нежный, подмаренника ― грубоватый мужской) ― клейкий и влажный, касается ласковыми взмывами разгоряченных щек и медленно целует глаза, закрывающиеся в истоме: от тяжелой работы, летнего тепла и отравленного вчерашним тела. Днем, когда косила, часто застилало глаза. Что это?[1]
— Владимир Ветров, «Кедровый дух», 1923
Казалось бы, Варя была ей родней сестры, однако же свой подарок Поля раскутывала с опаской заслужить пусть хоть необидный смешок. Но Варя всё сразу поняла и благодарно прижала к груди скромный Полин дар. То был снопик простеньких полевых цветов, перевязанный ленточкой с конфетной коробки. Всего там нашлось понемногу: и полевая геранька, раньше прочих поникающий журавельник, и ― с розовыми вялыми лепестками ― дрёмка луговая, и простая кашка, обычно лишь в виде прессованного сена достигающая Москвы, и жёсткий, скупой зверобой, и жёлтый, с почти созревшими семенами погремок ярутки, и цепкий, нитчатый подмаренник, и ещё десятки таких же милых и неярких созданий русской природы, собранных по стебельку, по два с самых заветных , вместе исхоженных лугов. Это походило на кроткое благословение родины, залог её верной, по гроб жизни, любви.[8]
Мальчику, видимо, понравилась эта игра. Он, посапывая, добросовестно повторял за Клавой названия цветов. А она так ими и сыпала:
— Вот, глянь, это подмаренник. А это купава. Вот та, с белыми колокольцами. А это кукушкины слёзки.
Я слушал и только удивлялся. Девочка знала множество цветов. Она называла дрёму, ночную красавицу, гвоздику, пастушью сумку, копытень, мыльный корень, шпажник, валерьяну, чебрец, зверобой, чистотел и много других цветов и трав.[9]
Вверху холмы и солончаки, а под обрывом беспокойная желтая река в воронках и водоворотах. Мечом к мечу стоит над ней осока ― и сизый камыш. По влажному песку стелятся хваткие белые подмаренники[10] и крошечные, как божьи коровки, цветы незабудок. Григорий соскакивает и скатывается на песок. Желтые трясогузки, завидев его, отскакивают в стороны и начинают бегать около самой воды.[11]
У мужиков тем временем свое: собирают валежины, хламье всякое, кромсают лопатами на куски натасканные половодьем осочные пласты, наваливают на подводу и отвозят прочь. После того стоит луг зелен до самой осени, лишь цветы переменяет: то зажелтеет одуваном, то сине пропрянет геранькой, а то закипит, разволнуется подмаренниками. А уже к предлетью, когда выровняются деньки, на лугу наметятся первые тропки. Глядеть с деревенской высоты, так вон сколь их протянется к Остомле.[3]
В русле речки местами еще холодел грязный лёд, и ниже упавшая вода горготала под замытым навесом, капли сыпались вниз, было грязно по заплескам, тяжелые медвежьи дудки, подмаренники, чемерица, всякие разные дедюльники только еще выпрастывались из мокрети, только еще только начинали жить, по отлогам тихо и пышно цвели прострелы, дремным цветом налитая, темнела зелень стародубов, было пестро от хохлаток, мелких снеговых ветрениц и робкой завязи купальниц, как бы притормозивших ход и дающих открасоваться цвету скорому, весеннему, чтоб потом, после первоцвета, занять свое место под надежным солнцем.[12]
И день и ночь там плещет море, Обрыв над отмелью крутой, И верх, и скаты, и предгорье Цветов одеты пестротой.
Там подмаренник желто-белый
Цветет по склонам меж травой,
И пьет блаженство и день целый
Струит душистый запах свой.[13]
.svg){kind=logo}
