Извне (повесть)

«Извне» — фантастическая повесть братьев Стругацких, написанная на основе дебютного совместного рассказа 1958 года, вскоре расширенного для авторского сборника «Шесть спичек» 1960 года. Процитирована в «канонической» редакции, исправившей цензуру.

Цитаты

… мы сгрудились на краю кратера. <…> отвратительно пахло какими-то испарениями. <…> Под нами зияла пропасть глубиной <…> в сотню метров. Стены пропасти и её плоское дно были серо-жёлтого цвета и казались такими безнадёжно сухими, такими далёкими от всякого намека на жизнь, что мне немедленно захотелось пить. Честное слово, здесь физически ощущалось полное отсутствие хотя бы молекулы воды. — 1. Человек в сетчатой майке

3. На борту «Летучего Голландца»

Когда я подошёл к трапу, Пришельцы, возившиеся с чем-то под днищем корабля, замерли и уставились на меня. <…> Это их обычная манера — прекращать работу, когда к ним приблизишься, и замирать в самых нелепых позах.

Это был музей. Точнее, это был исполинский невообразимый зверинец. <…> И в каждой из камер в этом удивительном тоннеле-зверинце копошилось, ползало, жевало, пульсировало, металось, таращилось какое-нибудь существо. Там были слоноподобные бронированные тараканы, красные, непомерной длины тысяченожки, глазастые полурыбы-полуптицы ростом с автомобиль, и что-то невероятно расцвеченное, зубастое и крылатое, и что-то вообще неразборчивых форм, погруженное в зелёное полупрозрачное желе, разлитое по полу. В некоторых камерах было темно. Там время от времени вспыхивали разноцветные огоньки, что-то шевелилось.

Здесь, на огромном безжизненном корабле, я кое в чём разобрался. По-видимому, Пришельцы были натасканы, если можно так выразиться, только на неразумных существ, на всё, что ползает, карабкается, бегает на четырёх конечностях. Иначе я не берусь объяснить тот факт, что Пришельцы, совершенно не замечавшие меня, пока я был способен держаться прямо, проявили такую поразительную активность, стоило мне опуститься от слабости на карачки. <…> Пока я держался на ногах, я для них был Хозяин, Хомо Сапиенс Эректус, существо, им не подотчётное, Властелин Всего Сущего. Но, опустившись на четвереньки, я моментально превращался в животное, которое надо хватать, заточать в клетку, изучать и… кормить и поить. Это последнее соображение заставило меня сильно призадуматься. <…> Мне страшно хотелось пить, я был голоден, я ослабел, но на это не пошёл. Сидеть по соседству с коровами, жиреть и жевать жвачку?.. При всей соблазнительности этой мысли она внушала мне отвращение и ужас. В тот момент я особенно сильно, как никогда сильно, почувствовал себя Человеком. Я выпрямился, выпятил грудь и рявкнул на Пришельцев. Я крикнул им, чтобы они убирались. И они убрались. Поглазели, пострекотали и убрались. <…> Кажется, у меня начался бред. Я вдруг вообразил, что нахожусь на борту исполинского межпланетного «Летучего Голландца», что Пришельцы — это механические призраки своих давно умерших Хозяев, некогда проклятых за какое-то чудовищное преступление, что где-то в недрах этого корабля скрывается дух их капитана, <…> обречённого за непостижимые грехи свои на вечные скитания в космических безднах.

Рассказ Лозовского приводит нас к представлению об исполинской космической лаборатории, запущенной в межзвёздное пространство неведомо кем и неведомо когда. Эта лаборатория необитаема, она снаряжена весьма сложными кибернетическими устройствами с чрезвычайно сложной и подробно разработанной программой. Лаборатория передвигается от звезды к звезде, фиксирует её физические характеристики и в том случае, если звезда имеет планетную систему, проводит исследование каждой планеты, забрасывая на её поверхность автоматические разведчики-конусы с паукообразными машинами для сбора материала <…>. Для этого лаборатория становится временным спутником планеты и обращается вокруг неё до тех пор, пока не получены все сведения, запланированные программой. Если планета населена разумными обитателями, захватываются и образцы орудий труда, техники и культуры, но ни в коем случае не берутся сами разумные обитатели.

Героическая попытка Лозовского договориться с машинами в отсутствие их Хозяев была, конечно, заранее обречена на провал. Но он сделал громадное дело: он узнал и рассказал. Несомненно, это был большой подвиг, достойный советского учёного, представителя Человечества с большой буквы… — конец

О повести

В «Технике — молодёжи» рассказ был опубликован с очень сильными искажениями, авторы впервые тогда напрямую столкнулись с редакторским произволом… <…> Разуму незачем бродить по космосу лично, достаточно послать туда разумные автоматы. Идея по тем временам была свежая и даже в некотором смысле революционная, если учитывать, что само понятие «кибернетика» и всё, этому понятию сопутствующее, было тогда ДСП. Рассказ ещё и в свет не вышел, когда появилась идея создать на его основе повесть, в которой и отыграться за все унижения.

— Борис Стругацкий, «Комментарии к пройденному», 1999

	Всегда будет, что исследовать, изучать. Знание безгранично. К этой мысли приводит повесть «Извне».
	— Михаил Искрин, «Здравствуй, товарищ книжка!»

	Страшное? Вот этого здесь сколько угодно! И отвратительного тоже. <…> Писатели-фантасты старательно, с каким-то странным удовольствием населяют Вселенную уродами и химерами <…>. Если им поверить, то мир неведомого, который откроет нам будущее, — это мир ужасов, мир «грибов с глазами».
	— В. Шитова, «Вымысел без мысли»

	… А. и Б. Стругацкие, по-видимому, хотели показать не только необыкновенные перспективы кибернетики, но и утвердить идею каких-то общих закономерностей в развитии науки и техники и на Земле и на других мирах.
	— Евгений Брандис и Владимир Дмитревский, «Дороги к звёздам», декабрь 1961

	… дают себя знать пережитки старой, традиционной приключенческой фантастики…
	— Наталия Чёрная, «Через будущее о настоящем»