Интересные времена

«Интересные времена» (англ. Interesting Times) — юмористический фэнтезийный роман Терри Пратчетта 1994 года, 17-й в цикле «Плоский мир», пятый в подцикле «Ринсвинд, Коэн и волшебники». Один из главных персонажей впервые — Коэн-варвар.

Цитаты

	Факт неприятности происшедшего вовсе не отменяет факта чудесности.
	Just because it's not nice doesn't mean it's not miraculous.

	Большинство богов предпочитают кости, но Рок играет в шахматы (или похожие игры), причём в рукаве у Рока обязательно припрятан второй ферзь.
	Most of the gods throw dice but Fate plays chess, and you don't find out until too late that he's been using two queens all along.

Статус этой богини был неизменным предметом споров, причем под сомнение ставилась сама её божественность. Со всей определенностью можно было лишь утверждать, что поклонение ей ещё ни к чему хорошему не приводило и что появляется она только там, где её меньше всего ждут. И что уповающие на её благоволение очень редко остаются в живых. Если где-то и возводят ей храм, в него неизменно ударяет молния. Лучше пройти по канату, одновременно жонглируя топорами, нежели произнести вслух её имя. Просто зовут её распорядительницей лотереи «Последний шанс».

There was always an argument about whether the newcomer was a goddess at all. Certainly no-one ever got anywhere by worshipping her, and she tended to turn up only where she was least expected, such as now. And people who trusted in her seldom survived. Any temples built to her would surely be struck by lightning. Better to juggle axes on a tightrope than say her name. Just call her the waitress in the Last Chance saloon.

	Занимаясь по большей части громами и молниями, Слепой Ио был искренне убеждён, что единственная достойная цель, которую может преследовать существо по имени человек, — это как следует промокнуть или, для разнообразия, превратиться в кучку золы.
	Blind Io <…> generally looked after thunder and lightning, so from his point of view the only purpose of humanity was to get wet or, in occasional cases, charred.

	— Они очень богаты. Ради своей выгоды или просто по причине фамильной гордости они убили и замучили миллионы людей, — объяснила Госпожа. На данное заявление боги отреагировали торжественными кивками. Спору нет, это воистину благородное поведение. Они, боги, поступали точно так же. — вариант трюизма
	'They're all very rich and have had millions of people butchered or tortured to death merely for reasons of expediency and pride,' said the Lady. The watching gods nodded solemnly. That was certainly noble behaviour. That was exactly what they would have done.

… в устройстве Плоского мира присутствует не только черепаха, но и четыре гигантских слона, на спинах которых неспешно вращается гигантское колесо мира. (Некоторые интересуются, как такое может быть. Оно же вращается — спины слонов должны быть все в ожогах от трения! Но с таким же успехом можно задаваться вопросами типа: «Почему земная ось не скрипит?», «Куда уходит любовь?» или «Какой звук издаёт жёлтый цвет?») А ещё на Диске есть Круглое море — приблизительно на полпути между Пупом и Краем. Вокруг него расположились страны, которые, как утверждает История, и составляют цивилизованный мир — то есть тот мир, который может позволить себе содержать историков…

… the Discworld has not only the turtle but also the four giant elephants on which the wide, slowly turning wheel of the world revolves. (People wonder how this works, since a terrestrial elephant would be unlikely to bear a revolving load for any length of time without some serious friction burns. But you may as well ask why the axle of a planet doesn't squeak, or where love goes, or what sound yellow makes.) There is the Circle Sea, approximately halfway between the Hub and the Rim. Around it are those countries which, according to History, constitute the civilized world, i.e., a world that can support historians…

	Акула думала недолго. <…> В целом весь их мыслительный процесс можно выразить знаком «=». Ты это видишь = ты это ешь.
	The shark didn't think much. <…> Their thought processes can largely be represented by '='. You see it = you eat it.

В Незримом Университете происходило много всякого разного, и, к общему величайшему сожалению, частью происходящего был учебный процесс. Преподавательский состав давно уже признал этот факт, смирился с ним и теперь делал всё возможное, лишь бы избежать участия в данном процессе. Однако никто не жаловался, поскольку студенты также не горели желанием образовываться. Впрочем, система работала прекрасно и, как часто бывает в подобных случаях, обросла своими традициями. Лекции продолжали иметь место, поскольку чёрным по белому значились в расписании. Ну а факт, что их никто не посещает, был несущественной деталью, не имеющей к делу ровно никакого отношения. Время от времени кто-нибудь начинал доказывать, что на самом деле лекции вовсе не читаются, однако проверить, правда это или нет, не представлялось возможным, поскольку для проверки лекции надо было посещать, а до этого ни у кого не доходили ноги. <…> Подводя некоторый итог, можно сказать, что процесс обучения в Университете осуществлялся древним как мир способом: помещаешь большое количество молодых людей как можно ближе к огромному количеству книг и надеешься, что каким-то невероятным путём хотя бы что-то из последних перетечёт в первых. В то время как указанные молодые люди предпочитают «помещаться» как можно ближе к тавернам и всякого рода забегаловкам — по той же самой причине и с той же самой целью. <…> Все виртуальные лекции проходили в аудитории 3Б. Ни на одном из университетских планов Данная аудитория указана не была, зато, как считалось, могла вместить в себя какое угодно количество студентов.

Many things went on at Unseen University and, regrettably, teaching had to be one of them. The faculty had long ago confronted this fact and had perfected various devices for avoiding it. But this was perfectly all right because, to be fair, so had the students. The system worked quite well and, as happens in such cases, had taken on the status of a tradition, Lectures clearly took place, because they were down there on the timetable in black and white. The fact that no-one attended was an irrelevant detail. It was occasionally maintained that this meant that the lectures did not in fact happen at all, but no-one ever attended them to find out if this was true. <…> And therefore education at the University mostly worked by the age-old method of putting a lot of young people in the vicinity of a lot of books and hoping that something would pass from one to the other, while the actual young people put themselves in the vicinity of inns and taverns for exactly the same reason. <…> All virtual lectures took place in room 3B, a room not locatable on any floor plan of the University and also, it was considered, infinite in size.

Ну чем Гекс может думать? Прибор был построен по принципу часового механизма, однако большую его часть составлял гигантский искусственный муравейник (Думминг очень гордился этой своей разработкой интерфейса: муравьи бегали вверх-вниз по маленькой замкнутой веренице тележек, а те в свою очередь вращали главную шестерню), и самую важную роль тут играл искусно регулируемый муравьиный поток, который струился по лабиринту стеклянных трубок. И всё же… значительная часть деталей аккумулировалась сама по себе, например аквариум или позвякивающие от движения воздуха колокольчики. А прямо посреди прибора свила себе гнездо мышка — и получила статус арматуры, поскольку, если её извлекали, Гекс наотрез отказывался работать. Таким образом, в приборе не было ничего способного думать — разве что о сыре или сахаре.

Hex <…> was obvious that it couldn't think. Part of it was clockwork. A lot of it was a giant ant farm (the interface, where the ants rode up and down on a little paternoster that turned a significant cogwheel was a little masterpiece, he thought) and the intricately controlled rushing of the ants through their maze of glass tubing was the most important part of the whole thing. But a lot of it had just… accumulated, like the aquarium and wind chimes which now seemed to be essential. A mouse had built a nest in the middle of it all and had been allowed to become a fixture, since the thing stopped working when they took it out. Nothing in that assemblage could possibly think, except in fairly limited ways about cheese or sugar.

	— Совершенно удивительная [книжка], — с горящими глазами сказал казначей, пребывающий сейчас в средней части ментального цикла, а следовательно, на одной планете со своими коллегами, пусть даже и отделенный от них пятимильной ватной изоляцией.
	'It's most fascinating,' said the Bursar, who was on the median part of his mental cycle and therefore vaguely on the right planet even if insulated from it by five miles of mental cotton wool.

… скука и однообразие имеют склонность взрываться прямо вам в лицо в самый неожиданный момент. Только покажется, что вот, наконец, ты обрёл её — скучную, однообразную жизнь, как вдруг обнаруживаешь, что находишься в самом эпицентре того, что другие люди — беззаботные ничего не понимающие людишки — называют приключением. Волею судеб [Ринсвинду] довелось посетить множество чужеземных стран и повстречать там массу экзотических и ярких личностей — впрочем, его знакомства никогда не длились слишком долго, поскольку обычно он бежал со всех ног, спасаясь от этих личностей.

… boredom tended to explode in your face. Just when he thought he'd found it he'd be suddenly involved in what he supposed other people — thoughtless, reckless people — would call an adventure. And he'd be forced to visit many strange lands and meet exotic and colourful people, although not for very long because usually he'd be running.

	Ему всегда казалось, что как волшебник он имеет право на существование точно так же, как среди прочих цифр имеет право на существование ноль. Ну какая математика без ноля? Казалось бы, и не цифра вовсе, а попробуй убери его, и большие числа будут выглядеть ужасно глупо.
	He'd always felt he had a right to exist as a wizard in the same way that you couldn't do proper maths without the number 0, which wasn't a number at all but, if it went away, would leave a lot of larger numbers looking bloody stupid.

Все зубы во рту старика были чистой воды алмазами. А Ринсвинд знал только одного человека, которому хватило наглости вставить себе тролльи зубы. — Коэн-Варвар! — наконец узнал он. <…> — Совсем недавно ко мне подошёл один человек и сказал, что мои зубы оскорбляют троллей. А, каково? — Ну, твои зубы, они ведь действительно сделаны из… — Я ответил ему, что лично мне тролли никогда не жаловались. — А ты, э-э, когда-нибудь давал им возмож… — Когда мне в горах попадается тролль в ожерелье из человеческих черепов, я очень ясно даю ему понять, что мне такие украшения не нравятся. И в задницу Кремниевую Антиклеветническую лигу.

Every tooth in the man's head was a diamond. And Rincewind knew of only one man who had the nerve to wear troll teeth. 'Here? Cohen the Barbarian?' <…> 'Man came up to me, said my teeth were offensive to trolls. What about that, eh?' 'Well, they are made of—' 'I said they never complained to me.' 'Er, did you ever give them a cha—' 'I said, I see a troll up in the mountains with a necklace o' human skulls, I say good luck to him. Silicon Anti-Defamation League, my bottom.

	— Знаешь, какое у них основное блюдо там, на побережье? <…> Суп из свиного уха. И о чём это, по-твоему говорит? <…> — Что они очень бережливые? — Что всю остальную свинью жрёт какая-то влиятельная сволочь.
	'You know their big dish down on the coast? <…> Pig's ear soup. Now, what's that tell you about a place, eh?' <…> 'Very provident people?' 'Some other bugger pinches the pig.'

	— Коэн, они все глубокие старики. — Они сливки варварского сообщества! <…> — Коэн, они уже сыр. — вероятно, банально
	'Cohen, they're all very old men.' 'They're the cream!' <…> 'Cohen, they're the cheese.'

	… пиктограмма пса, извергающего жидкость, по некой непонятной причине у агатцев означала восклицательный знак.
	… by a pictogram of a dog passing water, which was for some obscure reason the Agatean equivalent of an exclamation mark.

	Как говорят <…> в Гильдии Воров: «Ударь человека слишком сильно — и ты сможешь ограбить его только один раз; ударь его так, чтобы он просто вырубился, — и ты сможешь грабить его каждую неделю». — почти тривиальное производное от античной метафоры про стрижку овец
	As the Thieves' Guild <…> said: 'Hit a man too hard and you can only rob him once; hit him just hard enough and you can rob him every week.'

	«Ожидая могучего коня, ты способен отыскать копыта даже у муравья».
	'When many expect a mighty stallion they will find hooves on an ant.'

Наконец Сундук пришёл к тому, что у древесины может считаться самым близким аналогом решения. Его отдали. Он провёл много лет, бродя по чужим странам, встречая экзотические создания и прыгая по ним в ритуальном танце. Но теперь он вернулся в страну, где когда-то был деревом. Следовательно, он свободен. Нельзя сказать, что эту цепочку рассуждений отличала безупречность логики. Однако, следует признать, для того, кто думает дырками от сучков, результат весьма неплох.

Finally, [the Luggage] reached something that was probably as close as timber can get to a decision. It had been given away. It had spent many years trailing through strange lands, meeting exotic creatures and jumping up and down on them. Now it was back in the country where it had once been a tree. Therefore, it was free. It was not the most logical chain of thought, but pretty good when all you've got to think with are knotholes.

	Придорожная гостиница. Двор. Стойло для Сундуков. <…> Три здоровенных Сундука, обтянутые грубо выделанной кожей, с виду относились к той категории дорожных принадлежностей, которые обычно болтаются поблизости от дешёвых отелей и бросают непристойные предложения дамским сумочкам.
	There was an inn. There was a courtyard. There was a corral, for the Luggages. <…> Three of [trunks] were big and covered with studded leather. They looked the kind of travelling accessories that hang around outside cheap hotels and make suggestive remarks to handbags.

	… они по-прежнему считают, что революционная деятельность заключается в расклеивании на улицах листовок с лозунгами типа: «Причиним Некоторое Неудобство Угнетателям, Не Нарушая Общественного Спокойствия!»
	… their idea of revolutionary activity was a surreptitious wall poster saying something like 'Unpleasantness To Oppressors When Convenient!'

	— Но ведь есть великие дела, за которые стоит отдать жизнь, — возразила Бабочка — Нет, нет таких дел! Потому что жизнь у тебя только одна, а великих дел как собак нерезаных! — О боги, да как же можно жить с такой философией? Ринсвинд набрал в грудь побольше воздуха. — Долго!
	'But there are causes worth dying for,' said Butterfly. 'No, there aren't! Because you've only got one life but you can pick up another five causes on any street corner!' 'Good grief, how can you live with a philosophy like that?' Rincewind took a deep breath. 'Continuously!'

	— Давать обезьяне ключ от банановой плантации — всегда не лучшая идея.
	'Never a good idea to give a monkey the key to a banana plantation.'

Чтобы всю ночь охранять пустые комнаты, требуется иметь ум особого склада. Одна Большая Река имел как раз такого рода ум, который тихонько вращался себе по орбите в блаженной пустоте черепа. В справедливости его имени никто никогда не сомневался — стражник был примерно такого же размера и передвигался с той же скоростью, что и река Гунг. В детстве его прочили в борцы цумо, но он не прошёл по умственному развитию, поскольку не сумел съесть стол. Понятия скуки для него не существовало. На такие вещи у него просто не хватало воображения. Однако ему всё же хватало ума пользоваться никогда не меняющимся выражением железной ярости, которое намертво застыло на забрале его шлема. Прикрывшись забралом, он культивировал умение дремать стоя.

It needed a special type of mind to stand guard over some empty rooms all night. One Big River had such a mind, orbiting gently within the otherwise blissful emptiness of his skull. They'd happily called him One Big River because he was the same size and moved at the same speed as the Hung. Everyone had expected him to become a tsimo wrestler, but he'd failed the intelligence test because he hadn't eaten the table. It was impossible for him to get bored. He just didn't have the imagination. But, since the visor of his huge helmet registered a permanent expression of metal rage, he'd in any case cultivated the art of going to sleep on his feet.

Вполне возможно, эти существа когда-то были людьми или, по крайней мере, имели людей среди своих предков, пока кто-то сотни лет назад не выдвинул весьма оригинальное предложение: «А давайте-ка посмотрим, насколько большим и жирным может стать человек. Вырастим-ка по-настоящему здоровенных засранцев». Рядом с каждой мирно дремлющей гигантской фигурой, облачённой в нечто напоминающее подгузник, <…> стояла миска, вмещавшая в себя достаточно риса, чтобы двадцать человек разорвало в клочья…

They might even have been humans, or at least had humans in their ancestry before someone, hundreds of years ago, had said, 'Let's see how big and fat we can breed people. Let's try for really big bastards.' Each giant frame was dressed in what looked like a nappy <…> and was dozing happily alongside a bowl holding enough rice to explode twenty people…

	Четыре Всадника, чьё появление предваряет конец света, известны под именами Смерть, Война, Голод и Чума. Но все менее значительные события тоже имеют собственных Всадников. Например, <…> Четыре Всадника, сопутствующие любому всенародному гулянью, зовутся Буря, Ливень, Слякоть и Холодный Циклон.
	The Four Horsemen whose Ride presages the end of the world are known to be Death, War, Famine and Pestilence. But even less significant events have their own Horsemen. For example, <…> the Four Horsemen whose appearance foreshadows any public holiday are Storm, Gales, Sleet and Contra-flow.

	— Странный человек, — заметил Война. — КОГДА ОН РЯДОМ, ДАЖЕ НЕОПРЕДЕЛЁННОСТЬ СТАНОВИТСЯ АБСОЛЮТНО НЕОПРЕДЕЛЁННОЙ. ПРИЧЁМ И ЭТО ТОЖЕ НЕЛЬЗЯ УТВЕРЖДАТЬ С ОПРЕДЕЛЁННОСТЬЮ.
	'Odd person,' said War. WITH HIM HERE, EVEN UNCERTAINTY IS UNCERTAIN. AND I'M NOT SURE EVEN ABOUT THAT.

— Если почувствуешь надобность, можешь укусить [щит] за край. <…> — Тогда становишься берсерком, правильно? — И такое бывает, — ответил Калеб. — Во всяком случае, многие воины именно за этим кусают свои щиты. Но мой щит сделан из шоколада. <…> Ну, сражение иногда затягивается, а есть очень хочется. <…> А когда совсем припрёт, сдирай с себя всю одежду. <…> — Зачем? — Все берсерки первым делом рвут на себе одежду. Действует безотказно. Враг драпает со всех ног. А кто будет смеяться, пырни разок — мигом отхохочется.

'If you really need to, bite the edge.' <…> 'That's when you go berserk, right?' 'Could be, could be,' said Caleb. 'That's why a lot of fighters do it. But personally I do it 'cos it's made of chocolate. <…> You can never get a proper meal in these battles. <…> And when in doubt, take all your clothes off,' said Caleb. 'What for?' 'Sign of a good berserk, taking all your clothes off Frightens the hell out of the enemy. If anyone starts laughing, stab 'em one.'

	— Нас всех бросят в темницу! <…> Ты не знаешь их пыточных дел мастеров! У них в руках вы будете жить долго, очень долго!
	'They'll drag you off to their dungeons! <…> They've got torturers that can keep you alive for years!'

	Этот человек <…> склеил в единую гигантскую империю тысячи грызущихся между собой клик, зачастую используя в качестве клея их собственную кровь.
	This man <…> had glued together a thousand warring factions into one great Empire, often using their own blood to do it.

	Дождь лил с такой силой, что каплям приходилось выстраиваться в очередь.
	The rain was coming down so fast that the drops were having to queue.

Перевод

С. Жужунава (под псевд. С. Увбарх), 2003 (с некоторыми уточнениями)