Маскарад (Пратчетт)

«Маскарад» (англ. Maskerade) — юмористический фэнтезийный роман Терри Пратчетта 1995 года, 18-й в цикле «Плоский мир», пятый в подцикле «Ведьмы». Написан по мотивам готического романа «Призрак Оперы» и его адаптаций.

Цитаты

	Господин Козлингер <…> предался любимой мечте всех издателей. В этой мечте фигурировали штаны, карманы которых были доверху набиты золотом, и двое слуг, нанятых специально, чтобы поддерживать штаны.
	Mr Goatberger <…> dreamed the dream of all those who publish books, which was to have so much gold in your pockets that you would have to employ two people just to hold your trousers up.

	Агнесса остановилась. По крайней мере, бо́льшая её часть. Агнессы было много. Более удаленным от эпицентра регионам, чтобы остановиться, требовалось некоторое время.
	She stopped. At least, most of Agnes stopped. There was a lot of Agnes. It took some time for outlying regions to come to rest.

	Походка у него тоже была исключительной, прямо-таки уникальной: словно бы его тело тащила вперёд неведомая сила, а ноги болтались где-то позади, отчаянно поспешая следом и ступая куда придется. Это была не столько ходьба, сколько отложенное на неопределённое время падение.
	He had a unique stride: it looked as though his body were being dragged forward and his legs had to flail around underneath it, landing wherever they could find room. It wasn't so much a walk as a collapse, indefinitely postponed.

	Усы у него были и впрямь впечатляющие. Казалось, они высосали из организма своего владельца всю способность к росту.
	It really was an impressive moustache, which had sapped all the growth from the rest of its owner.

Её имя обладает массой достоинств, и лишь одного качества ему явно недостаёт: сладкозвучности. Оно горчит на нёбе и пересыпается песком на зубах, но сладости, произнося его, не ощущаешь. <…> Самой заветной своей мечтой Агнесса не осмеливалась поделиться ни с одним человеком. И мечта эта заключалась в том, чтобы её полное имя звучало как Пердита X Мечта. Так будет совершенно загадочно… и волнующе. Впрочем, обычным людям и с одним-то «иксом» не справиться. «Совсем обиксела», — скажут они.

Her name had many sterling qualities, no doubt, but it didn't exactly roll off the tongue. It snapped off the palate and clicked between the teeth, but it didn't roll off the tongue. <…> She'd never dared tell anyone that she'd like her full name to be Perdita X Dream. They just wouldn't understand. They'd say things like…

	«Да уж, — подумала нянюшка с мечтательной улыбкой, — что ни говори, а невинность, при жарком-то ланкрском лете, только способствует потере этой самой невинности».
	No doubt about it, thought Nanny with a misty-eyed smile: innocence, in a hot Lancre summer, was that state in which innocence is lost.

	Грибо, <…> этот зловреднейший и коварнейший меховой шар, достаточно умный, чтобы, разинув пасть и уложив себе на нос кусочек хлеба, усаживаться под кормушкой для птиц…
	Greebo, <…> the most vicious and cunning a pile of fur that ever had the intelligence to sit on a bird table with its mouth open and a piece of toast balanced on its nose…

	… зрители — <…> словно громадное и чрезвычайно голодное животное, жадно разинувшее пасть.
	… auditorium <…> like the mouth of a very big and extremely hungry animal.

	Она почувствовала, что краснеет — начиная примерно с коленок. Площадь предстояло покрыть немалую, поэтому красноте потребуется некоторое время, чтобы добраться до лица, зато потом вся Агнесса, с ног до головы, станет приятного клубничного оттенка. <…> Краснота уже добралась до груди. Подобно грозе, она поднималась вверх по крутым склонам… <…> Армия смущения успешно штурмовала её шею…
	She could feel the blush starting somewhere around her knees. It'd take some time to get to her face, because it had a lot of skin to cover, but by then it'd be strawberry pink. <…> The blush was at chest-height now, thundering across the rolling acres… <…> The armies of embarrassment stormed her neckline…

	— Представление о сопрано как о дамочке пятнадцати акров в обхвате и в рогатом шлеме давным-давно устарело.
	'The idea that a soprano should be fifteen acres of bosom in a horned helmet belongs to the past, like.'

	— Я прошёл через мельницу жизни, — начал Бадья, — и сам замесил свою судьбу…
	'I've been through the mill, I have,' Bucket began, 'and I made myself what I am today—'

	… зрелище поворота Агнессы существенно расширяло ваш кругозор.
	… it was an education seeing Agnes turn around.

	… человек, проводящий с Кристиной много времени в одном помещении, должен время от времени открывать окно, чтобы не задохнуться от восклицательных знаков.
	… if you spent much time in the same room as Christine you'd need to open a window to stop from drowning in punctuation.

	… нянюшка Ягг <…> применяла к песням чисто баллистический подход. Это когда нацеливаешься голосом в конец куплета, а дальше бьёшь из всех орудий.
	… Nanny Ogg <…> attitude to songs was purely ballistic. You just pointed your voice at the end of the verse and went for it.

Нянюшка Ягг задумалась об Агнессе. Не всякая мысль способна была вместить в себя всю Агнессу за раз. Ланкр всегда славился сильными, умелыми женщинами. Ланкрскому фермеру нужна жена, которой ничего не стоит забить фартуком волка, когда она отправится в лес по дрова и бедолага невзначай ей там повстречается. И хотя поцелуи поначалу обладают большим очарованием, чем, допустим, стряпня, все же средний ланкрский парень, когда ищет невесту, не забывает наставления, данные мудрым отцом: поцелуи в конце концов приедаются, а стряпня с годами нравится всё больше и больше <…>. А вообще Агнесса выглядит очень даже неплохо, подумала нянюшка. Особенно издалека — взгляду есть где разгуляться. Чудесный образчик юной женственности Ланкра. Женственности в Ланкре было по меньшей мере вдвое больше, чем в остальных городках Плоского мира. Ещё нянюшка вспомнила, что Агнессу всегда отличала задумчивость и некоторая робость, как будто тем самым девушка пыталась хоть немножко уменьшить занимаемый ею объём мирового пространства.

Nanny Ogg thought about Agnes. You needed quite large thoughts to fit all of Agnes in. Lancre had always bred strong, capable women. A Lancre farmer needed a wife who'd think nothing of beating a wolf to death with her apron when she went out to get some firewood. And, while kissing initially seemed to have more charms than cookery, a stolid Lancre lad looking for a bride would bear in mind his father's advice that kisses eventually lost their fire but cookery tended to get even better over the years <…>. Agnes was, Nanny considered, quite good-looking in an expansive kind of way; she was a fine figure of typical young Lancre womanhood. This meant she was approximately two womanhoods from anywhere else. Nanny also recalled her as being rather thoughtful and shy, as if trying to reduce the amount of world she took up.

	— Давай теперь посмотрим, что уготовила нам судьба, коварно принявшая обличье этих высохших чаинок.
	'Let us see what destiny in the form of these dried-up bits of leaf has in store for us, eh?'

— Расскажи мне о себе наконец!! — Э-э… ну… — Агнесса неожиданно для себя ощутила, что ей приятно внимание новой подружки. — Родом я из одного местечка в горах, о котором ты, наверное, никогда даже не слышала… Внезапно она умолкла. Огонёк в глазах Кристины потух, и Агнесса вдруг поняла, что целью вопроса было вовсе не получение ответа: Кристина задала вопрос только потому, что молчать она не могла. — Мой отец — император Клатча, а мать — смородиновое желе, — продолжила Агнесса. — Как интересно!! — воскликнула Кристина, вертясь перед зеркалом. — Как ты думаешь, у меня волосы красиво лежат?! — тривиальная ситуация

'Do tell me about yourself?!' 'Er… well…' Agnes was gratified, despite herself. 'I'm from somewhere up in the mountains you've probably never heard of…' She stopped. A light had gone off in Christine's head, and Agnes realized that the question had been asked not because Christine in any way wanted to know the answer but for something to say. She went on: '…and my father is the Emperor of Klatch and my mother is a small tray of raspberry puddings.' 'That's interesting!' said Christine, who was looking at the mirror. 'Do you think my hair looks right?!'

	Где-то Агнесса слышала, что внутри каждой толстухи живёт стройная красавица…
	She'd heard somewhere that inside every fat woman was a thin woman trying to get out…

	Это был Шон Ягг, младший сын нянюшки и единственный представитель всех общественных служб Ланкра.
	It was Shawn Ogg, Nanny's youngest son and Lancre's entire civil and public service.

	Кристина повернулась к ней. Глаза девушки расширились, губки изумлённо приоткрылись. Наверное, именно так должен выглядеть очаровательный шар для боулинга.
	Christine turned, her eyes wide with fascination. So was her mouth. It was like looking at a rather pretty bowling ball.

	— Вот и Грибо не любит летать на помеле. У него очень чувствительный желудок. <…> — Гита, он у меня на глазах сожрал полскунса и не подавился.
	'Anyway, Greebo don't like it on the broomstick. He's got a delicate stomach.' <…> 'Gytha, I've seen him eat half a skunk…'

— Такой трагический случай, как <…>. — Вроде того, когда Рэг Множ и Фред Сырвар вечером чинили цистерны с сывороткой, а как раз перед этим выяснилось, что Рэг встречается с женой Фреда, так вот каким-то образом, — Бадья сглотнул, — каким-то образом Рэг, по словам Фреда, оступился и упал прямо в… <…> — Бадья вздохнул. — В тот раз «Ореховый аромат Деревни» особенно удался! <…> туда попали пуговицы от его штанов…

'The kind of accidents <…>.' 'Like… the time when Reg Plenty and Fred Chiswell were working late one night up on the curdling vats and it turned out Reg had been seeing Fred's wife and somehow-' Bucket swallowed -'somehow he must have tripped, Fred said, and fallen—' <…> Bucket sighed. 'That was some of the finest Farmhouse Nutty we ever made.' <…> Reg Plenty's trouser buttons in the Farmhouse Nutty…

	В большинстве случаев кошки нервничают, когда их увозят с привычной территории. Именно поэтому в руководствах по уходу за кошками советуют при переезде смазывать кошачьи лапы сливочным маслом: предполагается, что, если животное периодически, поскользнувшись, врезается в стену, это несколько отвлекает его от размышлений на тему, в какую именно стену оно опять врезалось — в свою или чужую.
	Most cats are nervous and ill at ease when taken out of their territory, which is why cat books go on about putting butter on their paws and so on, presumably because constantly skidding into the walls will take the animal's mind off where the walls actually are.

Смерть встал и потянулся за косой. — ОЙ! — вдруг поморщился он. — Ага, — добродушно кивнула матушка Ветровоск <…>. — То-то, я вижу, ты как-то неловко действуешь этой рукой. Будто бы бережёшь её. — БЫВАЕТ… МОНОТОННАЯ РАБОТА, ОДНИ И ТЕ ЖЕ ДВИЖЕНИЯ И ВСЁ ТАКОЕ. ПОБАЛИВАЕТ ИНОГДА. — Если вовремя не предпринять мер, потом будет хуже. — НАСКОЛЬКО ХУЖЕ? — Хочешь, я посмотрю? — ТЫ ПРАВДА В ЭТОМ РАЗБИРАЕШЬСЯ? ЧЕСТНО ГОВОРЯ, В ХОЛОДНЫЕ НОЧИ ОНА УЖАСНО НОЕТ.

Death stood up, and reached for his scythe. He said, OW. 'Ah, yes. I couldn't help noticing,' said Granny Weatherwax, <…> 'that you seem to be sparing that arm.' OH, YOU KNOW HOW IT IS. REPETITIVE ACTIONS AND SO ON… 'It could get serious if you left it.' HOW SERIOUS? 'Want me to have a look?' WOULD YOU MIND? IT CERTAINLY ACHES ON COLD NIGHTS.

	— Слава сеньора Базилики распространилась далеко и широко, — чопорно произнёс человечек. — …Ну точно как сам сеньор Базилика, — буркнула нянюшка. — Это, наверное, от чужих пирогов его так разнесло. Ну конечно, теперь он для нас слишком шикарный! Ведь он единственный человек, которого отмечают даже на картах…
	'Senor Basilica's fame has spread far and wide,' said the manager primly. '—just like Senior Basilica,' muttered Nanny. 'On other people's pies, I expect. Oh, yes, too posh for us now, just because he's the only man you could find on an atlas—'

— Вернусь, женюсь на своей крошке Ангелине… <…> Это одна девушка, мы вместе выросли. <…> — Делили сточную канаву на задворках Анк-Морпорка — ты про это, что ли? — понимающим тоном уточнила нянюшка. — Сточную канаву? В очередь на канаву в те времена надо было записываться за годы вперёд, — вздохнул Генри. — Те, кто жил в канавах, считались большими шишками. А мы делили канализационный люк. Вместе с двумя другими семьями. И с бродячим жонглёром угрями.

'I was going to come back and marry my little Angeline— <…> A girl I grew up with.' <…> 'Sharing the same gutter in the back streets of Ankh-Morpork, kind of thing?' said Nanny, in an understanding voice. 'Gutter? In those days you had to put your name down and wait five years for a gutter,' said Henry. 'We thought people in gutters were nobs. We shared a drain. With two other families. And a man who juggled eels.'

	— Но я же не верю в реинкарнацию! — попытался протестовать он. <…> «Зато реинкарнация верит в тебя».
	'But I don't believe in reincarnation!' he protested. <…> reincarnation believes in you.

	— Эта девушка способна возродить великое «Кольцо нужниклунга»! — продолжал Поддыхл. — Вот это была опера. — Три дня ругани между богами и двадцать минут запоминаемых мелодий?
	'There goes a figure that should prompt a revival of The Ring of the Nibelungingung,' Undershaft went on. 'Now that was an opera.' 'Three days of gods shouting at one another and twenty minutes of memorable tunes?'

	Кристина <…> даже двигалась с восклицательными знаками. <…> Пообщавшись с Кристиной более или менее длительный промежуток времени, начинаешь ловить себя на навязчивом желании заглянуть ей в ушко — чтобы проверить, увидишь ли там, с другой стороны, ничем не замутнённый свет белого дня. — 2-е предложение — вариант трюизма
	Christine <…> even moved with exclamation marks. <…> After you'd known Christine for any length of time, you found yourself fighting a desire to look into her ear to see if you could spot daylight coming the other way.

	— … чем вообще отличается опера от сумасшедшего дома? <…> — Декорации лучше.
	'… what is the difference between opera and madness?' <…> 'Better scenery.'

	— … театральный мир. Люди здесь суеверны до крайности. Достаточно любого пустяка — вроде того, что кого-нибудь убьют на сцене, — и всё развалится на мелкие кусочки!
	'… theatre people. Superstitious. One little thing like someone being murdered on stage and they go all to pieces.' 'He wasn't murdered on stage, he was murdered off stage. And we can't be sure it was murder! He'd been very… depressed, lately.'

Ей с детства внушили определённый взгляд на мир. Когда мир не согласовывался с её представлениями, она немного сопротивлялась, но потом, подобно гироскопу, в конце концов восстанавливала равновесие и продолжала вращаться так, будто ничего не произошло. Если бы цивилизации пришёл конец и людям ничего больше не осталось, кроме как питаться тараканами, мадам Зарински по-прежнему пользовалась бы салфеткой и смотрела свысока на тех, кто ел тараканов с ножа.

She'd been raised to see the world in a certain way. When it didn't act in that certain way she wobbled a bit but, like a gyroscope, eventually recovered and went on spinning just as if it had. If civilization were to collapse totally and the survivors were reduced to eating cockroaches, Madame Dawning would still use a napkin and look down on people who ate their cockroaches the wrong way round.

	— На деньги счастье не купишь, Гита. — А кто сказал «покупать»? Всего лишь взять в аренду, на пару-другую неделек.
	'Money don't buy happiness, Gytha.' 'I only wanted to rent it for a few weeks.'

	— Грибо полюбил бы и Маньячного Норриса-Глазоеда Щеботанского, если бы тот случайно положил еду в его миску.
	'Greebo would like Norris the Eyeball-Eating Maniac of Quirm if he knew how to put food in a bowl.'

	… раздевалка танцоров <…> имела к балету такое же отношение, какое компост имеет к розам.
	… the dancers' dressing-room <…> bore the same relationship to ballet as compost did to roses.

	… гномьими <…> черепами можно было дробить горные породы.
	… dwarf's <…> skull you could go mining with.

	— «Пупсторонняя история»? «Отвороженные»? «Семь гномов для семерых гномов»?
	She leafed through the other piles. 'Guys and Trolls? Hubwards Side Story? Miserable Les? <…> Seven Dwarfs for Seven Other Dwarfs? What're all these, Walter?'

	В то время как прочие балерины кружились, словно снежинки, маленькая толстушка крутилась как волчок и перемещалась по сцене тоже как волчок. При этом отдельные фрагменты её организма стремились вращаться по собственным орбитам наподобие спутников.
	While the other dancers whirled like snowflakes, the little fat one spun like a top and moved across the floor like one too, bits of her anatomy trying to achieve local orbit.

	[Один] дирижёр <…> однажды зажарил печень флейтиста себе на ужин за одну неверно взятую ноту, <…> другой насадил на дирижёрскую палочку троих скрипачей…
	[One] conductor <…> once fried and ate the piccolo-player's liver on a cymbal for one wrong note too many, <…> the one who skewered three troublesome violinists on his baton…

С этого момента по хору, как круги по воде от брошенного камня, пошли слухи. Лучше места для слухов, чем хор, в жизни не сыскать. Есть люди, которые ни за что не поверили бы высшему духовному лицу страны, вздумай тот утверждать, что небо синее, — даже если бы он в подтверждение своих слов предоставил письменные свидетельства от седовласой матери и трёх девственниц-весталок. Зато эти люди без оглядки верят любым словам, которые случайно услышали за своей спиной поздно ночью в самом низкопробном трактире.

The whisper spread outwards from that point. There is nothing like a chorus for rumour. People who would not believe a High Priest if he said the sky was blue, and was able to produce signed affidavits to this effect from his white-haired old mother and three Vestal virgins, would trust just about anything whispered darkly behind their hand by a complete stranger in a pub.

	Смерть коснулся скрытой пружины в трости. Показалось лезвие, тонкое до прозрачности. Разрезая молекулы воздуха на атомы, оно отливало зловещей синевой.
	Death touched a secret spring on the stick. A blade shot out, so thin that it was transparent, its edge glittering blue as air molecules were sliced into their component atoms.

Перевод

С. Жужунава (под псевд. С. Увбарх), А. В. Жикаренцев, 2004 (с некоторыми уточнениями)

О романе

	Высокая и низкая комедии справляются с непростым трюком — выглядеть небрежно вброшенными, одновременно маскируя стальную ловушку сюжета, который аккуратно связывает свои нити к концу книги и оставляет мир <…> в целости.
	The high and low comedy manages the difficult trick of appearing to be casually thrown off while disguising a steel trap of a plot that knits itself neatly up by the book’s end, and leaves the world <…> whole.
	— Пол Макоули