Перспекти́ва (фр.perspective от лат. perspicere — смотреть сквозь) — в узком смысле слова: метод художественного изображения пространственных объектов на плоскости в соответствии с теми кажущимися сокращениями их размеров, изменениями очертаний формы и светотеневых отношений, которые наблюдаются в натуре при визуальном восприятии материального мира. К примеру, уходящая вдаль пара железнодорожных рельсов кажется сходящейся, а прямая шоссейная дорога сужается к линии горизонта.
Другими словами, перспектива — это способ отображения объемных тел, передающий их собственную пространственную структуру и расположение в пространстве. В изобразительном искусстве возможно самое разное применение перспективы, которая используется как одно из художественных средств, усиливающих выразительность образов.
В широком или переносном смысле слова перспектива, будь то ближняя или дальняя — это планы и ожидания человека на будущее или некая цепь предстоящих событий.
Перспектива в определениях и коротких цитатах[править]
Какой у него большой лоб! Быть способным с первого же взгляда судить о перспективе — и питаться черствыми булками! Но художнику всегда приходится очень много страдать, пока его признают…
Как было бы хорошо для искусства и для перспективы, если бы гений подкрепился двумя тысячами долларов...
Даже самый никчёмный человечишка, если видит перед собой не простое пространство земли с холмами, оврагами, болотами и кочками, а пусть и самую скромную перспективу <...>, — начинает и себя раскладывать по определённым этапикам.[3]
Перспектива в публицистике и документальной прозе[править]
Русская революция <1905 года> имеет совершенно своеобразный характер, который является итогом особенностей всего нашего общественно-исторического развития и который, в свою очередь, раскрывает совершенно новые исторические перспективы.[1]
Перспектива и контекст неотделимы от подлинного понимания и представления истории. Мы не сможем глубоко и исторически понять Сократа, если забудем о том, как сказывалось на позднейшей греческой философии влияние его идей и личности. Если же мы попытаемся увидеть его, так сказать, в вакууме, вне целостного исторического фона, включающего и то, что для самого Сократа было далеким и непредсказуемым будущим, ― мы будем знать об «истинном», то есть историческом, Сократе гораздо меньше. История не зрелище и не панорама. Это процесс.
Перспектива в мемуарах, дневниковой и художественной прозе[править]
— Дер балацо, — сказал покупатель, — нехорошо написан. Неверно сделана перспектива. Будьте здоровы, мадам! Он взял булки, поклонился и торопливо вышел. Да, он несомненно художник! Мисс Марта унесла картину обратно в свою комнату. Как мягко и внимательно светились его глаза за очками! Какой у него большой лоб! Быть способным с первого же взгляда судить о перспективе — и питаться черствыми булками! Но художнику всегда приходится очень много страдать, пока его признают…
Как было бы хорошо для искусства и для перспективы, если бы гений подкрепился двумя тысячами долларов, пекарней и… отзывчивым сердцем! Но, мисс Марта, всё это мечты!
― Как хочешь, ― рассмеялся Драйер и, высунувшись из таксомотора, крикнул напоследок:
― Завтра, ровно в девять, в контору!
На глянцевитом, гладком асфальте были смутные, сливающиеся отражения, ― красноватые, лиловатые, ― будто затянутые плевой, которую там и сям дождевые лужи прорывали большими дырьями, и в них-то сквозили живые подлинные краски, ― малиновая диагональ, синий сегмент, ― отдельные просветы в опрокинутый влажный мир, в головокружительную, геометрическую разноцветность. Перспективы были переменчивы, как будто улицу встряхивали, меняя сочетания бесчисленных цветных осколков в черной глубине.[6]
Программа имеет великое значение в жизни человека. Даже самый никчёмный человечишка, если видит перед собой не простое пространство земли с холмами, оврагами, болотами и кочками, а пусть и самую скромную перспективу — дорожки или дороги с поворотами, мостиками, посадками и столбиками, — начинает и себя раскладывать по определённым этапикам, веселее смотрит вперёд, и сама природа в его глазах кажется более упорядоченной: то — левая сторона, то — правая, то — ближе к дороге, а то — дальше[3].
Самое важное, что мы привыкли ценить в человеке, — это сила и красота. И то и другое определяется в человеке исключительно по типу его отношения к перспективе. Человек, определяющий своё поведение самой близкой перспективой, сегодняшним обедом, именно сегодняшним, есть человек самый слабый. Если он удовлетворяется только перспективой своей собственной, хотя бы и далёкой, он может представляться сильным, но он не вызывает у нас ощущения красоты личности и её настоящей ценности. Чем шире коллектив, перспективы которого являются для человека перспективами личными, тем человек красивее и выше. Воспитать человека — значит воспитать у него перспективные пути, по которым располагается его завтрашняя радость. Можно написать целую методику этой важной работы. Она заключается в организации новых перспектив, в использовании уже имеющихся, в постепенной подстановке более ценных. Начинать можно и с хорошего обеда, и с похода в цирк, и с очистки пруда, но надо всегда возбуждать к жизни и постепенно расширять перспективы целого коллектива, доводить их до перспектив всего Союза[3].
Нужно же ухитриться так переиначить всё. А я то в простоте души радовался, что сумел нарисовать ясную картину товарищу из политотдела, тем более, что, пожимая мне на прощание руку, он благодарил и уверял, что для него сейчас многое прояснилось. К сожалению, это прояснение имеет негативный характер, и его правильнее назвать помрачением. Перспективы и трудности, мешающие реализовать перспективы, ― это разные вещи, но к сожалению, они спутались в представлении Минькова, к великому изумлению Евангулова, который сначала никак не мог понять в чём дело, почему я столь странно информировал Минькова. В конце концов, он осознал, что тот, не будучи искушенным в наших делах, начисто все перепутал.[5]
Но из запрещенного пространства, куда, сломав все загородки, взлетели мои качели, вдруг открылся такой странный и такой новый вид на мир и на меня самого… Совсем другая перспектива. Как будто с высоты я увидел зубчатую ограду оркского парка, а за ней ― свободную территорию, куда не ведет ни одна из тропинок, известных внизу, и куда уже много столетий не ступала человеческая нога. И я понял, что в истинной реальности нет ни счастья, за которым мы мучительно гонимся всю жизнь, ни горя, а лишь эта высшая точка, где нет ни вопросов, ни сомнений ― и где не смеет находиться человек, потому что именно отсюда Маниту изгнал его за грехи.[7]
А там, за ужином, засядешь в колымагу ―
И повлекут домой две клячи холостягу ―
Домой, где всюду пыль, нечистота и мрак
И ходит между книг хозяином прусак.
И счастие еще, когда не встретит грубо
Пришельца позднего из Английского клуба
Лихая бабища ― ни девка, ни жена!
Что ж тут хорошего? Ужели не страшна,
О друг наш Лонгинов, такая перспектива?[8]
У нас совсем привыкли по-иному,
И царственного сердца больше нет.
У нас в ответ не пляшут, не поют,
А разговаривают чинно.
Конечно, перспектива дальних крыш,
Огромный месяц, цепи облаков
Покажутся в диковинку, наверно,
Сынам страны, в которой я поэт.[10]
.svg){kind=logo}
